Гете – яблоко раздора в императорской семье

Когда Мария Павловна начинает общаться с Гете, произведений которого (в отличие от Шиллера и Виланда) в России она не читала, ее cобственное неведение ее пугает. «Как можно общаться с Гете, не зная его произведений» , – задается она вопросом и тут же решает заполнить лакуну, читая его книги и посещая лекции.

Первым романом Гете, который по настоятельному совету своих новых знакомых Мария Павловна начинает читать, удивляясь притом собственной храбрости, были «Страдания юного Вертера». «Вы спрашиваете меня, милая Маменька, что я читаю! Что бы Вы сказали, если бы я Вам призналась, что с того времени, что я здесь, я читаю “Вертера”. ‹…› Мне его дала почитать госпожа фон Штейн, пожилая и весьма уважаемая дама, к которой Герцогиня испытывает большую симпатию» , – пишет она матери, словно извиняясь за фривольное чтение, ссылаясь при этом на авторитет респектабельных людей. С матерью, да еще со своей старой гувернанткой Мазеле она обсуждает роман. «Я нахожу, – делится она своими впечатлениями с Жаннетт Юк-Мазеле, – что он написан великолепно, и очень интересно; в нем также много прекрасных мыслей. Что же касается изображения страсти в этой книге, то поверите ли, дорогой Друг, если я Вам скажу, что мне было стыдно читать. Но именно это со мной и произошло. Многие считали, что чтение это мне навредит, потому что у меня слишком живой характер; я спрашиваю их теперь, о каком вреде идет речь, мне отвечают, просто Вы недостаточно хорошо понимаете немецкий язык. Пусть они говорят, эти людишки, а я продолжаю читать книгу, которую очень даже хорошо понимаю с начала и до конца, и вот я, как Вы видите, вовсе не собираюсь кончать жизнь самоубийством» . Слегка откорректированную версию своего впечатления от чтения романа Мария Павловна дает в письме к матери: «И все же я должна Вам признаться, милая Маменька, что я не понимаю, почему эта книга столь многим вскружила голову; то, что он говорит в оправдание самоубийства, может показаться убедительным, но, Бог мой, то религиозное чувство, которое каждый имеет в своем сердце, легко способно разрушить подобные доводы»

Но при этом с самим Гете Мария Павловна еще долго его произведения обсуждать не отваживается – в чем ее полностью поддерживает и Мария Федоровна: «Я очень хорошо чувствую, милая Маменька, что Вы довольны, что с ним я не обсуждаю его произведений. Нет, никогда я не найду в себе достаточно для этого храбрости; они много наделали шуму в свете, они содеяли много хорошего и много плохого, в особенности в этом “Вертере” уж слишком много вольностей» .

Целая дискуссия между матерью и дочерью развернется в дальнейшем в письмах 1805 – 1810-х гг. касательно творчества Гете. Несмотря на все попытки Марии Павловны приобщить мать к его произведениям, та оставалась к нему холодна и как к личности (явно предпочитая ему Виланда), и, главное, как к писателю, которого за роман «Страдания юного Вертера» и спровоцированные им самоубийства почитала крайне безнравственным. Так что Мария Павловна в одном из ответных писем даже восклицает, что Гете сам лишил бы себя жизни, знай он о содержании писем маменьки: «Вы пишете мне об этих двух утопившихся женщинах, ну что ж, милая Маменька, скажу, что не далее как вчера вытащили из воды еще и третью, все это действительно внушает страх, и Гете наверное повесился бы, если бы подозревал о том, что Вы пишете в письме по этому поводу, милая Маменька; это ужасно, такое количество самоубийств» .

Пять лет спустя новый роман Гете «Избирательное сродство» становится новым предметом их жарких обсуждений. Своими первыми впечатлениями о романе Мария Павловна делится сразу же после его публичного чтения самим Гете, а как только роман выходит в свет, тут же посылает его в Петербург. «Я отвлекаюсь, – пишет она матери 12 октября 1809 г., – от многого грустного в настоящем и будущем, читая роман Гете; в нем многое можно было бы наверное подвергнуть критике, но есть тонкие и глубокие мысли, и, как мне кажется, глубокое знание человеческого сердца: но я считаю ‹…›, что он перенасыщен деталями: однако стиль кажется мне прекрасным» .

Вообще же в этот раз обсуждение уже явно выходит за рамки диалога в письмах между Марией Павловной и Марией Федоровной, и в него оказывается втянута вся герцогская семья: «Герцог, дорогая Маменька, почти полностью разделяет Ваше мнение о романе Гете; это все, что я сегодня могу сказать, оставляя за собой право более полного развития темы» .

И действительно, пять дней спустя Мария Павловна пишет по поводу «Избирательного сродства» письмо, которое по праву может считаться одним из наиболее ярких русских откликов на роман Гете, и в котором, кажется, раскрывается вполне нравственный и духовный облик повзрослевшей Марии Павловны:

«Я хочу, добрая моя Маменька, поговорить с Вами сейчас о романе Гете и выразить Вам чистосердечно свое о нем мнение, поскольку Вы были так добры, что сами попросили меня об этом. Я бы сказала, что эта книга написана для того, чтобы быть превратно истолкованной, и поэтому она без сомнения принесет ее автору дурную репутацию; к негативным моментам относится то, что в ней есть нечто, что никто, ни он сам, и никто другой на свете не посмел бы совершить; например, ночная сцена, которая действительно вызывает отвращение и отталкивает от самой книги, несмотря на ту стилевую окраску, которую автор ей придал. Но так как автора нельзя судить по внешности, то есть, чтобы выразиться точнее, нельзя судить исходя из нравственно уязвимых мест, то я скажу Вам, милая Маменька, что, по мнению Гете, роман в сущности моралистичен. И это потому, что в финале виновные оказываются наказанными и их ждет трагический конец, который есть следствие заблуждения, которому они поддались; но это заблуждение, по моему мнению, должно рассматриваться как важный недостаток романа, потому что ни смерть одного героя, ни смерть другого не лежат в природе вещей. Мне всегда объясняли, что роман должен быть картиной общественных нравов; и если такова действительно цель романа, то финал романа Гете в еще большей степени подлежит критике; мне претит это магическое очарование, что овевает Оттилию, смерть ее кажется мне почти смешной ‹…› К тому же я не могу ей простить, или скорее я не понимаю, почему она ни разу не подумала о том, что позволяя себе любить Эдуарда, она разрушала тем самым счастье своей благодетельницы, потому что она видела уже, что Эдуард тоже любит ее. Ведь она полюбила несвободного человека, и сделала это, перешагнув через ту, которая почиталась ее второй матерью! – Эдуард кажется мне наиболее отвратительным, Шарлотта заинтересовала меня более всего, в ней есть чувство, но я перестаю ее понимать в сцене смерти ребенка: спокойствие, которое она сохраняет в отношении виновницы этой смерти, потому что Оттилия действительно виновна, содержит в себе что-то неестественное, и еще менее естественно признание, которое делает ей Оттилия и которое она выслушивает в первый момент своего горя. Но что касается красоты стиля, дорогая Мама, я считаю, что это поистине классическое произведение, и в этом смысле я не знаю книг, из того малого числа, что я читала, которые бы доставили мне столько удовольствия, и я ничего не читала, что бы меня так заинтересовало. В книге описаны не люди, какими они должны были бы быть, но часто, возможно, такие, какими они являются на самом деле, потому что встречаются иногда удивительно точные моменты, и автор, судя по тому, как он описывает, очень хорошо знает слабости бедного человеческого сердца! – наконец, я думаю, что эту книгу не надо давать читать молодым людям, даже женатым, до тех пор, пока они не в состоянии будут прочувствовать все ее недостатки наряду с достоинствами. – Вот моя исповедь на эту тему, дорогая Маменька, которую я не могу изложить Вам в полном объеме, иначе она перейдет все границы письма: я добавлю лишь одно, Герцог очень не любит эту книгу и очень ее порицает. Мне привелось на днях читать на нее рецензию в одной французской газете, которая показалась мне хорошо написанной; я не люблю название Wahlverwandtschaft, которое переводят на французский как Affinité selective : мне кажется, что немецкое название неточно; потому что согласно химическим законам то, что родственно (verwandt) , что имеет сродство, не обладает избирательностью, особый врожденный, естественный инстинкт порождает сродство, которое, как мне представляется, не связано с выбором; но пусть об этом судят люди более знающие, однако я прошу Ваc, добрейшая моя Маменька, скажите мне, не находите ли Вы, что виновные наказаны по справедливости! Мне кажется, что так оно и есть, и бедная Шарлота, которая остается в живых, более всех несчастна» .

И все же избирательное сродство: Мария Павловна и Гете

Общение Марии Павловны с Гете продлилось более 25 лет. Оно пришлось и на пору политических катаклизмов, и личного и культурного взросления Марии Павловны и даже на первые годы ее самостоятельного правления вместе с Карлом Фридрихом (с 1828 г.). Для Марии Павловны общение это было хоть и не таким гармоничным, как с Виландом и Шиллером (о Гете она никогда не могла бы сказать, как, например, о Шиллере, что испытывает особую к нему нежность), но зато дало ей очень много и в образовательном отношении и даже в плане политического становления. Гете, в особенности в первые годы пребывания Марии Павловны в Веймаре, поддерживает ее в стремлении вжиться в веймарскую культурную жизнь, консультирует в вопросах искусства и науки, делая притом ставку на практическом направлении ее деятельности – то, что сам он определяет как «praktische Richtung».

Уже самые первые встречи Марии Павловны с Гете сопровождаются демонстрацией произведений искусства. Это и собрание рисунков Карстенса, которое после смерти художника приобрел Карл Август, и скульптурные слепки и фигуры, которые собирал сам Гете. «…в особенности я была поражена и очарована рисунками Карстенса, – сообщает она тут же Марии Федоровне. – ‹…› Какое богатство идей и восхитительная композиция. Я очень обязана господину Гете, который показал мне его рисунки, и в особенности за то, как он мне их показывал. Он объясняет с поразительной простотой и эрудицией, которая ему, так сказать, свойственна; он очень приглашал меня к себе – посмотреть различные коллекции и другие вещи, я с удовольствием пойду к нему в конце этой недели» .

С этого времени она действительно начинает наносить ему утренние визиты . Формула «comme d’usage le mercredi chez Göthe» («как всегда в среду у Гете») все чаще встречается в ее письмах. Во время одного из этих визитов Гете показывает ей гипсовый слепок со знаменитой статуи Минервы Веллетри, купленный им в Риме, с описания которой и начинается юношеский дневник Марии Павловны.

Демонстрацию произведений искусства Гете нередко сопровождает также чтением своих – и не только своих – произведений. К тому же по сложившейся традиции по четвергам он читает у себя дома лекции, на которые приглашает узкий круг близких к себе лиц. И с 1805 г. Мария Павловна достаточно регулярно начинает их посещать, рассматривая свое участие как принадлежность «к кругу избранных» . Гете показывает ей местную библиотеку (известную теперь как библиотека герцогини Анны-Амалии в Веймаре), славящуюся своими книжными, рукописными и иными художественными собраниями . В эти годы Гете в прямом смысле слова образовывал Марию Павловну: «Вы можете мне поверить, Маменька, что это очень интересно, когда он дает волю своему разговору, что случается не всегда. ‹…› Слушая его, образуешься, потому что он страшно учен, и то, что он говорит, словно вытекает из самого источника. Клянусь Вам, Маменька, каждый раз, когда я слушаю его размышления, я думаю о Вас и говорю себе, что конечно же моя добрая Маменька с большим удовольствием бы его послушала» .

Содержание одной из лекций Мария Павловна в 1805 г. пересказывает Шиллеру, о чем последний, в свою очередь, сообщает другу: «Великая княгиня рассказывала мне вчера с большим интересом о Вашей последней лекции. Она радуется возможности многое у Вас увидеть, а также услышать» . Гете отвечал: «Если наша юная Княгиня получает удовольствие от того, что мы можем поведать, то все наши желания сбываются ‹…› Но подумайте также о том, что можно ей вообще излагать в таких случаях. Это должно быть что-то короткое, но исполненное мудрости и искусства, а мне обычно подобного рода вещи не всегда приходят в голову» .

Последняя фраза, впрочем, свидетельствует, что обоюдное общение давалось не просто не только Марии Павловне, но и самому Гете (так и г-жа фон Штейн свидетельствовала: «Гете, кажется, чувствует себя скованным с Ее Императорским Высочеством. Она спрашивала его о законах времени и места в его пьесах. Он явно не слишком их придерживался: я стояла рядом с ним, он отвечал невнятно. Мне кажется, он неохотно говорит по-французски» ).

И все же его первоначальный скепсис, связанный с шумихой вокруг прибытия Марии Павловны осенью 1804 г. в Веймар, заставивший его тогда отказаться и от поэтического приветствия, сменился довольно скоро восхищением и искренней симпатией, хотя и не без доли иронии, а возможно, и самоиронии: «Приезжайте к нам, Вы увидите у нас много нового, – писал он в 1805 г. А. Вольфу. – Самое прекрасное и значительное – наследная принцесса, ради одного знакомства с которой уже стоило бы совершить далекое паломничество» . Также и в письме И. фон Мюллеру: «У нас теперь здесь есть одна молодая святая, к которой стоит совершить паломничество» .

В последующие годы он посвящает ей не одно стихотворение: «Эпилог к шиллерову “Колоколу”»; «Пролог к открытию Веймарского театра 19 сентября 1807 г., после счастливого воссоединения герцогской семьи»; сонет «Ее императорскому высочеству госпоже наследной герцогине Саксен-Веймар-Эйзенах»; «Достопочтенному женскому обществу». Последним посвященным ей сочинением была инсценировка карнавала 1819 г., устроенного в честь приезда в Веймар вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Гете отнесся на этот раз к работе над придворной инсценировкой очень серьезно, трудился над ней «шесть недель беспрерывно», хотя затем и написал Кнебелю, что отныне «намерен расстаться с такими суетными делами навсегда». И все же… не стоит забывать, что отдельные мотивы и даже фрагменты инсценировки он использовал позже во второй части «Фауста» (сцена маскарада, разыгрывающегося на фоне разложения империи) .

Вообще же универсализм Гете этих лет, его погруженность в поэзию и искусства, сочетавшаяся с занятиями естественными науками, геологией, ботаникой, медициной, физиологией, нашли, как оказалось, глубокий и живой отклик в очень восприимчивой и любознательной натуре Марии Павловны, которая отчасти под руководством, а отчасти под влиянием Гете усиленно занимается в первые свои веймарские годы самообразованием: прослушивает курс истории искусства у знаменитого профессора Мейера, автора труда «Об искусстве и древностях» (1832) , с помощью профессора Римера занимается изучением античной литературы, посещает лекции по френологии Галля (что для того времени казалось, особенно для женщины, почти вызовом, тем более что лекции имели дурную репутацию «материалистических»), подробнейшим образом конспектирует учение Гете о цвете, которое он излагает в своих домашних лекциях в 1805 – 1806 гг. И если еще в 1805 г. она не без доли иронии пишет Марии Федоровне об очередном посещении Гете и его якобы естественно-научном интересе к ее фамильным драгоценностям («кабинет естественной истории стал основным сюжетом нашей беседы; он попросил меня также показать мои бриллианты, утверждая, что хочет их увидеть как любитель природы» ), то вскоре занятия минералогией займут очень большое место в ее собственной деятельности. А коллекция минералов Йенского университета будет впоследствии субсидироваться из личных средств Марии Павловны и параллельно обогащаться за счет ее собственного минералогического собрания.

Таким образом, в 1810 г. Шарлотта Шиллер имела уже все основания написать своей подруге Каролине-Луизе Мекленбург-Шверинской: «Мастер весьма галантен и дружелюбен, и я радуюсь, что Великая Княгиня много с ним общается. Она сейчас еще находит удовольствие в разговорах об искусстве и истории, и мы были свидетелями нескольких истинно прекрасных вечеров» . И она же отмечает эволюцию, произошедшую в самой Марии Павловне, которая теперь выступает как полноправный участник интеллектуальных бесед с Гете. «Я видела ее в течение нескольких вечеров, когда она действительно составляла душу разговора и говорила так хорошо, и в особенности с Мастером, которого она столь тонко понимает и угадывает, что это у всех вызывает восхищение. Он тоже совершенно польщен этим, и кажется в этом обществе предельно остроумным и находчивым» .

Возможно, что «пик» их взаимоотношений пришелся на 1813 г., когда оба встретились в Теплице – но словно по разные стороны барьера. Гете сопровождал тогда Карла Августа, Мария Павловна находилась при брате Александре (см. ниже ). Но никогда еще Гете, как записала Мария Павловна в своем дневнике 1813 г. , не казался ей «таким склонным к смеху и таким милым в отношениях с ней»; впервые, кажется, он снизошел до разговора о политике: «Он даже говорил мне о современном положении дел, делился своими опасениями… Он устраивал для меня интересные чтения, например, третьего тома своей биографии; говорил о социальных условностях, об их несочетаемости с естественными наклонностями человеческого сердца ‹…› много интересного и истинного было в его разговоре» .

В дальнейшем Гете и Мария Павловна ведут себя в основном как единомышленники. В 1813 г. Гете помогает ей устроить выставку, посвященную знаменитой руине бенедиктинского монастыря Паулинцелла, расположенного в герцогстве Шварцбург-Рудольсштадт, и по поручению Марии Павловны пишет для нее «Promemoria» . В 1817 г. он знакомит ее с основами кантианской философии, составляя конспект основных понятий, встречающихся у Канта, и вместе с тем высказывает свое несогласие с некоторыми из кантианских положений .

Мария Павловна пишет в это время Гете: «Ценность мудрости только увеличивается, когда ее путеводителем становится дружелюбие, не говоря уже о ясности, когда она облагорожена воззрением высокого ума» . В 1820-е гг. Гете помогает Марии Павловне в воспитании дочерей (одна из которых – Августа – станет затем прусской королевой и германской императрицей). Но и Мария Павловна помогает ему со своей стороны, в создании и развитии зоологического, ботанического, минералогического, анатомического, нумизматического кабинетов Йенского университета, закупая, например, восточные монеты, выписывая астрономические инструменты и минералы, в том числе и из Петербурга. Так же и веймарская библиотека – еще одно любимое детище Гете – обязана значительным пополнением своих фондов в эти годы Марии Павловне

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Великая княжна Мария Павловна, герцогиня Веймарская

История жизни третьей дочери императора Павла отраднее предыдущих: она прожила долгую, интересную жизнь, познала и любовь, и радость материнства. Правда, Мария была наименее красивой из пяти принцесс. Но верно говорит пословица – не родись красивой…

Хотя родилась-то Мария как раз красивой, это отмечали все, и оставалась красивой до трех лет, когда ей, как и всем внукам Екатерины Великой, была сделана прививка против оспы. Остальные перенесли прививку легко, а Мария заболела. И, хотя она перенесла оспу в легкой форме и оспенные пустулы, оставляющие после себя неизгладимые рубцы, у нее не возникли, все же болезнь сказалась на внешности девочки: черты ее лица и кожа огрубели.

В письме барону Гримму от 18 сентября 1790 года, к которому прилагался портрет шести внуков Екатерины, императрица писала: «Пятая головка – Мария. Вот этой надо было родиться мальчиком: привитая ей оспа совсем ее изуродовала, все черты лица погрубели. Она – настоящий драгун, ничего не боится, все ее склонности напоминают мальчика, и я не знаю, что из нее выйдет, самая любимая ее поза подпереться руками в бока и так прогуливаться». В другом письме Екатерина вновь с сокрушением отмечает внешнюю непривлекательность маленькой Марии: «Третья внучка моя неузнаваема: она была хороша, как ангел, до прививания, теперь все ее черты погрубели, и в эту минуту она далеко не хороша».

Дмитрий Левицкий. Портрет великой княжны Марии Павловны (1793 г.)

Марии было тогда четыре года. Она родилась 13 февраля 1786 года и была названа в честь матери. Если бабушку Екатерину ее мальчишеские замашки забавляли, мать, Марию Федоровну, печалили, а воспитательницу, баронессу Ливен, ужасали, то отец, великий князь Павел Петрович, был в восторге от своей упрямой, непокорной, волевой, вздорной, отважной дочери! Казалось, Мария обладала всеми теми чертами характера, которых у него не было – и которые ему бы хотелось иметь. Павел баловал Марию больше, чем других дочерей, и вообще больше ее замечал. Чем старше становилась Мария, тем больше восхищали ее нервного, вздорного отца ее прямолинейность и правдивость. Измученный манией подозрительности, Павел боялся своего старшего сына, Александра. Умного, хитрого, с мягкими вкрадчивыми манерами, загадочного (недаром называли его «Сфинксом, не разгаданным до гроба!») и – разумеется – неискреннего. Бабушка-императрица воспитывала своего старшего внука политиком: какая уж тут чистосердечность может быть? Павел догадывался, что Екатерина хочет в обход его посадить на трон Александра… Павел не доверял и второму сыну, Константину, также воспитанному Екатериной. Он вообще мало кому доверял. И дочь Мария была одной из этих немногих.

Мария отличалась особенным усердием в науке и явным музыкальным талантом. Приглашенный для обучения царских детей итальянский композитор Джузеппе Сарти выделял ее среди всех. В апреле 1795 года Екатерина писала барону Гримму о любительском семейном концерте: «…великие княжны Александра и Елена будут петь, Мария будет аккомпанировать на клавикордах. Ей только девять лет от роду, а она уже прошла с Сарти изучение генерал-баса, так как она отличается необыкновенной любовью к музыке. Сарти говорит, что она наделена большим талантом к музыке, и что вообще она проявляет во всем большой ум и способность и будет со временем преразумной девицей. По словам генеральши Ливен, она любит читать и проводит за чтением по несколько часов в день, при всем том, она очень веселого, живого нрава и танцует как ангел…» Еще через год императрица сообщала барону: «Если бы вы слышали, как прекрасно играет на клавикордах и поет великая княжна Мария, вы бы расплакались. Она делает это еще лучше, чем ее сестры танцуют менуэт…»

Увы, документальных свидетельств о дальнейшем взрослении и развитии великой княжны Марии Павловны не существует. Екатерина умерла 6 ноября 1796 года, а большинство зарисовок о детстве ее внуков содержатся именно в переписке императрицы с бароном Гриммом. Наступила мрачная эпоха правления императора Павла I – и уже никто не рисковал откровенничать в письмах, даже члены августейшей фамилии.

Сорокадвухлетний Павел слишком долго жаждал власти и теперь старался, как ему казалось, наверстать упущенное. Он принялся перекраивать страну по своему вкусу. И в первую очередь – рьяно выкорчевывать, «уничтожать, изымать из жизни» следы царствования своей матери.

«Новый император стремился изменить слишком вольный, на его взгляд, дух русского дворянства: на смену пришли запреты, разжалования, отставки, опалы, ссылки… – пишет Альбина Данилова. – Вместо свободной, веселой жизни начались плац-парады, аресты, фельдъегери с известиями об освобождении от службы (справедливости ради надо сказать, что были и прямо противоположные приказы)».

Стоит заметить, что Павел Петрович считался натурой романтической. Он мечтал о возрождении рыцарства и с гордостью носил титул гроссмейстера Мальтийского ордена.

Однако в собственной стране сей романтик желал подчинить жесткому регламенту и строгой дисциплине всё и вся, даже житейские мелочи, вплоть до лексикона и костюма подданных. Запрещались слова «клуб» и «представители» – от них, по мнению Павла, попахивало вольнодумством. Строжайше рекомендовалось говорить и писать не «отечество», а «государство». Под запретом оказались круглые шляпы и фраки – они напоминали о якобинцах.

При этом рыцарский кодекс чести не мешал Павлу требовать, чтобы благородные дамы, завидев его на улице, выходили из карет и приветствовали государя реверансом. Ни дождь, ни слякоть, ни снег не служили оправданием.

Жителям Петербурга Павел повелел обедать не позднее часа дня, когда обедал он сам. Причиной этого стала весть о «дерзком поведении» баронессы Строгановой, садившейся за стол в три часа пополудни.

Огни в столице надлежало гасить после сигналов «зори», в девять вечера, когда император с семьей приступали к ужину.

Приближенные императора страдали от его вздорного нрава не меньше, а может, и больше других. А. М. Тургенев вспоминал: «Пышный, великолепный двор Екатерины преобразовался в огромную кордегардию. В царствование Екатерины в чертогах царских последний истопник старался отличить себя в разговорах словами благопристойными, учтивыми; высший круг царедворцев говорил на французском диалекте лучшим языком Вольтера, Дидерота, Руссо… С седьмого ноября 1796 г. в чертогах северной Семирамиды вместо разговора, в эпоху 1796–1800, уже кричали. В комнатах учреждены были караулы; бряцанье оружия, топанье ног разносились эхом по залам… Павел повелел вместо сигнала „к ружью!“, как существовало, извещать караульных о том, что они должны взять ружье, криком „вон!“. Великая княжна Александра Павловна, переходившая из комнат своих на половину императрицы Марии Федоровны, была столь испугана возвещательным криком „вон!“, что, повернувшись, побежала обратно в свои комнаты и была несколько дней нездорова от испуга…»

Жена и дети полностью зависели от перепадов настроения главы августейшего семейства. Каждый их шаг бдительно отслеживался. По словам современника, императрица Мария Федоровна «не имела права приглашать к себе без дозволения государя ни сыновей своих, ни невесток (великих княгинь Елизавету Алексеевну и Анну Федоровну)».

К наследнику отец, подозревая сына в желании отнять у него трон, лично приставил слуг, шпионивших за Александром и его супругой. Зная это, цесаревич опасался принимать гостей, а если приходилось общаться с иностранными дипломатами, делал это только при Павле.

* * *

В 1799 году великих княжон Александру и Елену выдали замуж и проводили в чужие края. Пришла пора Марии стать разменной монетой в политических играх. Но, поскольку она была отцовской любимицей, император Павел более серьезно отнесся к выбору жениха для нее.

В 1800-м, когда Марии исполнилось четырнадцать, начались переговоры о ее замужестве с принцем Карлом-Фридрихом, старшим сыном герцога Карла-Августа Саксен-Веймарского. Для переговоров из Веймара в Петербург прибыл тайный советник барон фон Вольцоген. Он был человек умный и прекрасно образованный, и Мария Павловна его просто восхитила. О лучшей супруге для наследника Веймарского престола и мечтать было нельзя! Не говоря уж о том, что для маленького скромного Веймара породниться с могущественной Россией само по себе было удачей, вдвойне удачно оказалось то, что именно Мария – утонченная ценительница искусств, прекрасно образованная, талантливая музыкантша – предназначалась в жены Карлу-Фридриху.

Дело в том, что Веймар, несмотря на свое скромное положение на европейской политической арене, занимал, однако же, совершенно особое место в культурной жизни Европы, являясь по сути ее центром. Веймар называли «Афинами восемнадцатого столетья». Своей славой он обязан прежде всего выдающейся женщине: матери правящего герцога Карла-Августа. Герцогиня Анна-Амалия, урожденная принцесса Брауншвейг-Вольфенбюттельская, овдовела в возрасте восемнадцати лет, осталась регентшей при двух малолетних сыновьях, но проявила политическую мудрость, правила аккуратно, как-то даже изящно и оставалась любимой государыней для подданных и любимой соседкой для правителей сопредельных земель. Поэтесса и музыкантша, Анна-Амалия собрала вокруг себя весь цвет германского искусства. «Философы, поэты, художники и литераторы толпились вокруг принцессы Амалии, женщины великого ума и возвышенного сердца. Она была волшебницей, привлекавшей и вызывавшей гениев. То была германская Медичи, которая заимствовала у своих итальянских совместниц одни их добродетели», – писал о ней современник. Герцог Карл-Август получил великолепное образование, вырос не менее мудрым, чем мать, продолжил ее дело, покровительствуя людям искусства и науки. Его удостоил дружбой Гете, он убедил Шиллера переехать в Веймар. Супруга Карла-Августа Луиза, урожденная ландграфиня Гессен-Дармштадтская (и родная сестра великой княгини Натальи Алексеевны, первой жены Павла I), оказалась достойной подругой и соратницей мужа. А вот их сын, принц Карл-Фридрих, особенным умом и талантами не отличался. И даже Гете, бывший воспитателем принца и искренне привязавшийся к своему воспитаннику, не смог найти в нем иных достоинств, кроме «доброты сердечной». Впрочем, иногда это достоинство стоит всех прочих.

* * *

Хлопоты о бракосочетании великой княжны Марии Павловны и принца Карла-Фридриха Веймарского прервались, когда в ночь с 11 на 12 марта 1801 года в Михайловском замке был убит император Павел I. Вслед за этим пришла трагическая весть о смерти великой княжны Александры Павловны. Мария Федоровна, теперь уже вдовствующая императрица, пребывала в шоке и в отчаянии. Ведь заговорщики убили ее любимого мужа для того, чтобы посадить на трон ее старшего сына Александра, и всюду сплетничали, будто великие князья Александр и Константин сами были участниками заговора! А тут еще смерть дочери и новорожденной внучки… Мария Федоровна не желала даже слышать о том, чтобы выпустить еще одну дочь из-под своего крыла. Но месяцы шли, горе становилось менее острым, а дочерей все-таки нужно было выдавать замуж. Теперь уже император Александр I продолжил переговоры о сватовстве своей сестры Марии. И пригласил в Россию ее жениха.

22 июля 1803 года принц Карл-Фридрих Веймарский прибыл в Петербург. Ему сразу же был присвоен чин генерал-лейтенанта русской армии и пожалован высший орден Российской империи – Св. Андрея Первозванного. Но придворные были от него не в восторге. Один из них даже отметил: «…жених сей, при полной его приятности внешней, для нашей милой цесаревны слишком прост умом…»

Другие отзывы современников о Карле-Фридрихе еще менее доброжелательны.

Адам Чарторыйский, в то время служивший при российском дворе камер-юнкером, вспоминал: «Обе великие княжны, Елена и Мария, были очень милы. Принцы, за которых им предстояло выйти замуж, были мало достойными людьми».

Обер-шталмейстер императрицы Марии Федоровны (и ее доверенный друг) С. И. Муханов открыто спросил: «Неужели вы отдадите за него нашу великую княжну?» – и Мария Федоровна ответила: «Не без ее согласия, конечно».

Впрочем, Карл-Фридрих был скромен в поведении и запросах, деликатен, мягок в обращении, добр. Он понравился Марии Павловне. За год, который Карл-Фридрих провел в России, они подружились. При ярко выраженной разнице в темпераментах – умная, деятельная, талантливая, имеющая обо всем собственное мнение Мария и вялый, пассивный, ко всему равнодушный Карл-Фридрих! – они нашли между собой что-то общее. Может быть, это тот случай, когда противоположности притягиваются. Во всяком случае, брак между Марией Павловной и Карлом-Фридрихом не был в полном смысле слова политическим: между ними существовало притяжение, взаимная симпатия. Не романтическая любовь и уж подавно не страсть, но некое нежное чувство, которое могло стать – и стало! – основой счастливого брака. К тому же Марии Павловне очень нравилась мысль, что ей предстоит царить в Веймаре, оказаться в самом центре европейской культурной жизни. В общем, Марию не принуждали выйти замуж за принца Веймарского: она сама с радостью дала согласие на этот брак.

* * *

Какой в то время была великая княжна?

«Мария Павловна, если не такая красавица, как Елена, но столь привлекательна, добра, что на нее смотрели, как на ангела», – писал граф Ростопчин.

Принц Евгений Вюртембергский, племянник Павла, приглашенный им ко двору и облагодетельствованный (не просто так, а с далеким планом женить его на Екатерине Павловне, а потом сделать своим наследником в обход родных сыновей), вспоминал: «Вслед за тем я приветствовал моих милых кузин. Из них Мария была уже пятнадцати лет и, стало быть, для меня была особой внушительной, но тем не менее она была такая кроткая и добрая, что я сейчас же почувствовал к ней сердечное влечение. Она имела сочувственное и нежное сердце. Ее сестра Екатерина, одних лет со мною, нравилась мне менее. Сдержанная и скрытная, но преждевременно развитая и сознававшая это, она не понравилась мне своей чопорностью. Обе великие княжны были прекрасны. Первая имела черты матери; вторая, когда говорила, была похожа на отца; но, к удивлению, вопреки этому сходству была все-таки очаровательна».

В общем, не только талантлива и умна, но и прелестна. Настоящий подарок от России для Веймара. Особенно если учесть, что согласно брачному контракту приданое Марии Павловны составляло миллион рублей, из которых первую четверть она получила после венчания, а вторую – спустя шесть месяцев; со второй половины она ежегодно получала 5 % ренты. Наряду с этим Мария Павловна получила много ценных предметов, среди которых были и вклады в строительство православного храма в Веймаре. И, конечно же, полный гардероб и великолепные драгоценности, положенные русской великой княжне. Приданое великой княжны намного превышало весь годовой доход Веймара!

* * *

Торжественное обручение Марии Павловны и Карла-Фридриха произошло 1 января 1804 года. Это радостное событие было омрачено полученной из Мекленбурга вестью о смерти великой княжны Елены Павловны… Несчастье произошло еще в сентябре, как же долго шла в то время почта, даже королевская! Свадьбу решено было отложить. Мария Федоровна требовала от придворных докторов все новых освидетельствований здоровья великой княжны Марии Павловны. Ей нужны были заверения в том, что Мария Павловна вполне крепка и организм ее созрел для замужества, что она, в отличие от Александры Павловны, способна пережить первые роды, что вторые роды не подточат ее здоровье так, как это случилось с Еленой Павловной… Так прошло полгода. Все это время Мария Павловна спокойно готовилась к переезду в Веймар: общалась с женихом, гуляла с ним по аллеям Павловска. А вечерами в кругу семьи великие княжны и великие князья, а то и молодой император с императрицей по очереди читали творения Гете и Шиллера, а также других великих веймарцев – философа и писателя Виланда, историка и философа Гердера, драматурга и публициста Ифланда.

Долгожданное венчание свершилось 22 июля 1804 года. С бастионов Петропавловской крепости было дано пять выстрелов. С одиннадцати утра в Зимний дворец начали съезжаться гости. Во внутренних покоях служили литургию. В Бриллиантовой комнате невесту облачили в свадебный наряд, важными деталями которого были «малая корона» и малиновая бархатная мантия на горностаевом меху: символы царского происхождения. После церковного таинства жених и невеста вышли на балкон Зимнего дворца, чтобы их могли увидеть и приветствовать толпы собравшихся петербуржцев. Торжество продолжилось обедом и балом, который открыли в первой паре полонеза император Александр I и его сестра Мария, только что ставшая принцессой Веймарской. До вечера звонили в Петербурге колокола, все дворцы города и даже Петропавловская крепость были подсвечены праздничной иллюминацией.

По случаю венчания был издан манифест: «Божией милостью Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский и прочая и прочая и прочая. Объявляем всем нашим верноподданным: Силою Всемогущего Бога и Его мудрым попечением июля 22 дня по обряду Православной Восточной Церкви совершено венчание нашей возлюбленной сестры Марии Павловны с Его Светлостью Наследным Принцем Саксонско-Веймарско-Эйзенахским Карлом-Фридрихом. Призываем верных сынов России вместе с нами обратиться к Богу и вознести Ему благодарение и усердные молитвы о благополучии, мире и любви нововенчанных, ради услаждения драгоценных дней нашей чадолюбивой и всяческой любви достойной матери, Царицы Марии Феодоровны, и на утешение всей нашей семье. Дано в Санкт-Петербурге июля 22 дня 1804 г.».

На следующий день двор в полном составе переехал в Петергоф, где продолжались обеды, балы и гулянья. А закончились свадебные торжества большим маскарадом, на который были приглашены более пяти тысяч человек: не только дворяне, но и достойные граждане «неблагородного сословия». Когда празднества закончились, императорское семейство еще некоторое время оставалось в Петергофе: неподалеку проходили летние маневры, в которых принимал участие Александр I, а семья, и особенно Мария, которую вскоре ожидала разлука с братом, хотела находиться поблизости, чаще встречаться с ним. Когда маневры окончились, императорская семья и новобрачные переехали в уютный Павловск, где и прошел чудесный медовый месяц Марии Павловны и Карла-Фридриха.

До октября новобрачные оставались в России. Но наконец пришло время расставания – их ждали на родине принца. Уже были отправлены на восьмидесяти повозках мебель, посуда, гобелены, вазы, картины, статуи, сундуки с нарядами – предметы из приданого Марии Павловны, которые должны были украсить ее быт в скромном Веймаре. Через несколько лет Гете удалось увидеть драгоценности, которые привезла с собой Мария Павловна, и он в восхищении воскликнул: «Это зрелище из „Тысячи и одной ночи“!»

Вдовствующая императрица Мария Федоровна с трудом сумела заставить себя расстаться с дочерью. Двух отпустила она от себя – и обеих потеряла… Марии Федоровне казалось, что и третья ее дочь обречена, что она уезжает не в чужую страну, а в сумрачное царство смерти. Но Мария рвалась из дома: она мечтала о Веймаре! Редко какая из русских великих княжон покидала родину в таком приподнятом настроении, в ожидании счастья. Мать и брат-император проводили ее на некоторое расстояние от Петербурга и, наконец, перекрестив, отпустили… Еще один цветок императора Павла был пересажен на чужую почву.

* * *

В Веймаре молодых действительно уже давно ждали. Оттуда шли регулярные письма с просьбами ускорить возвращение. Фридрих Шиллер еще до бракосочетания Карла-Фридриха с Марией Павловной написал в Петербург своему другу Вольцогену: «Все мы напряженно ждем появления новой звезды с Востока…»

Мария Павловна и Карл-Фридрих прибыли в Веймар 9 ноября 1804 года: колокольный звон и пушечные выстрелы оповестили народ об их приезде. Судя по свидетельствам современников, прибытие наследника с женой вызвало общую радость, толпы людей стремились увидеть и поприветствовать своих будущих правителей. Писатель Виланд вспоминал: «Въезд действительно стоило видеть. Все были на ногах: горная дорога, равно как и вся возвышенность, к которой примыкает Веймар, были заполнены толпами оживленных людей. Поезд проследовал через красивые ворота, сооруженные в благородном вкусе. Балы, фейерверки, иллюминации, музыка, комедии и т. п. не прекращались в течение десяти дней. Но самое праздничное во всем этом была искренняя, всеобщая радость по поводу нашей новой принцессы».

Когда Мария Павловна и Карл-Фридрих показались на балконе дворца, тысячи голосов хором возвестили: «Да здравствуют, многая лета!»

Ликование продолжилось 12 ноября, при первом посещении Марией Павловной театра: впервые ставили пьесу Фридриха Шиллера «Приветствие искусств». В предисловии к тексту говорилось: «Ее Императорскому Высочеству госпоже наследной принцессе Веймарской Марии Павловне, Великой Княгине Российской, с почтением посвящается и представляется в придворном театре Веймара 12 ноября 1804 г.». Театр находился под ведомством другого гения – Гете. И именно он хлопотал о том, чтобы первый спектакль, который будет представлен глазам «звезды с Востока», поразил ее воображение и польстил ее чувствам.

Гете поначалу сам собирался сочинить пьесу для представления в честь принца с принцессой. Но, по словам Альбины Даниловой, «творческая фантазия поэта подвела его – Гете ничего не мог придумать, что бы удовлетворило его самого». И он переадресовал эту почетную задачу Шиллеру, чей биограф Иоганн Шерр свидетельствует: «Он по убедительной просьбе написал „Приветствие искусств“ в четыре дня в честь юной супруги наследного принца. Поэт не придавал особого значения этому „произведению минуты“, „искусственному произведению“, как он называл его в письмах к Гумбольдту и Кернеру, но все-таки эта лирическая пьеса принадлежит к прелестным созданиям его музы…»

И именно эта небольшая пьеса, написанная за несколько месяцев до смерти Шиллера, стала его последним законченным произведением.

Чтобы прославить юную русскую княжну, поэт придумал изящную аллегорию. Ее символизировало молодое померанцевое деревце, которое, увив лентами и цветочными гирляндами, поселяне сажали в землю, надеясь, что оно приживется на новой родине.

Деревцо страны иной,
Пересаженное нами,
Вырастай, примись корнями
В этой почве нам родной!

Хозяева тревожились: сумеет ли выращенное в роскоши и неге чужестранное растение привыкнуть к «сельской долине» – Веймару?

Не гнушаясь мирным краем,
Величава и светла,
В этот дом, где все убого,
Наша гостья снизошла
К нам из царского чертога…
После мраморной палаты
Край наш бедный и простой…
Гостье может ли высокой
Полюбиться?

Но Гений искусств и его спутницы – богини Музыки, Танца, Драмы, Живописи – успокаивали поселян: породниться с их краем, одолеть все испытания нежному померанцу поможет всепобеждающая сила – любовь.

Быстро сплетаются нежные узы любви,
Наше отечество там,
Где мы делаем людей счастливыми.

В финале богини искусства обещали принцессе поддерживать ее в трудах на благо новой родины.

Лишь он, союз прекраснейших стремлений,
Творя, возвысит жизнь грядущих поколений!

И, хотя принцесса была знакома с текстом пьесы заранее – за день до премьеры Шиллер попросил ее прочесть рукопись, – во время спектакля она еле сдерживала слезы благодарности. Не только из-за того, что происходило на сцене, но и из-за искренних оваций, которыми приветствовала ее публика.

Мария Павловна вскоре завоевала любовь и уважение и своей новой семьи, и своих подданных. Наследник с супругой поселились в Бельведере – загородной резиденции веймарских герцогов. Здесь Мария Павловна повелела разбить парк, планировка которого в точности соответствовала планировке парка в Павловске, где прошло ее детство. Наследная принцесса подружилась с сестрой своего мужа, принцессой Каролиной: это была не просто «дружба по обязанности» или «дружба из любезности», часто встречавшаяся при дворе, а искреннее чувство, основанное на общности интересов и выдержавшее проверку временем. Теплые отношения связывали Марию Павловну с бабушкой Карла-Фридриха – величайшей веймарской правительницей Анной-Амалией.

Вдовствующая герцогиня Анна-Амалия так отзывалась о Марии Павловне в письмах: «С радостью и истинной любовью говорю Вам, что моя новая внучка – настоящее сокровище, я ее бесконечно люблю и уважаю. Ей выпало счастье – а возможно, и благословение – нас всех очаровать».

А в одной из приватных бесед заявила: «С радостью могу Вам сказать, что моя внучка – просто клад. Она принесла нам счастье и благословение. У нее полное отсутствие мелочной гордости. Всякому умеет она сказать что-нибудь приятное и чутко понимает доброе и прекрасное. Мужу своему она настоящий, великодушный друг. Все на нее здесь молятся. Она уже сделала очень много хорошего, что говорит о качествах ее сердца. Я тоже не без гордости могу сказать, что она меня любит. Я нахожу счастье в моих внуках…»

Не менее привлекательный образ живописуют и другие свидетельства современников, знавших Марию Павловну, наследную принцессу Веймарскую:

«Она невыразимо обаятельна и умеет соединить прирожденное величие с необыкновенною любезностью, деликатностью и тактом в обращении. Поведением владетельной особы она владеет в совершенстве. Нельзя было не удивляться, как она в первые же часы после приезда, когда ей были представлены придворные, тактично обращалась с каждым из них. С нее, наверное, начнется новая эпоха Веймара. Она… продлит и доведет до совершенства то, что Амалия начала сорок лет назад…», – Кристофер-Мартин Виланд, писатель.

«Мы все можем у нее учиться, эта русская не только молода, красива и богата, но и чрезвычайно умна», – Шарлотта фон Штайн, супруга придворного штальмейстера.

«Боги послали нам ангела. Эта принцесса – ангел ума, доброты и любезности. К тому же я никогда не видела такого созвучия во всех сердцах и у всех на устах, какое появилось с тех пор, как она стала предметом всеобщих разговоров», – Луиза фон Геххаузен, придворная дама.

«Манера, с которой она обращается с людьми, которые ей служат, обаятельна и свидетельствует об истинном величии. Кто бы ни находился в комнате – камергер или слуга, – всякий услышит от нее приветливое слово и может смело обращаться к ней. И после этого она сама рада, весела и охотно смеется», – Генриэтта фон Кнебль, придворная дама.

Но особенно интересен отзыв такого гения, как Фридрих Шиллер, благо он был лично знаком с Марией Павловной. «В лице нашей новой принцессы к нам прибыл поистине добрый ангел. Она необыкновенно любезна, понятлива и образована, она выказывает твердый характер и умеет соединять недоступность, свойственную ее сану, с самой обаятельной любезностью. Коротко говоря, она такова, что если бы у нас был выбор, и мы могли бы по собственному заказу выбирать принцессу, то мы все равно выбрали бы только ее и никого другого. Если только она почувствует себя у нас как дома, то я обещаю Веймару великолепную эпоху…», – писал поэт своему другу. И чуть позже, ближе познакомившись с принцессой: «Она обладает способностями к живописи и музыке, довольно начитанна и проявляет твердость духа, направленного на серьезные предметы. Лицо ее привлекательно, хотя она и не красавица. Немецким языком она владеет с трудом, но понимает его и читает легко. Она серьезно намерена изучить его. У нее, по-видимому, очень твердый характер; а так как она стремится к истине и к добру, то мы можем надеяться, что она и достигнет желаемого. Дурные люди, пустые, болтуны и верхогляды не будут иметь у нее успеха. Меня крайне интересует, как она устроит здесь свою жизнь и куда направит деятельность. Дай-то Бог, чтобы она потрудилась для искусства».

* * *

Шиллер оказался провидцем в этом вопросе: Мария Павловна действительно потрудилась для искусства.

Мария Павловна стала регулярно устраивать музыкальные фестивали, литературные вечера, организовывала празднества и карнавалы.

Она подружилась с Гете. Встретившись в ноябре 1804 года, принцесса и «великий веймарец» не прерывали общения до самой смерти поэта. Гете помогал Марии Павловне в ее первом знакомстве с культурной жизнью Веймара, много беседовал с ней об искусстве и философии. Можно сказать, русская великая княжна стала ученицей величайшего из немецких поэтов. Причем она сознавала, что это не она благоволит к Гете с высоты своего происхождения, а он снисходит к ней с высоты своего гения!

С 1805 года Мария Павловна посещала лекции, которые Гете читал у себя дома. Они регулярно вели переписку. «Ценность мудрости только увеличивается, когда ее путеводителем становится дружелюбие, не говоря уже о ясности, когда она облагорожена воззрением высокого ума», – писала принцесса поэту… Двумя культурными центрами Веймара были дома Марии Павловны и Гете, причем они словно бы являлись единым целым, двумя ядрами, заключенными в одну оболочку. «Все, кто приезжал в гости к Марии Павловне, оказывались в гостях у Гете, и наоборот», – отмечали современники. Среди гостей этих двух домов были члены русской императорской фамилии, в том числе Александр I, а также А. Тургенев, В. Жуковский, С. Уваров, З. Волконская. Покидая Веймар, Волконская, искренне привязанная к Марии Павловне, оставила следующие строки: «Удаляясь от пантеона великих писателей германских, моя душа исполнена чувствами благоговейными. Все там дышит наукой, поэзией, размышлением и почтением к гению. Гений там царствует, и даже великие земли суть его царедворцы. Там я оставила ангела, проливающего слезы на земле».

В 1808–1811 годах Мария Павловна вместе с принцессой Каролиной посещала лекции художника, искусствоведа и историка Иоганна Генриха Мейера. Для женщин их ранга это был беспрецедентный поступок, который высоко оценил Гете. Интерес к истории у герцогини Веймарской вскоре сделался основным, и спустя много лет, в 1852 году, она основала Историческое общество Веймара.

Дружила наследная принцесса и с Шиллером, но эта дружба продлилась недолго: в начале мая 1805 года поэт скончался. Марии Павловны в это время не было в Веймаре, она с супругом и принцессой Каролиной ездила в Лейпциг. Вернулась спустя два дня после похорон. Но свое уважение к памяти Шиллера она смогла выразить лучше, чем кто бы то ни был: Мария Павловна заботилась о вдове и сыновьях поэта на протяжении всей своей жизни.

* * *

Лето 1805 года выдалось засушливым и неурожайным. Мария Павловна, желая помочь своей новой родине, на собственные деньги закупила хлеб. Только благодаря ее доброй воле герцогство избежало голода. Тогда юную герцогиню Марию впервые назвали ангелом-хранителем Веймара.

Великая княжна Мария родилась 4 (16)февраля 1786 года в семье великого князя Павла Петровича и его второй жены Марии Федоровны, урожденной принцессы Вюртембергской.

Великий князь Павел Петрович. конец 18 в. Автор Неизвестен. Эрмитаж.

О раннем детстве Марии известно из переписки Екатерины II.
Императрица Екатерина II писала о четырехлетней Марии:
"Она сущий драгун, ничего не боится, все ее склонности и игры мужские; не знаю, что из нее выйдет."
В пять лет ей сделали прививку от оспы и это лишило её привлекательности.
Вот как об этом рассказывает Екатерина II в письме барону Гримму, сопровождая письмо изображением шести внуков:
"Пятая головка - Мария. Вот этой надо было родиться мальчиком: привитая ей оспа совсем её изуродовала, все черты лица погрубели."

Анри Виоллье. Кость, акв., гуашь.1788г.
***
Мария Павловна воспитывалась вместе с сестрами под руководством генеральши Шарлотты Карловны Ливен. Ближайшей наставницей Марии Павловны была швейцарка Мазебет. Мария Павловна оставалась Мазабет благодарной до конца дней.
Ливен была была вдовой лифляндского генерал-майора Отто-Генриха Ливена.

Баронесса Ливен была женщиной отменного ума, неуклонных строгих нравов и убеждений. Она не учавствовала в интригах, оставаясь в милости и у императора Павла и у его сыновей-императоров. Она дожила до восьмидесяти пяти лет и умерла светлейшей княгиней.

***
Мария была любимицей отца.

Мартин Фердинанд. Великая княжна Мария Павловна. 1799г. Музей Лувра.
Павел выделял её среди других детей из-за особенностей её характера: прямой (никоим образом не прямолинейный) и благородно исренний.
Со временем мальчишеские замашки и независимый нрав великой княжны смягчились естественным развитием девочки и отменным воспитанием.
У Марии Павловны рано обнаружилась тяга к серьезным занятиям и незаурядные музыкальные способности.
Марии Павловне 9 лет.
Вот, что Екатерина II пишет барону Гримму:
"..она уже прошла с Сарти изучение генерал-баса. Сарти говорит, что у неё замечательный музыкальный талант, и кроме того, она очень умна, имеются способности ко всему и будет со временем преразумная девица. Она любит чтение... и проводит за книгой целые часы... Притом она очень веселого, живого нрава и танцует как ангел."
По-немецки Мария Павловна говорит с затруднениями, но понимает, если с ней разговаривать, а читает без труда. Кроме того, она владеет итальянским и французским языками.

***
Екатерина имея красивых внучек решила, что этот "товар" она должна подать в Европу в портретах.
Екатерина приглашает писать портреты Марии - Левицкого, Боровиковского.

Портрет Великой княжны Марии Павловны, автор Д. Левицкий, 1793 г.

В.Боровиковский. Великая княжна Мария Павловна. Павловский дворец.

Жарков П. Г. (?). Портрет великой княжны Марии Павловны. ГМЗ "Павловск"

***
1800 год, Марии Павловне 14 лет
и уже возник вопрос о ее возможном браке со старшим сыном владетельного герцога небольшого Саксен-Веймарского княжества.
Веймарские герцоги принадлежали хоть и к древнему, но не самому значительному владетельному роду Европы.
Герцогство Саксен-Веймарское-Эйзенахское появилось как самостоятельное государство в результате распада Германии на отдельные княжества. В 1741 г. герцог Эрнст-Август перенес свою резиденцию в Веймар.
Усилиями герцогини Анны-Амалии (бабки жениха, двоюродная сестра Ивана VI) и ее сына Карла-Августа (отец жениха) город Веймар стал местом сосредоточения всего лучшего и значительного в европейской культуре того времени, местом паломничества (и проживания) поэтов, философов, музыкантов и художников.
В городе появилась постоянная труппа драматических и оперных актеров, создана придворная капелла.
Герцогской капеллой руководил Г. Телеман, композитор и органист. В 1708 г.органистом был Иоганн Бах. С 1775г. в Веймере поселился Гёте, а с 1787 г. и Фридрих Шиллер.
Русский князь Мещерский Э.П. написал восторженые строки
"Веймар называли германскими Афинами. Во дворце... собирались Гердер, Виланд, Шиллер и многие другие."

Вот в такую семью предстояло войти великой княжне Марии Павловне. Но уже почти решенный вопрос о её браке был отложен печальными событиями: был убит Павел I и скончалась при родах её сестра Александра Павловна.

***
Наступил 1803 год
В Петербург прибыл наследный принц Карл Фридрих, герцог Саксен-Веймар-Эйзенахский

Карл Фридрих Саксен-Веймар-Эйзенахский - герцог Саксен-Веймар-Эйзенахский.

При первом знакомстве принц Карл-Фридрих понравился матери и дочери, хотя их мнение разделяли не все. Придворные нашли его неуклюжим, стеснительно скованным, отмечали "простоту ума". Жених не соответствовал своей невесте по интеллекту. Даже воспитатель Карла-Фридриха великий Гёте находил в нем лишь "сердечную доброту".
Мария Павловна тем не менее не считала его для себя неприемлемой партией. Ей, обладавшей твердым характером, хотелось поскорее освободиться от утомлявшей опеки матери. Там в Веймаре, среди просвещенного круга она могла проявить себя.
Герцог прожил в России почти год. За это время он и Мария Павловна могли основательно познакомиться лучше изучить характеры, вкусы, привычки друг друга. Это длительное знакомство сыграло положительную роль для будущего семейного союза Карла Фридриха и Марии Павловны. Они жили в загородней резиденции Павловска.


Павловский дворец. 1999г.

***
23 июля 1804 года cочеталась браком
в Санкт-Петербурге великая княжна Мария Павловна с наследным геоцогом Саксен-Веймарским Карлом Фридрихом, сыном великого герцога Карла Августа и принцессы Луизы-Августы Гессен-Дармштадтской, родным племянником цесаревны Наталии Алексеевны -урождённая принцесса Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская (первой супруги своего отца - императора Павла I)
Супруги приходились друг другу четвероюродными братом и сестрой (являлись праправнуками прусского короля Фридриха Вильгельма I и его жены Софии Доротеи Ганноверской).

Родители наследного принца

Карл Август Саксен-Веймар-Эйзенахский - великий герцог Саксен-Веймар-Эйзенахский

Луиза Августа Гессен-Дармштадтская - великая герцогиня Саксен-Веймар-Эйзенахская

***
Таинство брака совершали митрополит Амвросий и грузинский архиепископ Варлаам.
После церковной службы новобрачных приветствовали салютом из ста одного выстрела. Были даны балы, маскарады, на которых было приглашено более пяти тысяч человек - не только дворян, но и состоятельных граждан из "неблагородного" сословия.
В Веймар было отправлено приданое великой княгини: на восьмидесяти повозках везли мебель, гобелены, посуду, вазы, картины, много вещей, среди которых были и вклады в будущий православный храм в Веймаре: золотые богослужебные сосуды, святые иконы, облачения духовенства, иконостас, подсвечник и т. д.

Прибытие приданого невесты в Веймар описывается следующим образом:
“Редкостная, необычная процессия тянулась осенью 1804 г. в Бельведер. 2 октября в Веймар после восьминедельного путешествия из Петербурга прибыл обоз с приданым великой княгини Марии Павловны, супруги наследного принца Карла Фридриха, сопровождаемый русскими крестьянами и крепостными в рубахах красного льна, широких панталонах и сапогах, подбитых мехом. В нем было 83 повозки и более 130 лошадей”
Из приданного умершей Елены Павловны (его вернул в Россию её муж) комплектовалось «бриллиантовое приданое» Марии Павловны - было употреблено:
Звезда бриллиантовая ордена Св. Екатерины, 17 бриллиантов из нитки (нитка в 31 бриллиант) стоимостью 33906 руб., 100 бриллиантов в кистях на 9000 руб., большой аграф, букет с бриллиантами с банделоками, опахало золотое с бриллиантами....
Приданое, которое получила Мария Павловна, намного превышало не один годовой бюджет Веймара.
Через много лет Гёте писал:
"Зрелище из "Тысячи и одной ночи".
Кроме того, в качестве приданого награждения все великие княжны получают из сумм Государственного казначейства по миллиону рублей, но недвижимого имения они от государства никакого получать не могут.
Из этого миллиона рублей первую четверть она получила после венчания, а вторую - спустя шесть месяцев; со второй половины (оставшейся в России) она ежегодно получала 5% ренты. Вторая половина при несчастных обстоятельствах обеспечивала бы детей великой княжны.
Денег, привезенных ею в Веймар, хватило на то, чтобы
"каждый житель города имел на столе белый хлеб и кофе, яблочный пирог и тушеное рагу с овощами и с легкостью рассуждал о литературе и искусстве за обедом или ужином" .

***
Веймар
Отец наследного принца выехал встречать новобрачных далеко за пределы своего герцовства. Вслед за Карлом двинулись мать и сестры принца. Они встретили герцогский поезд в городке Наумбурге. Приезд русской великой княжны в столицу герцогства отмечался с особой торжественностью. Маленький город в Тюрингии, население которого составляло всего лишь 8 тысяч человек, был празднично украшен. Жители ликовали.
Как рассказывали очевидцы:
"Въезд действительно стоило видеть. Все были на ногах: горная дорога, равно как и вся возвышенность, к которой примыкает Веймар, были заполнены толпами оживленных людей…" .
~~~~~
В Веймаре многие задавались вопросом: какова она, царская дочь, которой предстоит стать владетельной герцогиней? С этого времени наследная принцесса считалась первой дамой страны.

В.Боровиковский. Великая княжна Мария Павловна.1804г.
Письменные свидетельства той поры передаютто впечатление:
- Виланд:
"Она невыразимо обаятельна и умеет соединить прирожденное величие с необыкновенной любезностью, деликатностью и тактом в обращении. Поведением владетельной особы она владеет в совершенстве."

Бабушка мужа:
"...моя внучка просто клад... У неё полное отсутствие мелочной гордости. Всякому она умеет сказать что-нибудь приятное и чутко понимает доброе и прекрасное."

Сестра мужа Каролина:
"Манера, с которой она обращается с людьми, которые служат, обаятельна и свидетельствует об истинном величии."

Шарлотта фон Штайн:
“Мы все можем у нее учиться, эта русская была не только молода, красива и богата, но и чрезвычайно умна”

Молодожены разместились в Веймарском дворце, который по своему весьма скромному убранству не шел ни в какое сравнение с роскошными апартаментами дворцов Петербурга семьи Романовых.

Учитывая вероисповедание Марии Павловны, согласно заключенному брачному контракту во дворце было отведено помещение для небольшой часовни. А спустя месяц после прибытия новобрачных в герцогском дворце имелась уже и домашняя церковь. Мария Павловна писала в Петербург своему духовному отцу, митрополиту Амбросию:
«Моя церковь полностью обустроена, и для меня большая радость обращать в ней молитвы ко Всевышнему».

В собственность молодым свекор Марии, герцог Карл Август, передал небольшой дворец Бельведер, расположенный в пяти километрах от центра Веймара.


Веймар. Дворец Бельведер

Спустя шесть лет по инициативе Карла Фридриха неподалеку от этого дворца был разбит, так называемый, Русский сад, как напоминание о Павловске, в котором великая княгиня провела свои детские и юношеские годы. Своей матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне, она написала:
"Я предпочитаю здесь, в маленьком саду, созданном наподобие Павловска, часто бывать..." .

***
Русская невестка саксен-веймарского герцога постепенно сумела объединить вокруг себя весь цвет немецкого просветительства. Добрые отношения у Марии Павловны установились с Гете, многие годы прожившим в Веймаре.

Йозеф Карл Штилер. Иоганн Вольфганг фон Гёте

Состоялось и близкое знакомство русской великой княгини с Шиллером (он скончался спустя год после ее приезда в Веймар). Поэт посвятил ей такие строки:
"Деревце страны иной,
Пересаженное нами,
Вырастай, примись корнями
В этой почве, нам родной."

Антон Граф. Фридрих Шиллер

Мария Павловна приглашает в Веймар музыканта Иоганна Гуммеля - композитора, пианиста и дирижера(чеха по национальности).

Иоганн Непомук Гуммель

При нем оркестру герцога Веймарского уже было под силу исполнять произведения Моцарта и Бетховена. Он руководил всей музыкальной жизнью Веймара в течение восемнадцати лет - до самой своей кончины в 1837 году.
C 1848 в Веймаре окончатильно поселился Франц Лист, который давал симфонические концерты и ставил оперы на сцене Веймарского театра.

Ференц (Франц) Лист - венгерский композитор, пианист-виртуоз, педагог, дирижёр.

Неизвестный художник. Портрет Великой княжны Марии Павловны, герцогини Веймарской.

***
После смерти своего свёкра (Карла-Фридриха) Мария Павловна, теперь уже великая герцогиня Саксен-Веймарская взяла на себя заботы по покровительству учреждениям науки и культуры, тратя на это немалые российские деньги, которые выделялись из императорской казны на содержание Марии Павловны.
По признанию Гёте, без личных пожертвований великой герцогини многого не удалось бы совершить.
При поддержки и на личные деньги Марии Павловны,для университета в Йене приобретались современные астрономические инструменты, физические приборы и химические препараты. Она пополнила собрание восточных монет, географических карт, рукописей, печатей, архелогических находок...Пополнила и расширила Веймарскую библиотеку, основанную бабушкой мужа.
В1831 году Мария Павловна основала Общество по распространению лучших произведений новой литературы Германии и построила для него новое здание.
Мария Павловна поощряла изучение истории Веймарского герцовства и соседних с ним княжеств и в 1852 г. основала Общество истории.
Восстановила сгоревший придворный театр. Так что культурное процветание в герцовстве основывалось на российских рублях.

Портрет великой княгини Марии Павловны. Доу, Джордж. Великобритания. 1822 .Эрмитаж

***
За свою долгую жизнь в Веймаре Мария Павловна прославилась своей благотворительностью, и ее не без оснований называли матерью нации. Русская великая княгиня щедро тратила свои средства, полученные ею в качестве приданого. Русский дипломат говорил, что ни одна из дочерей царя Павла I не пользовалась таким уважением, как Мария Павловна в Веймаре.

Портрет великой княгини Марии Павловны (автор неизвестен) 1851 г.
~~~~~
Благотворительность Марии Павловны осуществлялась в различных направлениях: в первую очередь - преодоление нищеты, затем - поощрение наук, искусств, культуры и развитие общества.
Так, она поддерживала работные дома для взрослых, прядильни для пожилых бедных женщин, ремесленные школы, уход за роженицами. Стала создавать особые "ссудные кассы"для "вспоможения бедным".
Она старалась дать людям возможность трудиться, чтобы они зарабатывали себе на пропитание честным и полезным трудом.
Мария Павловна особое внимание уделяла своим юным подданым: открывала разного рода ремесленные школы для девочек, училища для мальчиков, где они получали технические знания. К концу жизни Марии Павловны в них обучалось до пяти тысяч воспитанников.
~~~~~
Население обязано Марии Павловне множеством фонтанов, сооруженных в Веймаре. Первая сберегательная касса в Веймаре была открыта в день рождения Марии Павловны 16 февраля 1821 г. Это было новшество, особо поддерживаемое великой герцогиней. Одновременно Мария Павловна помогала отдельным людям, оставаясь по большей части “неизвестной дарительницей”.
После смерти Шиллера, проявила заботу о его сыновьях, об их образовании и достойном воспитании.

***
Живя в Веймаре Мария Павловна убедилась в том, что климат здесь благоприятный для выращивания плодовых деревьев. Поэтому она содействовала открытию училища садовотства, поддерживала закладку новых парков и садов.
Она хотела облагородить не только нравы своего народа, но и облик этой маленькой страны.
В загороднем доме Бельведер у неё были большие оранжиреи. Ученый А. Гумбольт, возвратившись из научной экспидиции в Бразилию, привез княгине в подарок семена неизвестного тогда в Европе дерева, которому дал в честь Марии Павловны латинское название Paulovnia Imperialis.

***
Связь с Россией
Мария Павловнаа не сразу привыкла к жизни в тихом Веймере, поэтому в первые годы замужества старалась почаще приезжать на родину.
Летом 1805 год Мария Павловна смогла навестить мать, младших братьев и сестер. Жили они в Павловске, где, как в прежние времена, совершались прогулки по паркам её детства.
В ноябре 1805 года в Веймар приехал её брат Александр I, (по пути в Берлин).
Летом 1808 года Мария Павловна гостила у матери в Павловске.
А осенью 1808 года Александр I навестил сестру в Веймаре.

Доу Джордж. Портрет Александра I.
В 1809г. Мария Павловна с мужем приехали в Россию на свадьбу сестры Екатерины Павловны.

В 1814 г. Марию Павловну навестил брат Александр I и сестра Екатерина Павловна.
Екатерина Павловна вспоминала свой визит в Веймар.
Ухоженные парки, аккуратные дороги, вымытые тротуары, старательно устроенные парки. И сама герцогиня Мария, урожденная княжна Романова: изысканное платье, огромная шляпа, украшенная цветами. Прическа - волосок а волоску. Осанка, выражение лица, манеры - все без малейшего отступления от строгого немецкого регламента. Словно парадный портрет в золоченой раме. Настоящая звезда, и выглядит прекрасно и светит ярко.Только тепла нет.

Портрет Великой княгини Марии Павловны, герцогини Саксен-Веймарской. Ж.-А. Беннер, 1817

Осенью 1818 года её навестила мать-императрица и брат Александр I . Мария Федоровна впервые гостила в Веймаре у дочери.
После кончины первых двух сестер, Александры и Елены, Мария Павловна стала для Александра I старшей из оставшихся, и он перенес на неё особое внимание главы семьи. Мария Павловна понимала это и ценила.
После визита к Марии Павловны, Александр I обронил в семейной беседе:
"Измельчала наша Машенька. Мелкое княжество, мелкий муж, мелкие заботы. Ей бы настоящий простор. Настоящая правительница бы тогда получилась бы."
~~~~~~~~~~~~~~
В 1825 году Мария Павловна потеряла старшего брата, Александра I, а в 1828 году скончалась её мать-императрица, Мария Федоровна.
Теперь уже сама Мария Павловна становилась в императорской семье старшей. И не просто по возрасту(еще жив был брат Константин): её авторитет был беспорен в силу её ума и твердости характера.
В 1840 году Марию Павловну навестил Николай I с женой и детьми. Дочь Николая I , Ольга Николаевна, писала в своей книге:
"Папа любил эту свою старшую сестру почти сыновьей любовью.Мне она показалась воплощением долга"

Афанасьев Л. Портрет Николая I. Эрмитаж.
~~~~~~~~~~~~~
Немало русских стремилось побывать в Веймаре.
Русская графиня А. Блудова (дочь крупного государственного деятеля) побывала в Веймаре, оставив воспоминания об этом.
Бывший обершталмейстер императрицы Марии Федоровны С.И. Муханов посетил Веймар. Об этом оставила воспоминания его дочь.
~~~~~~~~~~~~~
Гостеприимную тетушку часто навещали русские родственники.
В 1837 году Веймар посетил сын её сестры, Екатерины Павловны, принц Петр Георгиевич Ольденбургский, совершавший свадебное путешествие.
В 1844г. к ней заезжал путешествующий по Европе Александр Николаевич (будущий Александр II).
Весной 1845 года вместе с матерью побывала в Веймаре Ольга Николаевна. Они направлялись в Италию на лечение. Приезжал в гости и другой её племянник Константин Николаевич. Он остановился у тетушки, чтобы ехать в Берлин на встречу с невестой.
В мае 1852 года её посетил Николай I , императрица Александра Федоровна и их сын Костантин Николаевич и их внучка Мария Максимиллиановна Лехтенбергская. Пробыли в гостях до первого июня.

Когда на престол вступил Александр II, Мария Павловна отправилась В Россию (ей шел семидесятый год), чтобы присутствовать на коронации племянника.
Это было её последнее посещение родины.
Она пробыла в России продолжительное время, жила в Москве, в Петербурге. Она посетила любимый ею Павловск, побывала в Елизаветенском павильоне, где они признались в своих чувствах и стали с принцем Карлом-Фридрихом нареченными женихом и невестой. Мария Павловна понимала, что её жизнь близиться к концу, поэтому так дороги были ей воспоминания юности, когда все ещё было впереди...

***
В 1832 году умирает Гёте. Со смертью Гёте роль Веймара как ведущей духовной жизни Германии пошла на спад.
В 1853 году умирает её муж великий герцог Карл-Фридрих.
Началось новое царствование - на престол вступили молодой великий герцог Карл-Александр и великая герцогиня София.
В 1854 году начались празднества в честь пятидесятилетнего пребывания Марии Павловны в Веймаре.
К вдовствующей великой герцогине направились депутации городских управлений, священнослужителей, представители университета в Йене, гимназий, ремесленных школ, женских учреждений.

Медаль, в честь пятидесятилетнего пребывания Марии Павловны в Веймаре:

Теперь, по проишествии стольких лет можно было сказать с полным правом, что Мария Павловна выполнила напутствие великого Шиллера:
"Наше отечество там, где мы делаем людей счастливыми"

***
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Но мир Марии Павловны неизбежно сужался.Постепенно уходили из жизни те, с кем она прожила жизнь, с кем дружила, переписывалась - уходили её современники.

Фридрих Дюрк. Портрет великой княгини Марии Павловны в старости 1859г.SWKK музей, замок-музей

В июне 1859 года Мария Павловна скоропостижно скончалась.
Отпевали ее в православной церкви, но похоронили на протестантском кладбище по чину Православной церкви. Гроб с телом поместил в фамильном склепе герцогов Веймарских. В 1860 года рядом с усыпальницей был заложен отдельный православный храм. . Прежде начала возведения стен под будущий храм была привезена в больших объёмах земля из России. Тогда же гроб герцогини был перенесён в крипту. Саркофаг с гробом Елены Павловны находится в северной части храма, в крипте, соединённой с усыпальницей арочным проходом.
В пол церкви над саркофагом вставлена железная пластина с отверстиями, через неё в день кончины Марии Павловны, 11 (24) июня, в нижнюю часть храма проникают лучи солнца.
До 1955 года между саркофагом и надгробием супруга Марии Павловны стоял чугунный крест.

Веймар, церковь Святой Марии Магдалины.

В 1877 году церковь была ограблена. В связи с этим часть утвари была перенесена в дворцовую домовую церковь. Здесь же обычно и совершались богослужения. В храме-усыпальнице служили только в дни памяти Марии Павловны, в престольный праздник и при посещении царствующих особ.
1950 года храм был передан Русской православной церкви. В 1976 году был начат капитальный ремонт храма. В результате большой работы реставраторов он воссиял своей первозданной красотой. Для храма был сделан новый престол.

Дети
У Марии Павловны и Карла Фридриха были два сына и две дочери:
Павел Александр (1805-1806), первенец, названный в честь отца и брата Александра I, скончался в детстве.
Мария Луиза (1808-1877), супруга принца Карла Прусского;
Августа (1811-1890) ,супруга принца Вельгельма Прусского, первая германская императрица и королева Пруссии;
Карл Александр (1818-1901), следующий великий герцог Веймарский.

Таким образом, Мария Павловна была бабкой кайзера Фридриха III и прабабкой Вильгельма II.

Карл Александр
Карл Александр Август Иоанн, великий герцог Саксен-Веймар-Эйзенахский с 8 июля 1853 года

Получил прекрасное образование, слушал лекции в Йенском и Лейпцигском университетах, прекрасно говорил на французском языке, выучил русский язык. Мать (Мария Павловна), которая любила русский язык и хорошо знала русскую поэзию, воспитала Карла Александра так, что про него говорили: трудно сказать, где в нем кончается немец и где начинается русский.
Карл Александр неоднократно посещал Петербург. Всю свою жизнь Карл Александр очень дорожил связями с Романовыми, считал себя полурусским. В 1896 году присутствовал на коронации императора Николая II. Посещал Третьяковскую галерею, чтобы познакомиться с творчеством русских художников.
В 1886 году великим герцогом был основан музей Гёте в Веймаре, которого он, как и Мария павловна, очень чтил. В день своего восьмидесятилетия 12 июня 1898 года Карл Александр получил в подарок книгу «Гёте и Мария Павловна», в которой рассказывалось о дружбе Гёте и Марии Павловны, о ее заслугах в деле возвышения Веймара. Там же были напечатаны и стихи Гёте, посвященные его матери, и отзывы о ней.
современников.
Женился на своей кузине принцессе Вильгельмине-Софии, дочери нидерландского короля Вильгельма II и великой княгини Анны Павловны (младшая сестра его матери).
В 1896 г. побывал на коронации последнего русского императора Николая II, который приходился ему двоюродным внучатым племянником. Умер в 1901г.

Августа Мария Луиза

Августа Веймарская. Портрет кисти Франца Ксавье
Когда в 1829 году её выдали замуж за Вильгельма, второго сына прусского короля Фридриха-ВельгельмаIII , никто не предполагал, что она станет первой германской императрицей.

Вильгельм I, король Пруссии, германский император (кайзер) Германской империи

Когда брат мужа, Фридрих-Вильгельм IV, скончался, её муж Вильгельм взошел на престол
В 1871 г. он объединил Германию под главенством Пруссии. Он стал германским императором Вильгельмом Первым. А дочь Марии Павловны стала первой императрицей Пруссии.

Потомство Вильгельма и императрицы Августы было отмечено странной печатью рока:
***их сын Фридрих - Вельгельм (будущий король Фридрих III) пробыл на троне всего 90 дней, вступив на него смертельно больным (у него был рак горла);

Фридрих III, король Пруссии, кайзер Германской империи

***их внук (правнук Марии Павловны) , будущий кайзер Вильгельм II от рождения был калекой - его левая рука была на 15 сантиметров короче правой.
Он приходился кузеном британскому королю Георгу V и российской императрице Александре Фёдоровне, а также троюродным дядей Николаю II.

Вильгельм II, король Пруссии, кайзер Германской империи.

Противоречия между европейскими державами привели, несмотря на тёплые личные и родственные отношения Вильгельма II с монархами Великобритании и России, к Первой мировой войне.
В результате Первой мировой войны и ноябрьской революции 1918г. кайзер Вильгельм II подписал акт об отречении от престола. Наступило время республики, получившей у историков название Веймарской.
Правительство Веймарской республики позволило экс-императору вывезти в Голландию 23 вагона мебели, а также 27 различных контейнеров с вещами, в том числе автомобиль и лодку из Нового дворца в Потсдаме.
Германская империя и её правители Гогенцоллерны ушли с исторической сцены...

Литература
1.Пчелов Е. В. Романовы. История династии. - ОЛМА-ПРЕСС.2004.
2.Григорян В. Г. Романовы. Биографический справочник. -АСТ,2007.
3.Данилова А. Пять принцесс. Дочери императора Павла I. ЭКСМО-ПРЕСС,2004.
4. Балязин В. Н. Тайны дома Романовых
5. Чижова И. Бесмертных торжество и смертных красота. ЭКСМО-ПРЕСС,2004.
6. Фото с сайта «Родовод» с http://ru.rodovid.org/
7.Фото с сайта Государственный Эрмитажhttp://www.hermitagemuseum.org
8.сад академика Левашова цветы http://www.levashov.info

Мария Павловна Романова (1786-1859) была дочерью российского императора Павла I и императрицы Марии Федоровны, урожденной Софии-Доротеи-Августы-Луизы, принцессы Вюртембергской. Екатерина II руководила воспитанием и образованием внучки, называя ее "гвардейцем в юбке". Великая княгиня получила разностороннее образование

В 1804 году в Петербурге состоялось бракосочетание Марии Павловны с принцем Карлом-Фридрихом (Karl-Friedrich) Саксен-Веймарским. В конце года русская княгиня покинула Россию.

В центре Европы

Герцогский род, с которым предстояло породниться Романовым, был одним из самых древних и владетельных в Европе. Герцогство Саксен-Веймар-Эйзенах (Sachsen-Weimar-Eisenach появилось, как самостоятельное государство в шестнадцатом веке. Бабушка Карла-Фридриха - герцогиня Анна-Амалия - превратила герцогство в культурный центр Европы. Оно служило местом жительства для многих поэтов, музыкантов, философов, художников. Почти шесть десятилетий здесь жил Гёте. Благодаря его усилиям в Веймар переехали философ и историк Иоганн – Готфрид Гердер и "истинное романтическое сердце Германии" - Фридрих Шиллер.

Брак с русской княгиней имел огромное политическое значение для небольшого герцогства. В то время Наполеон был большой угрозой для всей Европы. Герцогству удалось лишь потому сохранить свою независимость, что на тот момент Наполеон был заинтересован в сохранении мира с российским императором.

Шиллер посвятил Марии Павловне пьесу – кантату "Приветствие искусств", где в аллегорически - изящной форме выразил восхищение красотою и благородством будущей герцогини:

Деревце страны иной,

Пересаженное нами,

Вырастай, примись корнями,

В этой почве, нам родной.

Быстро сплетаются

Нежные узы любви,

Наше Отечество будет да там,

Где мы делаем счастье людское!

В 1828 году после смерти великого герцога Карла-Августа (Karl-August) муж Марии Павловны занимает трон, и она становится великой герцогиней.

Знакомство с Гёте

Русская княгиня продолжила деятельность Анны Амалии, которая превратила Веймар в "дворец муз" и создала уникальную библиотеку, известную и в наши дни. Загородная резиденция великих герцогов Бельведер стала одним из крупнейших культурных центров Европы.

Сам Гёте консультировал герцогиню в вопросах искусства, знакомил с основами современной философии. Их общение продлилось до смерти поэта в 1832 году.

Большую роль в жизни великой герцогини играла благотворительность. По всей стране организует она ссудные кассы для неимущих, работные дома, ремесленные училища, выставки новинок промышленности, курсы садоводства, дома для сирот. Во все это вкладывает немалые личные средства.

Уже будучи вдовствующей герцогиней, Мария Павловна основала "Общество истории", всячески поощряя изучение реликвий и документов Веймарского края и соседних с ним княжеств. Она то и дело учреждала поощрительные стипендии, музыкальные конкурсы с фондами премий, на ее личные пожертвования был основан знаменитый на всю Европу Институт Фалька, с приютом для беспризорных детей на двести мест. Театральные представления, гуляния в герцогском саду, музыкальные спектакли - все это было доступно широкой публике по настоянию русской принцессы крови, веймарской властительницы.

Скончалась великая герцогиня в 1859 году. Она похоронена на протестантском кладбище под Бельведером в специально для нее возведенной православной часовне.

Мария Павловна, герцогиня Саксен - Веймарская и Эйзенахская: «Прелестный лебедь «Павлова гнезда» и Веймарской короны украшенье».

4 февраля 1786 года, семья цесаревича Павла Петровича пополнилась пятым ребенком и третьей по счету дочерью. Новорожденная Великая княжна была названа в честь матери - Марией.

Великая княжна Мария Павловна, Боровиковский В.Л.

В 1790-м году, императрица Екатерина II дает внучке такую характеристику: «Она - настоящий драгун, ничего не боится, все ее склонности напоминают мальчика, и я не знаю, что из нее выйдет, самая любимая ее поза подпереться руками в бока и так прогуливаться».

Портрет великой княгини Марии Федоровны А. ,Рослин

Еще через пять лет, Екатерина пишет барону Гримму: «…Мария, которой девять лет от роду… уже окончила у Сарти генерал-бас, так как она отличается необыкновенной любовью к музыке... Сарти говорит, что она наделена большим талантом к музыке, и что вообще она проявляет во всем большой ум и способность и будет разумной девицей. По словам генеральши Ливен, она любит читать и проводит за чтением по несколько часов в день, при всем том, она очень веселая и оживленная...».

Портрет Великой княжны Марии Павловны. Д. Левицкий, 1793 г.

По замечанию одного из придворных: «Мария Павловна, если не такая красавица, как Елена, но столь привлекательна, добра, что на нее смотрели, как на ангела».
Однако, ангел отличался волевым характером, острым умом и столь ценным для царственной особы качеством, как умение разбираться в людях.
Впрочем, и внешностью Великую княжну, несмотря на некоторые неприятности после привитой в детстве оспы, природа не обидела. Недаром ее называли «perle de famille» - «жемчужина семьи».

Портрет Великой княжны Марии Павловны. П. Жарков .

Принц Евгений Вюртембергский (племянник императрицы Марии Федоровны), приехавший в Россию зимой 1801 года, так отзывался о своей кузине: «…Maрия была уже 15-ти лет и, стало быть, для меня особа внушающая, но тем не менее такая кроткая и добрая, что я сейчас же почувствовал к ней сердечное влечение. Она обладала сочувственным, нежным сердцем. Непреложным доказательством того служило ее всегдашнее опасливое пребывание на стороже, чтобы заблаговременно предупреждать всякий возможный с моей стороны промах и тем предохранять меня от затруднительного положения».

Император Павел I, несмотря на резко отрицательное отношение к традициям царствования матери - Екатерины II, все же сохранил одну из них, а именно: выбор женихов для Великих княжен заранее.
По разным источникам, переговоры о возможном браке Марии Павловны начались в 1800-м или 1802-м году.
В мужья Великой княжне прочили наследного герцога Саксен-Веймар-Эйзенах Карла Фридриха.
Саксен-Веймарский посланник, барон Вильгельм фон Вальцоген - очень умный и образованный человек, смог в полной мере оценить природные дарования и высокие душевные качества Марии Павловны: «Она имела сочувственное и нежное сердце, кротость и доброту совершенную...».

Павел I,Андрей Филиппович Митрохин

В 1803 году в Санкт-Петербург прибыл наследный герцог Карл Фридрих. Герцогу был присвоен чин генерал-лейтенанта русской армии, и пожалован высший орден Российской империи - Св. Андрея Первозванного; но, «жених сей, при полной его приятности внешней, для нашей милой цесаревны слишком прост умом…»*.
Даже эта неопределенная, истинно дипломатическая характеристика, позволяет понять, что столь тщательно подготовленный и ожидаемый брак, должен был соединить навсегда двух совершенно разных людей.

Мария - активная, умная, образованная, прекрасно играющая на фортепиано и рисующая, открытая миру и в то же время умеющая видеть вещи целиком, вникать в самую суть, всегда занятая чем-то - то есть деятельный и успешный человек. Карлу Фридриху, в отличие от его невесты, не хватало силы, целеустремленности и инициативности. За год, что он провел в Петербурге, он практически пребывал в полном бездействии.

Однако, все недостатки герцога с лихвой перекрывались тем обстоятельством, что в будущем ему предстояло стать правителем Саксен-Веймарского герцогства.
Несмотря на небольшие размеры, герцогство считалось культурным центром Германии, а его столица - г. Веймар именовался «германскими Афинами».

Особо стоит отметить, что своей славой Веймар был обязан прежде всего женщинам, первой из которых была мать правящего герцога Карла Августа - вдовствующая герцогиня Анна Амалия, урожденная принцесса Брауншвейг-Вольфенбюттельская: «Философы, поэты, художники и литераторы толпились вокруг принцессы Амалии, женщины великого ума и возвышенного сердца. Она была волшебницей, привлекавшей и вызывавшей гениев. То была германская Медичи, которая заимствовала у своих итальянских совместниц одни их добродетели».

Портрет Anna Amalie von Sachsen-Weimar-Eisenach (1739-1807),неизвестен

Поэтому вполне понятно, что герцог Карл Август обладавший и умом, и характером, получил великолепное образование, и достойно продолжил дело своей матери, покровительствуя и помогая многим людям науки и искусства. Столь же незаурядной личностью была и его супруга - Луиза Августа, урожденная ландграфиня Гессен-Дармштадтская. (Замечу, что герцогиня приходилась родной сестрой Великой княгине Наталье Алексеевне, первой жене Павла I, и даже приезжала в Россию).Ее «беседы за белым столом» о искусствах и науке собирали весь цвет интеллектуальной элиты Веймара.

Причем, смело можно сказать, что это был цвет не только Веймара, но и всей Германии - для этого достаточно перечислить лишь несколько имен: философ и писатель Виланд, знаменитейшие поэты Гёте и Шиллер, историк и философ Гердер, драматург и публицист Ифланд.
Может быть, эта атмосфера высокой духовности, сложившаяся при веймарском дворе так привлекала Великую княжну Марию?Так или иначе, но в тот год, что наследный принц провел в России, Мария и Карл Фридрих успели довольно неплохо узнать друг друга и проникнуться взаимной симпатией, что для политического брака уже было весьма увесистым плюсом.

Торжественное обручение Марии Павловны и Карла Фридриха произошло 1 января 1804 года, а полгода спустя свершилось бракосочетание.В день которого был издан манифест: «Божией милостью Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский и прочая и прочая и прочая. Объявляем всем нашим верноподданным: Силою Всемогущего Бога и Его мудрым попечением июля 22 дня по обряду Православной Восточной Церкви совершено венчание нашей возлюбленной сестры Марии Павловны с Его Светлостью Наследным Принцем Саксонско-Веймарско-Эйзенахским Карлом Фридрихом......".

Портрет Карла Фридриха, наследного герцога Саксен-Веймар-Эйзенах.

Согласно брачному контракту приданое Марии Павловны составляло миллион рублей, из которых первую четверть она получила после венчания, а вторую — спустя шесть месяцев; со второй половины она ежегодно получала 5% ренты. Наряду с этим Мария Павловна получила много вещей, среди которых были и вклады в будущий православный храм в Веймаре…
До октября новобрачные оставались в резиденциях царской семьи - в Петергофе и Павловске, а затем отправились в Германию. Мария Павловна прибыла в Веймар 9 ноября 1804 года: колокольный звон и пушечные выстрелы оповестили о прибытии новобрачных. По сообщениям очевидцев, это прибытие вызвало общую радость населения. Многие устремились увидеть и приветствовать супружескую пару наследников. Некоторое время спустя те показались на балконе дворца — и тысячи людей восклицали в радостном оживлении «Да здравствуют, многая лета!». Ликование продолжалось 12 ноября при первом посещении Марией Павловной театра. В этот день была премьера пьесы «Поклонение искусств» Фридриха Шиллера, которая была только что написана и посвящена Марии Павловне. В предисловии к тексту сказано: «Ее Императорскому Высочеству госпоже наследной принцессе Веймарской Марии Павловне, Великой Княгине Российской, с почтением посвящается и представляется в придворном театре Веймара 12 ноября 1804 г.»
Деревце страны иной,
Пересаженное нами,
Вырастай, примись корнями,
В этой почве, нам родной.
Быстро сплетаются
Нежные узы любви,
Наше Отечество будет да там,
Где мы делаем счастье людское!

Наследная принцесса очень быстро завоевала любовь и уважение подданных и своей новой семьи - вдовствующая герцогиня Анна Амалия так отзывалась о ней в письмах: «С радостью и истинной любовью говорю Вам, что моя новая внучка — настоящее сокровище, я ее бесконечно люблю и уважаю. Ей выпало счастье — а возможно, и благословение — нас всех очаровать»;С Анной Амалией были согласны очень многие.Мария Павловна поселилась вместе с мужем в Бельведере - загородной резиденции веймарских герцогов. Здесь она повелела разбить парк, планировка которого в точности соответствовала планировке павловского парка. В Веймаре Мария Павловна стала устраивать музыкальные фестивали, литературные вечера, организовывала празднества. Одним из ближайших друзей наследной герцогини стал Иоганн Вольфганг Гёте.
Знакомство Марии Павловны с «великим веймарцем» состоялось в ноябре 1804 года, и с тех пор их общение не прерывалось до самой смерти величайшего из поэтов. Он активно поддерживал герцогиню в ее стремлении быстрее влиться в культурную жизнь Веймара, консультировал в вопросах искусства, знакомил с основами современной философии.Особенностью культурной жизни Веймара было то, что дома Марии Павловны и Гёте - эти два культурных центра города - являлись как бы одним целым, взаимодополняли друг друга. Такое сочетание, взаимопроникновение двух культур не могло не привлекать внимание, вызывало живой интерес, придавало культурной жизни Веймара особый, ни с чем не сравнимый колорит. «Все, кто приезжал в гости к Марии Павловне, оказывались в гостях у Гёте, и наоборот», - отмечали современники. Среди них были члены русской императорской фамилии, в том числе Александр I, а также А. Тургенев, В. Жуковский, С. Уваров, З. Волконская. Покидая Веймар, Волконская, искренне привязанная к Марии Павловне, оставила следующие строки: «Удаляясь от пантеона великих писателей германских, моя душа исполнена чувствами благоговейными. Все там дышит наукой, поэзией, размышлением и почтением к гению. Гений там царствует, и даже великие земли суть его царедворцы. Там я оставила ангела, проливающего слезы на земле».За свою долгую жизнь в Веймаре Мария Павловна прославилась своей благотворительностью, и ее не без оснований называли матерью нации. Cтав патриоткой своей новой страны, она растоптала паспорт, переданный ей Наполеоном, а позднее просила русского министра графа Аракчеева о помощи и внимании для веймарских пленных, которых Наполеон во время войны заставил воевать с Россией. Наследная герцогиня создала в стране Патриотический институт женских объединений; целью его членов было оказание помощи раненым и пострадавшим во время войны.
Благотворительность Марии Павловны осуществлялась в различных направлениях: в первую очередь — преодоление нищеты, затем — поощрение наук, искусств, культуры и развитие общества. Так, она поддерживала рабочие мастерские для взрослых, прядильни для пожилых бедных женщин, уход за роженицами. Население обязано Марии Павловне множеством фонтанов, сооруженных в Веймаре. Первая сберегательная касса в Веймаре была открыта в день рождения Марии Павловны 4 февраля 1821 г. Одновременно Мария Павловна помогала отдельным людям, оставаясь по большей части «неизвестной дарительницей».

Портрет Великой княгини Марии Павловны, наследной принцессы Саксен-Веймар-Эйзенах. Ж.-А. Беннер .

Великая княжна Ольга Николаевна писала в своих воспоминаниях: «Папа любил эту свою старшую сестру почти сыновней любовью. Мне она казалась воплощенным долгом. Замужем в течение 35 лет за смешным мужем, она никогда не знала слабости. Добрая, большая благотворительница, очень способная в делах финансового управления (она унаследовала это от своей матери, Императрицы Марии Федоровны, и первой ввела в Германии ссудные кассы). С шести часов утра она уже писала, стоя у своего бюро в кабинете, вела все переговоры от имени Великого герцога и старалась еще сохранить традицию Веймара как немецкого литературного Олимпа.
Она покровительствовала артистам, главным образом музыкантам - Веберу, Гуммелю и Листу. Ее двор был сборным пунктом для всех маленьких дворов немецкого Севера. От нее можно было многому научиться; она знала, как обращаться с людьми. Ее вежливость по отношению к окружающим, включая самых простых людей, с которыми она встречалась, не знала пределов. Она никогда не забывала поблагодарить за малейшую услугу. Когда она выходила из экипажа, она поворачивалась, чтобы кивком головы поблагодарить кучера, и это было отнюдь не формальностью, а сердечной потребностью. Она всегда думала о тех, кто ей оказывал внимание, чтобы ответить им тем же».
В июне 1828 года, умер Великий герцог Карл Август, и муж Марии Павловны вступил на престол. Благотворительная и культурная деятельность, теперь уже Великой герцогини, стала еще более активной: она то и дело учреждала поощрительные стипендии, музыкальные конкурсы с фондами премий, на ее личные пожертвования был основан знаменитый на всю Европу Институт Фалька, с приютом для беспризорных детей на двести мест. Театральные представления, гуляния в герцогском саду, музыкальные спектакли - все это было доступно широкой публике по настоянию русской принцессы крови, веймарской властительницы. В интересах науки Мария Павловна учредила литературные вечера, происходившие во дворце, на которых делали доклады различные веймарские ученые и профессора Йенского университета. Это никоим образом не было простым времяпрепровождением; напротив, Мария Павловна таким образом заботилась как о собственном образовании, так и об образовании других. «Наверное, ее придворные дамы часто втайне вздыхали, когда их венценосная госпожа требовала, чтобы они на следующий день по памяти записывали ученые доклады».Мария Павловна была настоящим украшением Веймара - по словам Гёте: «Великая герцогиня <...> показывает пример как одухотворенности и доброты, так и доброй воли; она - поистине благословение для страны. А поскольку людям вообще свойственно быстро понимать, откуда к ним идет добро, и поскольку они почитают солнце и прочие несущие благо стихии, то меня и не удивляет, что все сердца обращены к ней с любовью и что она легко увидела, чем это заслуживается». Мария Павловна, со своей стороны, всегда старалась сделать Гёте что-либо приятное. Позднее, после смерти поэта (в 1832 году), великая герцогиня пожелала каким-то образом поспособствовать увековечиванию памяти Шиллера и Гёте. Результатом этого желания стало создание в герцогском дворце мемориальных комнат, для убранства которых взяли бархат из приданого Марии Павловны. Эти комнаты не только служат почитанию памяти поэтов; они — вещественный памятник культурных тенденций и личной оценки Марией Павловной тех, кто был князьями немецкой поэзии.
Мария Павловна внесла значительный вклад в расцвет искусств в Веймаре. По ее желанию в Веймар были приглашены композиторы Ян Непомук Хуммель и Ференц Лист, который прожил в Веймаре 13 лет и именно там создал самые значительные свои произведения.В 1852 году по инициативе Марии Павловны было организовано «Общество истории».
Что же касается политических событий, то наибольшие последствия для герцогства имела Французская революция 1848 года.
Ее отголоски проявились в Веймаре в виде народных волнений: «Везде ходил народ и что-то обсуждал, и общее направление его движения было - ко дворцу. Издали мы видели, что вся площадь перед дворцом была запружена народом, кричавшим и что-то требовавшим... До часу ночи люди не покидали площади, требуя свободы печати уменьшения налогов, смены министерства, пересмотра бюджета двора и тому подобных вещей…»

Кульминацией мятежных настроений стал погром, устроенный студентами Йенского университета, в одной из деревень, находящейся недалеко от Веймара.
Все происходящее, несомненно, оставило тяжелый след в душе Марии Павловны.

Неизвестный художник Портрет Великой княгини Марии Павловны 1851 г.

Однако, она сумела вернуть жизнь герцогства в привычное русло: в августе 1849 года Веймар торжественно отмечал 100 лет со дня рождения Гёте.
Всего через год, в августе 1850-го, не менее пышно отмечался день рождения Гердера.Но судьба уже готовила Великой герцогине новые испытания.
26 июня 1853 года, в возрасте 70-ти лет, скончался муж Марии Павловны - Великий герцог Саксен-Веймар-Эйзенах Карл Фридрих.
Их союз продлился необычайно долго - 49 лет.Став вдовствующей герцогиней, Мария Павловна отнюдь не утратила своего влияния на жизнь герцогства. Ее поистине многогранная - культурная, просветительская и благотворительная - деятельность продолжалась: «Великая княгиня Мария Павловна живет в Бельведере <...> Ее отличают одухотворенность, достоинство, утонченность и особая прямота. Теперь, овдовев, она не берет денег из казны, а довольствуется тем, что получает из России, — примерно 130 000 талеров в год; излишки она отдает дочерям и в особенности беднякам, раздает и помогает повсюду».В 1854 году, Великое герцогство Саксен-Веймар-Эйзенах праздновало 50-летие со дня приезда Марии Павловны. В веймарском театре вновь было поставлено «Поклонение искусств» Шиллера, но по желанию великой княгини это событие отмечали не особенно торжественно. Медаль, в честь пятидесятилетнего пребывания Марии Павловны в Веймаре:

Мария Павловна запретила намечавшуюся иллюминацию, предназначив деньги для бедных.
В начале марта 1855 года, в Веймар пришло известие о смерти (18 февраля 1855 г.) младшего брата Марии Павловны - императора Николая I.
Это печальное событие, тем не менее, дало Марии Павловне возможность побывать на родине: после длительного отсутствия Великая герцогиня прибыла в Россию на коронацию племянника - императора Александра II. Два года спустя, Мария встретилась с младшей сестрой Анной - из всех детей императора Павла I в живых остались только они двое. Сестры были очень немолоды: Марии - 71 год, Анне - 62 года. И, наверное, они уже не раз задумывались об окончании своего земного пути… но Мария Павловна, разумеется не знала, что ей отпущено всего лишь два года.6 июня 1859 г. она простудилась. Но, чтобы люди из-за нее не волновались, великая герцогиня запретила выпускать бюллетени о своем здоровье. После недолгой болезни великая герцогиня Мария Павловна отошла накануне дня рождения своего сына, великого герцога Карла Александра - 11 июня. Смерть наступила в половине седьмого вечера. Правящий великий герцог простился с матерью, не подозревая о ее близкой кончине, и отправился из Бельведера в Эттерсберг. Но не успел он туда прибыть, как его нагнал верховой гонец и сообщил ему о кончине Марии Павловны.Этой печальной вести вначале не хотели верить. Днем смерти был четверг, а в воскресенье жители герцогства узнали, что «По высочайшему повелению cветлейшие останки Ее Императорского Высочества сиятельнейшей почившей Великой герцогини и Великой княгини будут выставлены (по настоятельному распоряжению усопшей — в закрытом гробу) в греческой церкви, расположенной в веймарском парке, в воскресенье 26 сего месяца с четырех часов дня до полуночи. Торжественное погребение состоится в понедельник 27 сего месяца в 8 утра». Как и ее сестры, Мария Павловна всегда оставалась русской. В своем завещании она написала: «Я благословляю полюбившуюся страну, в которой прожила. Я также благословляю мою русскую родину, которая мне так дорога, и особенно мою тамошнюю семью. Я благодарю Бога за то, что здесь и там Он направил всё к лучшему, способствовал расцвету добра и взял под свое могущественное покровительство как мою здешнюю, так и мою русскую семью».
26 июня, в годовщину смерти ее супруга, великого герцога Карла Фридриха, состоялась закладка первого камня в основании православной кладбищенской часовни. Исполняя последнюю волю Марии Павловны, начали строительство православного храма над ее могилой.
В 1862 году храм во имя святой равноапостольной Марии Магдалины был освящен.
Память о цесаревне и Великой герцогине Марии Павловне сохраняется в Веймаре до сих пор.
Дети Марии Павловны и Карла Фридриха:Павел Александр Карл Фридрих Август (сентябрь 1805 - апрель 1806);Мария Луиза Александрина, принцесса Прусская (1808 - 1877);