Цель урока: дать краткий обзор поэзии, показать её роль в общественной жизни страны.

Оборудование урока:

• аудиозаписи стихотворений поэтов в авторском исполнении;
• кадры из фильма Хуциева «Застава Ильича».

Методические приёмы: лекция, презентации учащихся о поэтах, выразительное чтение стихов наизусть.

Каждое поколение считает себя
более умным, чем предыдущее,
и более мудрым, чем последующее.
Джордж Оруэлл

Ход урока

I. Основная направленность (пафос) поэзии 60-х годов.

1. Слово учителя.

Журнал «Огонёк» в 1988 году напечатал фотографии 4-х наиболее талантливых поэтов-шестидесятников. Это были Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина. Появился новый жанр, названный позже «авторской» песней. Свои стихи пели под гитару Булат Окуджава, Александр Галич, позже – В.Высоцкий, Юлий Ким.

Именно они ярко начинали теперь уже мифические легендарные годы советской поэзии, когда стихи вдруг стали необычайно популярны, когда Политехнический музей во время вечеров поэзии приходилось оцеплять конной милицией, а стотысячные стадионы не могли вместить всех желающих послушать стихи. Это было время, когда «стихи можно было читать на собрании, и они могли решить исход голосования» (И. Золотусский), когда «на поэтические вечера люди приходили, готовые вложить всего себя, готовые мыслить, сопереживать, чувствовать» (А. Имерманис). Время, меняющееся по 10 раз на дню и обещавшее ещё более крутые переломы, помогало своим поэтам, создавая мощный резонанс их стихам.

Удивительно мощное эхо!
Очевидно, такая эпоха.

Л. Мартынов

Но и поэты помогали времени, почти мгновенно откликаясь на новейшие события и веяния, формулируя общественное мнение и «о путях России прежней, и о теперешней о ней».

Что было новым в поэзии 60-х?

Новые темы.

Новая география – Сибирь, Средняя Азия, Колыма, зарубежье, российская глубинка.

Новые герои – рыцари немедленного действия, т.е. юные романтики (продавщицы, космонавты, работницы различных фабрик, пенсионеры-доминошники, рабочие-интеллигенты и т.п.).

Основные проблемы.

Проблемы правды и справедливости, света и тени в оценке лиц, событий, процессов.

Они вспомнили о гражданской, просветительской, нравственной миссии поэзии.

Поэзия стала делом государственным. Говоря от имени молодёжи, поэты той эпохи апеллировали прежде всего к государству, именно от него рассчитывали получить и отклик, и признание, настаивали на том, чтобы их мнение было принято при определении стратегии государства.

2. Смотрим кадры из фильма Хуциева «Застава Ильича» (вечер в Политехническом).

Учащиеся читают наизусть стихи вышеназванных поэтов.

Учитель: Конечно, были и другие стихи, другие направления в поэзии – обращения к вечности, к природе, когда «всё исчезает, остаётся пространство, звёзды и певец» (О. Мандельштам «Отравлен хлеб, и воздух выпит»). Но, оценивая ситуацию в целом, можно сказать, что гражданская публицистическая направленность была основной.

У каждой медали две стороны, так и господствующее положение гражданской поэзии потеснило, сделало незаметной глубокую философскую тихую лирику.

По словам Л. Анненского , «...откровенный человек победил сокровенного человека, шум победил тишину, внешнее оказалось ярче внутреннего. Тяжёлый опыт отступил перед лёгким возбуждением, и многие приобретшие популярность поэты словно бы забыли о том, что они не только публицисты и учителя в школе для взрослых, но ещё и (в первую, в решающую очередь) поэты».

В конце 60-х годов наметился отход поэзии к рубежам классических традиций.

II. Особенности поэзии 70-х годов.

Время как бы опустело,
В нём того, что было, нет.
Но и то, что быть хотело,
Не вступило в ясный след,
Словно жить осталось тело,
А души у тела нет.

А. Твардовский

1. Стремление поэзии 60-х к открытию всё новых и новых территорий, к расширению радиуса действия (космос, гидростанции и др.) сменилось культом устойчивости, неохоты к перемене мест и вообще возвращением в дом, под родное крыло.

Возвращаюсь к простым вещам,
К свету малому в малом окошке.
Приобщаюсь к дымящимся щам,
Приручаюсь к домашней ложке.

А. Передреев («Возвращаюсь к простым вещам...»)

Тема малой родины – основная в творчестве рано и трагически ушедшего от нас Н. Рубцова, В. Соколова, Н. Тряпкина, А. Жигулина.

Читаем наизусть стихи:

• Н. Рубцова «Тихая моя родина», «Звезда полей»;
• В. Соколова «Как я хочу, чтобы строчки эти...».

2. Изменилось в 70-е годы и представление о задачах поэзии, о её месте и роли в духовной жизни общества. Вместо диалога с государством – исповедь, очищающая исповедь смятенного сердца перед народом, и ключевыми словами стали не слова «правда» и «справедливость», а слова и понятия: «совесть», «любовь», «сыновний долг», «отзывчивость» и т. п.

Пафос созидания, борьбы и энтузиазма, разрушения старых авторитетов сменился пафосом размышления, углубления в вечные вопросы бытия.

Глеб Горбовский «Быть».

3. Появилось повышенное внимание к внутреннему миру личности , к душе человека, пытливый интерес к онтологической проблематике, т.е. к вопросам жизни и смерти, конечных целей бытия, ответственности человека перед природой.

А. Передреев «Беспощадная суть познанья...».
Ю. Кузнецов «Атомная сказка».

И, естественно, понизился гражданский тонус поэзии, утратилось чувство близости к современности.

Е.Евтушенко оскорбил многих своих собратьев по поэтическому цеху, обвинив их в том, что «...всё это лжевозвышенное фетство, // мурлыканье с расчётом на века, // от крыс и от сраженья с ними – // бегство в тот уголок, // где блюдце молока» («Тихая» поэзия).

И гневно призвал:

Не рождена эстрадною франтихой поэзия,
Но нет в борьбе стыда.
Поэзия, будь громкой или тихой -
Не будь тихоней лживой никогда!

Или: Надо не прятаться – драться!

«Братская ГЭС»

Но никакие призывы, обвинения, дискуссии о заветах В.Маяковского не помогали, как и напоминания о том, что традиции великой русской поэзии не только в элегиях и философской лирике, но и в гражданственно-страстных строках поэтов-декабристов, А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Некрасова. Престиж поэзии падал неудержимо.

Следует учесть и такие обстоятельства: из жизни ушло много талантливых поэтов.

Это А. Ахматова – 1966, А.Яшин – 1968, Н. Рыленков – 1969, Н. Рубцов, А. Твардовский, С. Прокофьев – 1971, Я. Смеляков – 1972, Г. Шпаликов – 1974 и др.

Некоторые вынуждены были уехать за границу: И. Бродский – 1972, А. Галич – 1974.

Другие ушли в глубокое подполье.

Причины смены стилей поэзии объясняются и литературно: острая реакция на перевес публицистичности в предыдущем десятилетии и общественно-политически, и социально. Настала эпоха долгого затишья, застоя, утраты содержания слов и понятий, эпоха лицемерия, полного расхождения между делами и словами. Стало почти неприлично произносить громкие слова, не обеспеченные делом.

4. Какие намечались выходы из кризисной ситуации?

а) Евтушенко и Вознесенский неумеренно повышали, форсировали, напрягали голоса, срывались на крик, привлекая внимание к трагедиям мира и экстремальным положениям и характерам родной действительности:

Я хотел бы на всех баррикадах твоих, человечество, драться!
Е. Евтушенко «Я хотел бы...»

В эти годы появляются поэмы Е. Евтушенко: «Коррида» – 67 год, «Под кожей статуи Свободы» – 68 год, «Снег в Токио» – 74 год, «Голубь в Сант-Яго» – 80 год.
А. Вознесенский «Лёд – 69».

Позже поэт скажет об этих стихах так:

Ах, какой ты был гурман!
Боль примешивал, как соус,
В очарованный роман,
Аж посасывала совесть...

б) Обращение ряда поэтов к отечественной истории прошлых столетий и к праисторическому прошлому, к пещерному времени, к языческому фольклору, к мистическим откровениям, магическим тайнам. Выбор вариантов огромен: здесь и идеи тибетских мудрецов, и нынешних экстрасенсов в стихах В.Сидорова, и великодержавная, почти имперская лирика С. Куняева, произведения Ю. Кузнецова и других поэтов. При всём разнообразии этих умственных хобби и поветрий можно заметить общее, что великолепно по социальной зоркости и поэтической силе отразил в поэме «Проза в стихах» А. Межиров (ж. «Смена» ноябрь, декабрь 1988 г.):

Радели о Христе,
Однако вскоре
Перуна Иисусу предпочли.
И с четырьмя Евангелиями в споре
До Индии додумались дойти.
А смысл единый этого раденья,
Сулящий только свару и возню,
В звериной жажде самоутвержденья,
В которой прежде всех себя виню.
Кто увлечён арийством, кто шаманством,
Кто в том, кто в этом прозревает суть,
Лишь только б развязаться с христианством
И два тысячелетья зачеркнуть.

в) Образ России, русского национального, так называемого русского духа, уклада жизни тоже своеобразно поднимался и подавался в стихах ряда поэтов, особенно Ю. Кузнецова. Это (в его изображении) остров, равно враждебный и Востоку, и Западу, противостоящий всем мировым грозам и бурям времени, погружённый в былинное забытье. Стихотворение «И снился мне кондовый сон России».

Надежда у поэта одна, что в этом мире погибнет чужое, но родное сожмётся в кулак.
Ю. Кузнецов «Русская мысль».

III. 80-е годы.

Что же питало, определяло стих большинства поэтов, что служило энергетической базой их творчества? Память. Ведущая тема – память. Даже в названиях стихов звучало это слово.

И даже то, что позабыто,
Живёт невидимо в душе.

А. Жигулин («Мой бедный мозг, мой хрупкий разум...»)

Все вспоминают, даже молодые. О чём же?

1. Вспоминают об исторической славе нашего народа. Особенно дружный отклик вызвало 800-летие Куликовской битвы.

Появляются стихотворные воспоминания о великих мужах России, о воителях древней Руси, о С. Радонежском, об Иване Грозном, Петре I, Степане Разине, о героях Бородинского сражения (И. Шкляревский, В. Устинов, М. Дудин, Ф. Чуев и др.)

2. Воспоминания о Великой Отечественной войне.

Их особенно много. Почему? Причина историческая: десятилетия не стёрли из памяти ничего. Война явила примеры высочайшего героизма, благородства и одновременно чудовищной низости, обнаружив то, о чём преступно забыть. В судьбе фронтового поколения именно эти 1418 дней, как оказалось, явились центральными, и ничто не смогло ни сравниться с ними, ни затмить их. Молодые поколения, лишь краем захваченные военной бедой, обнаружили, что фундаментом их системы гражданских и нравственных ценностей является память о времени величайшего испытания. Конечно, лучшие стихи и поэмы о былом пропитаны живой кровью тех немногих поэтов, заставивших говорить о себе.

Геннадий Русаков. Стихи проникнуты трагическим мотивом раннего сиротства, беспризорничества, жуткого пребывания в детдоме.

Сладко мне пожилось-попилось
Голытьбе, продолжателю рода.
На железной земле поспалось
Под присмотром большого народа.
Русаковы, скупая родня!
Отзовитесь – охрипну от воя:
«Кто-нибудь – отыщите меня
В детприёмнике под Лозовою»!
Я от плача осип в детдомах,
Я в раздаточных пайки ворую.
У, как скудно в моих закромах!
Я гнилыми жмыхами пирую...

«Родство»

Этот трагический мотив одиночества объединяет стихи Русакова и его сверстников: И. Шкляревского, В. Устинова, Ю. Кузнецова. Выводы из горького опыта у них разные, но прав Б. Слуцкий, заметивший, что последнее из поколений войны приковано к жутким впечатлениям младенчества, перечёркнутого безотцовщиной:

Войны у них в памяти нету,
Война у них только в крови,
В глубинах гемоглобина
В составе костей нетвердых...

«Последнее поколение».

В. Устинов «Когда отец погиб за Красным камнем...»
Ю. Кузнецов «Шёл отец...»

Шёл отец. Шёл отец невредим через минное поле.
Превратился в клубящийся дым – ни могилы, ни боли.
Всякий раз, когда мать его ждёт, -
Через поле и пашню
Столб клубящейся пыли бредёт
Одинокий и страшный.

Это чувство одиночества заставляет искать причал. Возник культ семьи, за который можно уцепиться. Выход только в чувстве кровной связи со всеми живущими и с теми, кто уже в земле.

Г. Русаков «И я Иван, не помнящий родства...»

Так раскрывается губительная сила войны. Неизбывна она и в памяти тех поэтов, которые прошли войну.

Это Ю. Воронов (писал о блокаде Ленинграда), Д. Самойлов, который пытался запретить себе вспоминать, но не смог. Это Ю. Левитанский, тоже восклицавший: «Я это всё почти забыл. // Я это всё хочу забыть», но обнаруживший, как и все поэты фронтового поколения: «Я не участвую в войне – она участвует во мне». (Стихотворение «Ну что с того, что я там был»).

Образы войны по-разному высвечены у М. Дудина, К. Ваншенкина, Ю. Друниной и др.

Но даже среди этих славных имён обращает на себя внимание Юрий Белаш.

Он художник, пришедший в литературу только в 50 лет. Его стихи потрясают сгущённостью примет фронтового быта, единственным в своём роде умением не отводить взгляд от жестоких подробностей войны. Надо ли так писать о войне? Он убеждён, что надо для того, чтобы было всем понятно, как трудно было сохранить живую душу в себе на войне.

Стихи о войне – это стихи о жизни, не делимой на мир и войну, по утверждению А. Межирова, это незримый, но прочный мост из прошлого через настоящее в грядущие дни.

Память о войне, как и об иных тягчайших общенародных испытаниях, заставляет думать о жизни, а не о смерти, о её величайшей хрупкости, о том, как предотвратить возможную мировую бойню, как отвести угрозу самоуничтожения человечества.

3. Тема памяти о страшных годах репрессий, об ужасах братоубийственной гражданской войны, о годах страха друг перед другом, о шпиономании и т.д. Тёмные и страшные страницы нашей истории предстали перед читателями в поэзии после 20-го съезда. Это пророческие стихи Осипа Мандельштама, отстаивающие человеческие ценности, написанные не потом, а в разгар страшной метели. «Век волкодав», - такое определение времени дал он.

Это «Реквием» Анны Ахматовой , в котором муки человеческие выражены высоким поэтическим слогом.

Это А.Т. Твардовский и его поэма «По праву памяти» с глубинным исследованием сталинизма, его калечащей сути.

Я. Смеляков «Шинель».

В.Корнилов. Горькие стихи о Н.Гумилёве как память и о тех поэтах, кто потом был подвержен репрессиям.

Особой обличающей силой обладают стихи тех, кто жил в эти десятилетия на свободе, но из кого живую душу вынимали зрелища расправ с поэтами и художниками. Это была жизнь среди лжи и лицемерия, среди неверия и отчаяния, расхождения слов и дела, приводящие к равнодушию и безразличию, к духовному болоту целого поколения.

Это стихи Б. Слуцкого, О. Берггольц и др. (журнал «Знамя №8, 1987г.).

Спасением для поэтов 20 века всегда была классика.

Б. Слуцкий «Романы из школьной программы».

Вдали от всех Парнасов,
От мелочных сует
Со мной опять Некрасов
И Афанасий Фет.

В. Соколов.

Литература:

1. И. Гринберг «Пути советской поэзии». -М., «Художественная литература», 1968.
2. П. Выходцев «Поэты и время». -М., «Художественная литература», 1976.
3. В. Иванисенко «Поэзия, жизнь, человек. О лирике». -М., «Советский писатель», 1982 .
4. С. Куняев «Поэзия. Судьба. Россия». -М., «Наш современник», 2001.

В.Н. Бараков

Поэзия 60-х годов

Большинство исследователей считало и продолжает считать, что на рубеже 50-х - 60-х годов наступил новый этап в истории поэзии, связанный с социальными изменениями: с разоблачением культа личности и последовавшей за ним "оттепели". Литература после небольшой паузы отреагировала на эти события всплеском творческой активности. Своеобразной "визитной карточкой" того времени стала поэма А. Твардовского "За далью - даль" (1953-1960), тогда же Б. Пастернак создал цикл стихотворений "Когда разгуляется" (1956-1959), вышли сборники Н. Заболоцкого: "Стихотворения" (1957) и "Стихотворения" (1959); Е. Евтушенко: "Шоссе энтузиастов" (1956); В. Соколова: "Трава под снегом" (1958). Всенародная любовь к поэзии - "примета времени середины пятидесятых: литературные альманахи издавались едва ли не в каждом областном городе." (386,С. 80). Большую роль в этом сыграла "реабилитация" С. Есенина: "Память народа и время сняли запрет с имени поэта. И точно плотину прорвало!" (386,С. 82). Вот что писал в то время о С. Есенине Н. Рубцов (он искал следы пребывания поэта в Мурманске): "Что бы там ни было, помнить об этом буду постоянно. Да и невозможно забыть мне ничего, что касается Есенина". (386,С. 83).

60-е годы для советской поэзии - время расцвета. Внимание к ней необычайно велико. Выходят книги Е. Евтушенко: "Нежность" (1962), "Идут белые снеги" (1969), особенную известность приобрели его поэма "Бабий Яр" (1961) и стихотворение "Наследники Сталина" (1962); растет слава А. Вознесенского (Сб."Антимиры",1964 и др.). "Второе дыхание" открывается и у признанных "мэтров": "Лад" (1961-1963) Н. Асеева, "Однажды завтра" (1962-1964) С. Кирсанова, "Послевоенные стихи" (1962) А. Твардовского, "Первородство" (1965) Л. Мартынова, "Совесть" (1961) и "Босиком по земле" (1965) А. Яшина, "День России" (1967) Я. Смелякова. Выходит итоговый сборник А. Ахматовой "Бег времени" (1965).

"Громкая" и "тихая" лирика становятся не только литературным явлением, но и приобретают общественное значение. И "тихие", и "громкие" поэты выпускают многочисленные сборники, которые не остаются незамеченными. В первой половине 60-х "эстрада" бьет все рекорды популярности. Вечера в Политехническом музее, в которых принимают участие А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Р. Рождественский, собирают полные залы. Открытая публицистичность у "эстрадников" уже тогда переходила все пределы. Даже в своих поэмах, посвященных прошлому ("Лонжюмо" А. Вознесенского, "Казанский университет" Е. Евтушенко и т. п.), собственно истории было мало. Зато много было попыток "приспособить" ее к нуждам дня сегодняшнего, не особо беспокоясь об исторической правде. Другим их "грехом" стала безудержная страсть к экспериментаторству. В начале шестидесятых это увлечение было повальным не только у поэтов, но и у музыкантов, художников, архитекторов. К слову, даже Н. Рубцов пережил, хотя и недолгий, период "словотворчества" - вот один из примеров:

Сакс фокс рубал, дрожал пол
От сумасшедших ног.
Чувак прохилял
в коктейль-холл
И заказал рок.(906, С 125)

Во всем этом не было ничего плохого, это была обычная болезнь роста. Так, А. Вознесенский строил свои декларации из гротеска, многочисленных гипербол и абстракций. Все его действительно прекрасные находки ("Я счастлив, что я русский, Так вижу, так живу, И воздух, как краюшку Морозную, жую") терялись под нагромождением словесных конструкций.

Действительной ошибкой поэтов "эстрадного" направления было безоглядное прославление эпохи НТР. Техника не несла и не могла нести людям духовные ценности, зато помогала их разрушать. Единственное, что можно было сделать художнику слова, - это облагородить, очеловечить ее, наконец, выстрадать ("Я выстрадал, как заразу, Любовь к большим городам", - писал Рубцов). На этом пути подстерегали поэтов откровенные провалы: "Я люблю тебя заржавленным трамваем" (В. Соколов), но другого выхода не было, любая другая дорога вела к эклектике1

"Вина” "эстрадников" состояла в том, что в погоне за "злобой дня" они теряли вечное, непреходящее. Так, лучшие стихотворения Е. Евтушенко ("Свадьбы", "Идут белые снеги...", "Заклинание" и др.) так и остались в "меньшинстве", - поэт стремился к масштабности (увы, только внешней), к эпохальному осмыслению истории (поэмы "Братская ГЭС", "Казанский университет") и более всего - к публицистичности, "бегущей за фактами действительности. Он поэт "моментальной фотографии" жизни. В этом "тайна" привлекательности его злободневных стихов, согласных с его афоризмами, которые могут затрагивать сознание, останавливать внимание на том или ином факте. Но не более. Здесь нет глубины поэтического осмысления этих фактов, ибо поэт видит их сугубо авторским "оком". Но далеко не весь мир живет, мыслит и видит по-евтушенковски. В этом же и "тайна" недолговечности, даже информационной ценности его стихотворных лозунгов, призывов и лирических откровений". (589, С. 184-185). В поэзии Евтушенко "почти физически ощущается его лихорадочная торопливость - успеть сделать все как надо, - пишут П. Вайль и А. Генис. - Не завтра, не для завтра, а сейчас и для сейчас. Хрущев с поэтическим легкомыслием разрешал все проблемы посадками кукурузы, а за ним уже спешил Евтушенко:

Весь мир - кукурузный початок,
похрустывающий на зубах!

Оба они были соратники и соавторы - поэт-преобразователь Хрущев и поэт-глашатай Евтушенко." (379,С. 36). Поэтому после смещения Хрущева, когда изменилась ситуация в обществе, Евтушенко стал "угасать". Подобными же качествами обладало и романтически-пафосное творчество Р. Рождественского (поэмы "Реквием", "Письмо в XXX век"). Много и плодотворно работал Р. Рождественский и как поэт-песенник. Впрочем, поэты-"эстрадники" 50-х - 60-х годов внесли неоценимый (и по-настоящему еще не оцененный) вклад в обновление стиха, они широко использовали "мнимые неправильности" (Ю. Минералов), ассонансные и корневые рифмы, сложные метафоры, ассоциации и другие средства изображения.

Подлинным "открытием жанра" стала в те годы так называемая "авторская песня". Изначальная камерность исполнения в эпоху советской массовости отодвинула ее на второй план официальной культуры, но только не в сердцах людей. Песни военных лет - самое яркое тому подтверждение. Кстати, первая "авторская песня" появилась в 1941 году ("О моем друге-художнике" М. Анчарова). Начиная со второй половины 50-х годов песни М. Анчарова, Ю. Визбора, А. Галича, А. Городницкого, А. Дулова, Ю. Кима, Н. Матвеевой, Б. Окуджавы, А. Якушевой и других "бардов" пользовались огромным успехом, особенно у молодежи. Расцвет "авторской песни" пришелся на 60-е - 70-е годы. Их социальный подтекст был понятен всем. Важнейшее в этом ряду, бесспорно, творчество В. Высоцкого. Он стал "поэтом нового русского национализма" (П. Вайль и А. Генис). "Герой его песен противопоставляет империи свое обнаженное и болезненное национальное сознание. Высоцкий, заменивший к концу 60-х Евтушенко на посту комментатора эпохи, открывает тему гипертрофированного русизма. Антитезой обезличенной, стандартизованной империи становится специфически русская душа, которую Высоцкий описывает как сочетающую экстремальные крайности." (379,С. 290-291).

Среди поэтов 60-х - 80-х годов Высоцкий и Рубцов пользуются подлинной, не навязанной "сверху" популярностью. Существует обширнейшая библиография авторских произведений и публикаций об их жизни и творчестве, открываются все новые и новые музеи и памятники, выходят книги, газеты, альманахи, журналы, посвященные им ("Вагант" в Москве и "Николай Рубцов" в Санкт-Петербурге); живет и особое, "самодеятельное" литературоведение, создаваемое самыми настоящими "фанатами" их поэзии.

Н. Рубцов и В. Высоцкий - люди одного поколения "шестидесятников", лучшие их произведения написаны в конце 60-х годов: "Банька по-белому" (1968), "Охота на волков" (1968), "Он не вернулся из боя" (1969), "Я не люблю" (1969) - у Высоцкого и "До конца" (1968), "У размытой дороги" (1968), "Под ветвями больничных берез..." (1969), "Поезд" (1969) - у Рубцова. В середине 60-х годов Николай Рубцов вместе со студентами-однокурсниками Литинститута ходил в Театр на Таганке, однажды после спектакля за кулисами состоялась встреча будущих поэтов и прозаиков с актерами, в том числе и с Высоцким. Н. Рубцов любил слушать песни Владимира Семеновича, после гибели Рубцова в 1971 году в Вологде в числе личных вещей были обнаружены магнитофонные ленты с записями барда. Позже писатель Герман Александров вспоминал: "В другой раз, когда я пришел к Николаю вечером, он сидел на полу, тут же рядом стоял проигрыватель, звучали песни Высоцкого. Одну из них он проигрывал снова и снова, внимательно вслушиваясь в одни и те же слова, а потом спросил:

Ты бы так смог?

И как бы сам себе ответил: - Я бы, наверное, нет..." (386,С. 266). Высоцкий был за пределами "советской" поэзии, Рубцов - все-таки в ней, хотя и с большими оговорками.

Одной из главных тем у В. Высоцкого была тема "маленького" человека, и социальный подтекст его лирики был во многом сходен с подобным подтекстом в поэзии Н. Рубцова. Их объединяла и общая боль, трагизм (в частности, трагический конфликт между властью и личностью), и ориентация на определенного читателя (слушателя) "из народа". "Высоцкий, - пишет В. Бондаренко, - почвенник барака, его почва - "лимита" семидесятых годов, обитатели "хрущоб", архаровцы поселков городского типа. Хоть и слабые - в отличие от крестьянских - но живые корни живого народа." (375,С. 68).

Обращение к народной жизни неизбежно приводит к фольклору. Владимир Высоцкий, опираясь на народную песню, внес в ее традиционную тематику укрупненное социальное содержание, раздвинул границы поэтического языка русской лирики, широко используя разговорную и жаргонную лексику. В. Высоцкий ввел в художественный оборот считавшиеся "непристойными" в поэзии фольклорные жанры "блатной" и "тюремной" песни, жестокого романса, создал новые их разновидности: песню-хронику, песню - ролевой монолог, песню-диалог, песню-басню. Любимыми жанрами Высоцкого стали, помимо "блатной" песни и "жестокого" романса, т.е. жанров городского фольклора, и лирическая песня, баллада, сказка. Но традиционные персонажи сказок, к примеру, Высоцкий модернизировал - Баба Яга, Змей Горыныч и др. пародировали определенные социальные явления.

Н. Рубцов обращался к "блатному" фольклору в своей ранней лирике:

Сколько водки выпито!
Сколько стекол выбито!
Сколько средств закошено!
Сколько женщин брошено!
Где-то дети плакали...
Где-то финки звякали...

Эх, сивуха сивая!
Жизнь была... красивая!
("Праздник в поселке")

Но в зрелом творчестве Рубцов ориентировался преимущественно на жанр "крестьянской" лирической песни и классические жанры, например, элегию.

Общим в стиле Рубцова и Высоцкого стало введение в художественный текст пословиц, поговорок, использование фольклорных эпитетов, иронии (в раннем творчестве), песенный параллелизм, а также широкое применение разговорной лексики. Но Н. Рубцов редко использовал, в отличие от В. Высоцкого, сатиру и пародию, у него не так четко выражено ролевое и авторское начало, нет такого обилия действующих лиц, как у Высоцкого, такого строфического многообразия (тут Рубцов более традиционен), совсем нет социальной фантастики.

И в поэзии Высоцкого, и в лирике Рубцова отражены определенные мифологические образы и представления, их художественному мышлению свойствен своеобразный мифологизм. Прежде всего он выразился в перенесении в текст древнейшей системы бинарных оппозиций (верх - низ, белый - черный, Запад - Восток и т.д.), а также в символичности значений многих образов их поэзии, в том числе общих. Так, корабль в стихах Высоцкого - средство переправы в иной мир; лодка у Рубцова - символ погибшей любви, несбывшихся надежд и, в конечном счете, гибели; конь у того и у другого символизирует собой трагизм времени и судьбы. Например, у Высоцкого читаем:

Но вот Судьба и Время пересели на коней,
А там - в галоп, под пули в лоб...

У Рубцова об этом сказано более мягко, элегично: "Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны..." Обьединяет двух поэтов и общее стремление использовать библейскую лексику и фразеологию, хотя не она определяет их стиль. Одна из составляющих их поэтической образности - славянская и мировая мифология и русский фольклор, но образы-символы в поэзии Высоцкого не так многочисленны и не всегда соответствуют мифологическим и фольклорным значениям, у Рубцова же они стали основой его образной системы.

Во второй половине 60-х годов в СССР стала развиваться подпольная "самиздатовская" поэзия "неофициальной" или "параллельной" культуры. Эта поэзия была обречена на преследования и безвестность: "Дух культуры подпольной - как раннеапостольский свет" (В. Кривулин). Широко известными (в узком кругу) были следующие группы: СМОГ (Смелость Мысль Образ Глубина или Самое Молодое Общество Гениев) - она возникла в середине 60-х в Москве, в нее входили В. Алейников, Л. Губанов, Ю. Кублановский и др. ; Лианозовская поэтическая группа (В. Некрасов, Я. Сатуновский, В. Немухин, Б. Свешников, Н. Вечтомов и др.); Ленинградская школа (Г. Горбовский, В. Уфлянд, А. Найман, Д. Бобышев, И. Бродский и др.); группа "Конкрет" (В. Бахчанян, И. Холин, Г. Сапгир, Я. Сатуновский и др.).

В 1991 году М. Айзенберг в статье "Некоторые другие..." ("Театр",№ 4) предпринял первую попытку полного описания пути внеофициальной поэзии последних десятилетий. Он перечисляет множество имен, но упомянуть всех не представляется возможным, тем более, что многие переходили тогда из одних групп или школ в другие.

Наиболее крупная фигура в этом списке - И. Бродский. Хотя подлинным его предшественником "следует считать одну из наиболее загадочных фигур "параллельной культуры" - Станислава Красовицкого. Анализ стихов Красовицкого позволяет сделать вывод, что именно он первым из стихотворцев своего поколения "сменил союзников", то есть обратился не к традиционному для России опыту французской и немецкой поэзии, но к опыту поэзии английской, подразумевающей декларируемый впоследствии Бродским "взгляд на вещи "со стороны". (470,С. 6). Весной 1960 года Анна Ахматова "говорила о небывалом расцвете поэзии, сравнимом, пожалуй, лишь с началом нашего века. "Я могу назвать, - это ее подлинные слова, - по крайней мере десять поэтов молодого поколения, не уступающих высокой пробе "серебряного века". Вот их имена: Станислав Красовицкий, Валентин Хромов, Генрих Сапгир и Игорь Холин в Москве, а в Ленинграде - Михаил Еремин, Владимир Уфлянд, Александр Кушнер, Глеб Горбовский, Евгений Рейн и Анатолий Найман." (769,С. 187). Станислав Красовицкий стоял в этом списке первым. И не случайно: за пять лет работы он, признанный лидер "непризнанной" поэзии, "заложил основы нового поэтического языка, нового взгляда на место человека в мире." (769). Михаил Айзенберг вспоминает: "Я знаю, что многие его считали поэтом гениальным. Трудно применять такие эпитеты к современникам, но и первых читателей трудно упрекнуть в излишней экзальтации. Стихи Красовицкого и сейчас поражают, а тогда, казалось, что они как с неба упали..." (659). В 1962 году С. Красовицкий совершает поступок, на который и ныне не решится, пожалуй, ни один из сложившихся поэтов: он сжег рукописи, проклял свое творчество, посчитав это занятие безнравственным и, оставив Москву и карьеру, уехал в глухую деревню, посоветовав друзьям сделать то же самое. Только в середине 80-х годов Красовицкий вернулся в поэзию (но не в Москву) как автор религиозных по содержанию стихотворений.

В изгнании Бродский и Рубцов невероятно много пишут (И. Бродский в это время переживает кратковременное увлечение русским фольклором), работают, иногда выезжают по делам в города (по отдельным сведениям, Бродский в тот год ездил в Вологду(767)). И в дальнейшем совпадения продолжаются!..

"У Бродского своя судьба, а у Рубцова - своя, - пишет Н. Коняев. - Незачем насильственно сближать их, но все же поражает, как удивительно совпадает рисунок этих судеб. Одни и те же даты, похожие кары, сходные ощущения. Даже география и то почти совпадает.” (459,С. 126).

Разные истоки питали творчество этих поэтов (Бродского - англо-американская традиция и русская классика, Рубцова - фольклорная и классическая традиции), двигались они в разных направлениях, тем более поразительны не только (и не столько) совпадения географические и хронологические (как будто сама судьба сверяла их жизненные часы), но схождения прежде всего поэтические. Общим в их творчестве было: 1) мотив одиночества, мотив сна, подобного смерти; 2) подчеркнуто диалогическая структура лирики; 3) разработка элегических жанров: "Большая элегия Д. Донну" (1963), "Новые стансы к Августе"(1964), "Письмо в бутылке" (1964) - у Бродского и "Я буду скакать..." (1963), "Мачты" (1964), "Осенние этюды" (1965) - у Рубцова. Самое главное в поэзии Бродского и Рубцова - общее мироощущение, исповедальность, верность классическому стиху.

П. Вайль и А. Генис называют Бродского Овидием, изгнанником: "Изгнание из реального времени и пространства" (лирический герой Рубцова - "неведомый отрок". - В.Б.), но "миросозерцание "римского" Бродского - всегда взгляд из провинции, с края ойкумены, из места, географические и культурные координаты которого несущественны." (379,С. 289). У Рубцова же - это Россия (общим для них было неприятие времени, но не пространства).

Для героев Достоевского понятия "уехать" (в Америку) и "погибнуть" - были синонимами. И. Бродский, покинув Россию, порвал не только с национальной традицией. Разрыв с Родиной был более существенным, дальнейшее его отношение к ней (до призывов бомбить не только Сербию, но и Россию, демонстративный отказ от встречи с русскими писателями-демократами, сознательное игнорирование всех приглашений посетить Петербург) приобрело болезненный характер. Может быть, за этой "ненавистью" скрывались непреодоленная любовь и страх признаться себе в этом? Тем более, что за границей И. Бродский постоянно обращался к произведениям, написанным в России, как к источникам нового содержания. К примеру, "Часть речи" уходит корнями в "Песни счастливой зимы", "Осенний крик ястреба" вытекает из "Большой элегии Дж. Донну", "Мрамор" - из "Горбунова и Горчакова". В. Куллэ называет путь Бродского "идеальной судьбой "поэта-изгнанника", "стоика и космополита"(470,С. 1). Путь Рубцова, "иностранца в своей стране", "стоика и почвенника", был таким же "идеальным" и трагическим. И тот факт, что у таких разных поэтов в 60-х годах мироощущение было сходным, говорит о многом.

Во второй половине 60-х годов в поэзии господствовали "тихие" лирики: А. Жигулин (Сб. "Полярные цветы" (1966)); В. Казанцев ("Поляны света" (1968)); А. Передреев ("Возвращение" (1972)); А. Прасолов ("Земля и зенит" (1968); В. Соколов ("Снег в сентябре" (1968)) и др. В 1967 году увидела свет знаменитая книга Н. Рубцова "Звезда полей". Одно из стихотворений поэта "Тихая моя родина" и дало повод критикам назвать поэтическое направление "тихой" лирикой. Она привлекла внимание углубленным анализом человеческой души, обращением к опыту классической поэзии. В. Соколов, например, заявлял об этом ясно и определенно: "Со мной опять Некрасов и Афанасий Фет". Тонкий психологизм, соединенный с пейзажем, был характерен не только для лирики В. Соколова, но во многом он здесь был впереди других "тихих" поэтов, хотя бы потому, что в 50-х годах выпустил сборник с превосходными стихотворениями ("Трава под снегом" (1958)).

В 1974 году В. Акаткин задал риторический вопрос: "Нет ли в этом факте опровержения механической схемы движения поэзии как простой замены "громких" "тихими", нет ли указания на единство (выделено мной. - В. Б.) происходящих в ней процессов?" (660, С. 41).

И "тихие" и "громкие" поэты объективно подняли русскую поэзию на новый художественный уровень. О значении "тихой" лирики уже говорилось выше, "эстрадники" же не только "расширили диапазон художественных средств и приемов" (644, С. 30), но и выразили, пусть и поверхностно, те настроения, чаяния и надежды, которыми тоже жил в то время народ.

Слишком узкое понимание развития поэзии в 60-х годах как борьбы двух направлений давно отвергнуто литературоведами (В. Оботуров, А. Павловский, А. Пикач и др.). Ведь в эти годы не только у поэтов, попавших в "тихую" обойму", но и во всем "почвенном" направлении прочно устанавливается исторический подход в художественном осмыслении действительности, усиливается стремление понять национальные и социальные истоки современности, происходит органичное слияние этих двух начал. Целое созвездие поэтических имен дало поколение, ставшее широко известным в эти годы.

К концу 60-х поэтов этого направления "все чаще будут объединять под условным и неточным наименованием "деревенские поэты." Здесь имелось в виду как их происхождение, так и приверженность к теме природы и деревни, а также определенный выбор традиций, идущих от Кольцова и Некрасова до Есенина и Твардовского. Одновременно с термином "деревенские" поэты возник термин "тихая поэзия", позволивший включить в один ряд как "деревенских" поэтов, так и "городских", но сходных с первыми по вниманию к миру природы, а также по регистру поэтического голоса, чуждающегося громких тонов и склонного к элегическому тембру, простоте звучания и ненавязчивости слова. Надо вместе с тем сказать, что внимание к миру природы у наиболее талантливых поэтов этого направления не замыкалось в рамках поэтического живописания, но, как правило, было пронизано интенсивным духовным и философским началом, т.е. осознанно или нет, но имело, так сказать, концептуальный характер."(444,С. 207).

Начиная с 1965 года поэзия была прихвачена "общим похолоданием"(И. Шайтанов), но главное - кризис переживала сама наднациональная объединительная идея: "общая цель - построение коммунизма"(П. Вайль, А. Генис) - была дискредитирована, "полюс объединения располагался ретроспективно - в русском прошлом. (не в прошлом, а в вечных ценностях этого прошлого. - В.Б.) Путь к нему совершался исподволь, в стороне от космополитического напора начала 60-х. После устранения западника Хрущева - этот путь оказался столбовым... Обращение к корням стало естественной реакцией на кризис либеральной идеологии... Советский народ - общность, накрученная на стержень общей идеи и цели, - расслоился на нации." (379,С. 236-237). У русских в СССР почвенничество проявилось и в кино ("Андрей Рублев" А. Тарковского), и в живописи (И. Глазунов, К. Васильев), и в музыке (Г. Свиридов), и в общем интересе к истории (труды Д.С. Лихачева, сохранение памятников старины, расцвет исторической романистики), но особенно в "большой литературе" ("деревенския" проза и поэзия). Популярность "почвенных" поэтов мало в чем уступала популярности "эстрадников". Так, творческая судьба Бориса Примерова складывалась - "удачнее не придумаешь: его выступления в Политехническом, Театре эстрады, в Большом зале ЦДЛ вызывали бури аплодисментов. Его стихи читали с эстрады, по радио. Среди чтецов был и замечательный артист Дмитрий Журавлев. Творчеством и судьбой молодого поэта, как свидетельствовал А. Калинин на страницах "Огонька", интересовался М.А. Шолохов. В общежитии Литинститута им. М. Горького сокурсники повесили шутливый, но не лишенный смысла транспарант: "В поэзии для нас примером является Борис Примеров!" (803,С. 164). Правительство Франции приглашало его в свою страну как "самобытного национального поэта России", лик Примерова послужил прообразом для портретов Ильи Глазунова "Русский Икар" и "Борис Годунов". Его признавали "одним из вождей" молодой поэзии, с ним считались. На вечере в Доме пионеров в начале 60-х Примеров что-то сказал о Боге... Вскоре его вызвал "на ковер" сам Суслов. Поэта спасла находчивость: "Если Бога нет, почему вы тогда с ним боретесь?"

Во второй половине 60-х годов в связи с идеологическим кризисом объективно нужна была "более действенная система ценностей. Бог стал насущной необходимостью, и его нашли... - в России, в народе, в православии". (379,С. 267). Глубины вначале не было, особенно у интеллигенции: "Книга В. Солоухина "Черные доски" объяснила, что коллекционировать предметы старины означает "собирать душу народную". Новое хобби завоевывало страну. Иконы или прялки, лапти или сундуки, подковы или горшки - что-нибудь собирали все. Хотя сам Солоухин к богоискательству не призывал, очень скоро интерес к крестьянскому быту связался с увлечением народной верой. Православие из дореволюционного крестьянского обихода попадало к интеллигенции вместе с иконой и лампадой." (379,С. 268). Литература, "выдвинувшая на первый план Матрену Солженицына вместо Павки Корчагина, конечно, не стала христианской, но подготавливала почву для того, что потом назвали религиозным возрождением". (379,С. 272). Тем более, что у истоков этого явления стояла не интеллигенция, "эта истина существовала, лежала в глубинных слоях, таилась в подводной части айсберга до того, как ее поняли шестидесятники..." (671,С. 336). Вспоминает Валентин Распутин: "Это было естественное возвращение на русскую почву, совпавшее как раз с гибелью старой деревни."(888). И потому открыто выступать против этого процесса было уже нельзя. Не случайно А. Яковлев, осудив "идеализацию крестьянства" в поэзии, тут же был вынужден оговориться: "Нам дорого присущее трудовому крестьянству чувство любви к земле, к родной природе, чувство общности в труде, отзывчивость к нуждам других людей... Мы столь же осуждаем космополитическое небрежение народными традициями." (986,С. 4). Но о чем же тогда велся спор? О различиях в "классовом подходе" или о чем-то ином? Яковлев в этой пространной статье намекнул лишь однажды: "Во многих стихах мы встречаемся с воспеванием церквей и икон, а это уже вопрос далеко не поэтический." (986,С. 4). Спор велся на уровне подтекста, открыто говорить не решалась ни та, ни другая сторона, тем более, что и сам "подтекст" понимался больше интуитивно, чем осознанно. Так, О. Михайлов терялся в догадках: "Отчего же теперь, без видимого побуждения, с новой силой ширится неподдельное, искреннее и истовое влечение к нашим богатым традициям? Вероятно, тому есть свои, но уже чисто внутренние причины, вызревавшие подземно, незаметно, но и неодолимо... Есть мода на прошлое, и есть живой, животворный интерес к Родине, идущий "от глубоких потребностей нашего времени". (851,С. 19). "Фигура умолчания" была здесь более чем красноречивой, но все опять решалось на субьективном уровне. Впрочем, слово в качестве символа-шифра было найдено: "Духовность... Кажется, наши дни снова возвращают его в строй, чувствуя (выделено мной. - В.Б.), что им лучше определяется вся умственная и нравственная жизнь человека, чем его модным собратом - "интеллектуальностью". (765,С. 207). Читатель быстро "расшифровал" значение этого слова, получив не только эстетическое наслаждение: "Внутренним содержанием эзоповского произведения является катарсис, переживаемый читателем как победа над репрессивной властью." (483,С. 5). Все эти изменения были настолько серьезными, что остаться в стороне от них не могли даже признанные "советские" поэты, например, представитель "фронтовой" лирики С. Орлов

Сергей Орлов известен прежде всего как автор проникновенных стихотворений и поэм о войне. "Фронтовая" тема, бесспорно, основная в его творчестве, однако и произведения военных лет, и стихи, написанные в послевоенные годы, "почти всегда отличались масштабностью поэтической мысли и чувства... это не лишало их реалистической конкретности, трезвости взгляда, земной почвы" (432, С. 65). Еще в 1945 году в родном Белозерске демобилизованный после тяжелого ранения Орлов создал поэтический цикл, главенствующим мотивом которого стал традиционный в русской лирике мотив возвращения (ст-я "Деревня Гора", "Облако за месяц зацепилось...", "Осень", "Светлый Север, лес дремучий..." и др.). Но провинциальную деревенскую Россию поэт видел пока в свете блоковской лирики:

В последующие десятилетия Сергей Орлов, при всем жанрово-тематическом разнообразии своего творчества, вдохновение искал в любви к родной земле, понимая, что любовь к земле -"традиция, поэтические корни которой теряются в дымке исторических далей" (174, т. 2, С. 207). От обычной пейзажной лирики (ст-я 1961 года: "Пейзаж", "Бывает так: уже пришла весна...", "Весна" и т. п.) он шел к лирическому постижению истории России ("Сказы о Дионисии", 1962), к постижению ее масштабных философских открытий, устремленных в космос.

"Я до сих пор твой сын, деревня...", - признавался поэт, и хотя она была потеряна в смутах XX века ("Моей деревни больше нету..."), поэзию он нашел в своем краю.

Во второй половине 60-х - первой половине 70-х годов С. Орлов уже не мог не учитывать новых поэтических тенденций, особенно опыта "тихой лирики", выступавшей против разрушения деревенского лада.

Большинство стихотворений этого периода написаны в жанре элегии ("Летят на юг под небом птицы...", "Как будто древних царств реликт...", "Прощание с летом" и др.). Эти элегии и стали основой последнего прижизненного поэтического сборника С. Орлова - "Белое озеро" (1975). Центральное стихотворение сборника:"Мне нынче снится край родной ночами..." (1975) - символично, множество значений можно выделить из его подтекста: и итог жизни поэта, и огромная трагедия, постигшая деревенскую, (и не только деревенскую) Россию, и философский итог и т. д... Речь в нем идет о затопленной водами одного из бесчисленных гигантских водохранилищ деревеньке Мегра - родине лирика. Обращает на себя внимание и мифологический прием создания символической ситуации: лирический герой во сне возвращается в исчезнувшую деревню, а ведь еще в мировой мифологии считалось, что душа спящего человека покидает тело и посещает родные места. Те же древние истоки - в символической картине стихотворения: затопленная водой земля означала забвение, а в русском фольклоре символизировала собой горе, печаль.

"В лирике С. Орлова, - пишет Е. Бень, - образ земли присутствует чуть ли ни в трети стихотворений". (684, С. 65). По частоте употребления с ним может соперничать только образ неба. Притяжение земли и стремление к небу - две важнейшие составляющие его поэтического мира. "...У каждого истинного поэта своя "почва", своя земля, свое небо, из которых они создают стихи", - считал сам Орлов (174, т. 2, С. 194). Хрестоматийное стихотворение "Его зарыли в шар земной..." (1944) - яркое подтверждение его слов. "Космический размах мысли поэта ("миллион веков", "Млечные Пути"), - отмечает В. Зайцев, - не противостоит земной конкретности образа павшего воина..." (432, С. 67). Следует добавить, что у Орлова "шар земной" - это одновременно и земля людей, и космическое тело. В бинарной оппозиции "земля - небо" эти понятия сблизились, стали зависимыми друг от друга, но не равноправными. Эта мировоззренческая вертикаль и в фольклоре, и в Библии, и в "Философии общего дела" Н. Федорова, и в трудах К. Циолковского, которыми так был увлечен С. Орлов, приобретает символический смысл только в сопряжении образов земли и неба. В древности человек поднимал глаза и руки к небу, надеясь на помощь сверхчеловеческих сил. Христос своим рождением на Земле и вознесением на Небо придал человеческой жизни божественный смысл. И даже в такой сугубо материалистической мечте человечества, как полет к звездам, поиск "братьев по разуму", легко заметить стремление к бессмертию (поиск потерянного рая) - центральный религиозный (и религиозно-философский, а значит, и поэтический) мотив. "Не может разум согласиться На одиночество Земли", - писал С. Орлов (174, т. 2, С. 54). В бинарной оппозиции "земля - небо" присутствуют и эсхатологические мотивы: частный - душа умершего человека покидает землю, а тело в ней остается, - и всеобщий: конец земной истории, Страшный Суд. Жесткая связь этих двух оппозиций предполагается и в дальнейшем: воскрешение в новых телах праведников, рай (утверждение неба) на новой Земле, и ад, "тьма внешняя" (по отношению к "небесной" земле) для грешников. Без сомнения, в лирике С. Орлова небесная слава имеет вполне зримые земные приметы, и элегическое настроение в его последнем стихотворении "Земля летит, зеленая, навстречу..." точно расставляет ее важнейшие этико-эстетические акценты:

Прости, земля, что я тебя покину,
Не по своей, так по чужой вине,
И не увижу никогда рябину
Ни наяву, ни в непроглядном сне…

Алексей Прасолов еще в 60-х годах серьезно и вдумчиво обратился к лучшим образцам русской лирики Х1Х и ХХ веков - к А. Пушкину, Ф. Тютчеву, А. Блоку, Н. Заболоцкому. Его лирика - это "философская лирика всерьез" (755, С. 5).

Поэтическая зрелость пришла к Прасолову в 33 года - в 1963 г. им было написано более 30 стихотворений, которые стали основой его сборников. Для широкой читающей публики Прасолова открыл А. Твардовский,- сначала по личному его ходатайству поэт летом 1964 года был досрочно освобожден из тюрьмы, затем в восьмом номере "Нового мира" за тот же год был напечатан цикл "Десять стихотворений" никому не известного тогда автора. При жизни поэта вышли четыре его сборника: "День и ночь" (1966), "Лирика" (1966), "Земля и зенит" (1968), "Во имя твое" (1971). Уже в рецензии на первый сборник была определена ведущая интонация в творчестве Прасолова - "драматичность жизни", отмечено "единство состояния лирического героя" (893, С. 300). Это состояние было тревожным и грозным, но не переходило в угрюмость. Внешне поэт не выходил из тех узких рамок "тихой" лирики, в которые втискивали многих использовавшие этот термин критики. "Тихие" приметы были видны в обращениях к дому, к земле: "Земля моя, я весь - отсюда, И будет час - приду сюда...", но Прасолов шел дальше, он стремился найти высокий смысл бытия прежде всего в душе человеческой, он и говорил "словом высоким, торжественным, нередко архаичным: вечность, мирозданье, вещий, небеса, высь, незабвенный, подобъе, тьма, свет и т. д."(661, С. 151). Его лирика стала "поэзией расколотого мира", "поэзией мысли"1"печатного слова", по выражению Ю. Кузнецова; действительно, тихой, "недосказанной вслух": "И был язык у тишины - Сводил он нынешнее с давним". Как и поэзия Рубцова, она строилась на контрастах, но на контрастах статических, недвижных; поэт не отдавался звукам стихий, он был верен диалектике человеческой мысли, которая органически соединялась с черно-белой графикой его пейзажей:

А мое ведь иное - в нем поровну мрака и света,
И порой, что ни делай,
Для него в этом мире как будто два цвета -
Только черный и белый.
("В час, как дождик короткий и празднично чистый...)

Его "душа мысли" была видна и в любовной лирике, необычайно чистой, возвышенно-трагичной в своей неизбывной боли, стремящейся к вечности:

Но отрезвляющая воля
Взметнула душу круче, выше, -
Там нет сочувствия для боли,
Там только правда тяжко дышит.
("Померк закат, угасла нежность...")

Судьба А. Прасолова была такой же трудной, как и у Н. Рубцова; оба поэта получили образование довольно поздно, сравнительно поздно стали и публиковаться. Ушли они из жизни примерно в одинаковое время: Н. Рубцов - в 1971, А. Прасолов - в 1972 году, и примерно в одни и те же сроки, постепенно стала приобретать всеобщее признание их поэзия. Мироощущение этих чрезвычайно чутких лириков, действительно, сходно1, но способы передачи его - различны. Сравнение их творческих манер может много дать для понимания тех процессов в поэтическом осмыслении современности, которые происходили в 60-70-е годы.

В сборник грузинского советского писателя Григола Чиковани вошли рассказы, воссоздающие картины далекого прошлого одного из уголков Грузии - Одиши (Мегрелии) в тот период, когда Грузия стонала под пятой турецких захватчиков. Патриотизм, свободолюбие, мужество - вот основные черты, характеризующие героев рассказов.

Ташкент - город хлебный Александр Неверов

Повесть известного советского писателя рассказывает о страшном поволжском голоде 1921 - 1922 гг., о том, как герой повести подросток Миша Додонов едет добывать хлеб для своей матери и младших братьев. "Изумительная книга. Я прочитал ее за один вечер" Франц Кафка, 1923.

1-я русская бригада СС «Дружина» Дмитрий Жуков

Эта книга о самом скандальном эксперименте немецких спецслужб в годы германо-советской войны. В разные годы это подразделение было известно как 1-я Русская национальная бригада СС, бригада «Дружина» и, наконец, как 1-я Антифашистская бригада. Авторы подробно рассказывают читателю о феномене двойного предательства военнослужащих этого формирования и анализируют причины произошедшего.

Когда уходит человек Елена Катишонок

На заре 30-х годов молодой коммерсант покупает новый дом и занимает одну из квартир. В другие вселяются офицер, красавица-артистка, два врача, антиквар, русский князь-эмигрант, учитель гимназии, нотариус… У каждого свои радости и печали, свои тайны, свой голос. В это многоголосье органично вплетается голос самого дома, а судьбы людей неожиданно и странно переплетаются, когда в маленькую республику входят советские танки, а через год - фашистские. За страшный короткий год одни жильцы пополнили ряды зэков, другие должны переселиться в гетто; третьим…

Том 3. Повести. Рассказы. Корни японского солнца Борис Пильняк

Подземная Москва Undefined Undefined

Глеб Васильевич Алексеев (1892 - 1938) - человек сложной, трагической судьбы; один из интереснейших русских советских писателей, автор талантливых романов, повестей, рассказов, которые после его гибели не переиздавались. Захватывающий и напряженный сюжет романа «Подземная Москва» связан с поисками библиотеки Ивана Грозного - величайшей культурной ценности мирового значения, до сих пор не разрешенной тайны русской истории, по преданиям, спрятанной в тайниках подземной Москвы.

Конец прекрасной эпохи Иосиф Бродский

Сборник «Конец прекрасной эпохи» опубликован в 1977 году американским издательством «Ардис» и состоит из стихотворений написанных Бродским до отъезда из Советского Союза. Сборник составлен самим автором в сотрудничестве с его друзьями Карлом и Эллендеей Проффер, создателями «Ардиса». В этом издательстве в течение долгих лет публиковались многие важные произведения русской литературы, чье издание в Советском Союзе в те годы не представлялось возможным, в том числе именно «Ардисом» были изданы все авторские сборники стихотворений Бродского.…

Часть речи Иосиф Бродский

Сборник «Части речи» опубликован в 1977 году американским издательством «Ардис» и состоит из стихотворений написанных Бродским с 1972 по 1976 год. Сборник составлен самим автором в сотрудничестве с его друзьями Карлом и Эллендеей Проффер, создателями «Ардиса». В этом издательстве в течение долгих лет публиковались многие важные произведения русской литературы, чье издание в Советском Союзе в те годы не представлялось возможным, в том числе именно «Ардисом» были изданы все авторские сборники стихотворений Бродского. Бродский очень гордился…

Избранные произведения Александр Сумароков

В настоящем издании публикуются «Избранные произведения» А. П. Сумарокова по тексту изданий: А. П. Сумароков, Избранные произведения (Библиотека поэта. Большая серия), «Советский писатель», Л. 1957, и А. П. Сумароков, Полное собрание всех сочинений, ч. 7 и 8, М. 1781. В сборник вошли оды, эпистоли, элегии, сонеты, сатиры, притчи, сказки, эпиграммы, эпитафии, песни, пародии и разные стихотворения. Примечания: А. П. Сумароков, П. Орлов.

Бентли для королевы Доктор Нонна

Автомобиль "Бентли"в наши дни - свидетельство респектабельности и богатства. Сложно представить, олицетворением чего была машина этой марки в советские 70-80-е годы! Именно тогда для русской девушки из неблагополучной семьи это средство передвижения стало символом свободы. На протяжении всей жизни, в кризисные ее минуты, Наташа всегда вспоминала о машине и мечтала во что бы то ни стало вернуть себе "Бентли".

Том 3. Корни японского солнца Борис Пильняк

Борис Андреевич Пильняк (1894–1938) - известный русский писатель 20–30 годов XX века, родоначальник одного из авангардных направлений в литературе. В годы репрессий был расстрелян. Предлагаемое Собрание сочинений писателя является первым, после десятилетий запрета, многотомным изданием его наследия, в которое вошли, в основном, все восстановленные от купюр и искажений произведения автора. В третий том Собрания сочинений входит повести «Заволочье», «Большое сердце», «Китайская повесть», «Китайская судьба человека», «Корни японского солнца» и…

Веселий ярмарок Микола Білкун

В сборник вошли произведения украинских советских писателей, работающих в жанре юмора и сатиры. Здесь читатель найдет прозаические и стихотворные юморески, басни, фельетоны, памфлеты, пародии, сатирические миниатюры, опубликованные в последнее время в периодике. До збірника увійшли твори українських радянських письменників, які працюють у жанрі гумору і сатири. Тут читач знайде прозові та віршовані гуморески, байки, фейлетони, памфлети, пародії, сатиричні мініатюри, що були опубліковані останнім часом у періодиці.

Коробкин А.Н. История Советской культуры 60 - 70-х годов XX века РЕФЕРАТ Чингисхан, Карл Великий и первый русский академик Меньшиков - они не умели писать на бумаге, но бегло писали на "досках Судьбы"... (Сергей Федин) . 1. ЛИТЕРАТУРА В русской советской литературе военных и послевоенных четырёх десятилетий XX века нам предоставляется возможность выделить два периода: - первый - литература военных лет и послевоенного возрождения (40 - 50-е годы) - второй - литература развитого социализма (60 - 70-е годы). Переход к этапу развитого социализма в СССР историки относят к концу 50-х годов, не связывая его с одной конкретной датой. Развитой социализм не мог сложиться в течение одного только года. С вступлением социализма в стадию зрелости стало очевидным, что уже сложилась и предстала перед взором человечества во всём своём величии новая цивилизация, а отсюда и новая культура, в корне отличающаяся от основанной на эксплуатации миллионов людей труда капиталистической цивилизации. В 60 - 70-е годы были созданы новые условия для развития литературы и искусства. Глубокие изменения в социальной структуре советского общества, рост его культуры, сознательности, инициативы открывали новые перспективы проявления принципов народности и партийности, требовали нового подхода к решению проблемы современного героя и ряда других проблем. На этапе развитого социализма стало особенно ясно, что ни один художественный метод не открывал перед художником таких возможностей, какие предоставлял метод так называемого социалистического реализма. В период развитого социализма продолжали свою работу в области литературы классики социалистического реализма. Это: Константин Федин, Михаил Шолохов, Александр Твардовский, Александр Фадеев, Леонид Леонов. Наряду с ними работало новое поколение писателей, таких как: В. Белов, В. Можаев, Г. Троепольский, В. Астафьев, В. Шукшин, В. Распутин, Виль Липатов, А. Чаковский, Ч. Айтматов и мн. другие. В произведениях этих писателей общественные и нравственные противоречия чаще всего выражались в формах повседневного, привычного человеческого существования. В литературоведении уже высказывался взгляд на период 60 - 70-х годов как на наиболее близкий к классическому реализму по сравнению с литературой первых послереволюционных лет. Этот вывод основывается на характере философских и нравственных исканий таких писателей, как Василий Шукшин. Талант В.М. Шукшина всё более меряется меркой Лескова, Чехова, Бунина. Его герои бьются над проблемами, которые приковывали внимание крупнейших писателей прошлого: в чём смысл жизни, "что с нами происходит", в чём тайна мира, красоты, движения, "зачем всё?" Духовная напряжённость его рассказов связана с попытками героев объяснить мир и себя, понять связь, "докопаться до дна". Как писатель Шукшин пробовал свои силы в жанрах романа ("Любавины", "Я пришёл дать вам волю"), повести ("Там вдали", "Калина красная", "До третьих петухов"), драмы ("Энергичные люди"), рассказа. Главные герои большинства рассказов Шукшина - деревенские люди: трактористы, шофёры, счетоводы, бригадиры, словом - сеятели и хранители земли. Как правило, герои В. Шукшина - люди любознательные, часто - "с чудинкой", но в мыслях и чувствах непосредственны, порой простодушны, до трогательности обаятельны. В своих рассказах Шукшин высмеивал человеческие пороки, умел показать, где добро, а где зло. В рассказе "Охота жить" зло и добро показаны в прямой схватке. Старый охотник Никитич, человек беспредельной доброты, открытая душа, приютил уголовника, фактически спас ему жизнь, - и получил от него пулю в спину. Бескомпромиссно отрицательное отношение Шукшина к злу, в данном случае выполненному в образе уголовника. Тем важнее подчеркнуть, что писатель впоследствии не раз обращался в своих произведениях к людям, по тем или иным причинам отбывавшим тюремное заключение. Проблема счастья человека, остро волновавшая В. Шукшина, осталась неразрешённой им до конца, но решалась она в пользу нашей жизни всё с большим успехом. Литература 60 - 70-х годов, исследуя сложные пути развития нравственного сознания личности, исходила из социальной практики. Не только разум, не только знания, но и сила нравственного излучения личности приобретали особую цену. Обращаясь к широкому изображению действительности, к анализу особенностей того этапа жизни, писатели снова и по-новому ставили проблемы организации и управления производством, отношений руководителя и коллектива, творческого роста личности. Воссоздав атмосферу рабочих будней в романе "И это всё о нём", писатель Виль Липатов в конфликте Евгения Столетова с мастером Гасиловым показал борьбу созидателя с потребителем. Герой Липатова борется с такими пороками общества как мещанство, очковтирательство. Перечисленные проблемы волновали не только В. Шукшина и В. Липатова, а так же таких писателей, как В. Попов, М. Колесников, О. Куваев, поэта Е. Евтушенко. Но не только о современной им действительности повествовали писатели 60 - 70-х годов. Некоторые обращались и к военной теме, к героическому прошлому нашего народа. Теме Великой отечественной войны было посвящено много книг. Одна из них - "Блокада" А. Чаковского. Необычайный драматизм событийной стороны с несравнимой ни с чем битвой за Ленинград, - вот чем взяла "Блокада" в плен миллионы читателей. В романе показана героическая жизнь советского народа в дни вражеской блокады. Показан стратегический поединок между генералом Жуковым и фашистским фельдмаршалом фон Леебом. Победителем стал советский генерал, а в целом, конечно же, героические защитники города. К военной теме обращались так же писатели В. Быков ("Альпийская баллада", "Сотников"), М. Шолохов ("Они сражались за родину", "Судьба человека"), К. Симонов ("Живые и мёртвые", "Солдатами не рождаются"), Ю. Семёнов ("17 мгновений весны"), Ю. Бондарев ("Горячий снег"), поэт Р. Рождественский ("Реквием"). 2. АРХИТЕКТУРА В 60-е годы XX века в связи с ростом промышленности и городов перед архитектурой вставали новые и новые задачи. Всесоюзное совещание архитекторов и строителей в декабре 1954 года, постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "Об устранении излишеств в проектировании и строительстве" в 1955 году и Всесоюзное совещание по градостроительству в 1960 году определили дальнейшие пути совершенствования планировки и застройки населённых мест, способствовали широкому развитию индустриализации строительства, внедрению в него достижений науки и техники. Наступил новый этап развития советского градостроительства. Бурное развитие производительных сил страны, особенно в Сибири, на Дальнем Востоке и в Средней Азии, вызвало строительство новых городов. Ежегодно на географической карте страны появлялось около 20 городов и посёлков городского типа. Были построены и быстро развивались города: Братск, Новосибирский Академгородок, Тольятти, Навои, Шевченко, Набережные Челны, Нижневартовск, Надым, Зеленоград, Усть-Илимск, Амурск, Тында, Червоноград, Днепрорудный и многие другие. В новых и заново отстроенных городах воздвигались памятники и мемориалы. 15 октября 1967 года состоялось торжественное открытие памятника-ансамбля на Мамаевом Кургане в Волгограде в честь советских героев победоносной Сталинградской битвы. Авторами этого мемориала являются архитектор Белопольский и cкульптор Вутетич. Ансамбль венчает 52-х метровая фигура женщины с поднятым мечом. Это олицетворение Родины-матери, которая зовёт своих сынов на разгром врага. В Зале воинской славы зажжён вечный огонь. В дотла сожжённой фашистами деревне Хатыни были установлены памятники жителям деревни. Авторами памятников являются архитекторы Ю. Градов, В. Занкович, Л. Левин, скульптор С. Селиханов. На всю страну известен памятник Матери, проводившей на фронт пятерых сыновей. Авторы памятника архитектор А. Трофимчук и скульптор А. Заспицкий. Ещё много можно называть памятников и их авторов. Все они заставляют нас помнить о героическом прошлом и настоящем нашего народа. Исторический XXII съезд КПСС проходил в новом величественном здании Московского Кремля - Кремлёвском Дворце Съездов. Разработка проекта Кремлёвского Дворца Съездов - большое творческое достижение авторского коллектива проектировщиков, возглавляемого членом-корреспондентом Академии строительства и архитектуры СССР М.В. Посохиным. В составе авторского коллектива были архитекторы А.А. Мндоянц, Е.Н. Стамо и ещё целый ряд архитекторов и инженеров. Кремлёвский Дворец Съездов построен в короткие сроки - менее чем за полтора года. Объём здания составляет около 400 тысяч кубических метров. 17 октября 1961 года здание было открыто. Его фасад облицован белым уральским мрамором и золотистым анодированным алюминием. Над главным входом был расположен золочёный герб СССР, который ныне заменён на герб Российской Федерации. Во внутренней отделке использован красный карбахтинский гранит, мрамор коелга и узорчатый бакинский туф, различные породы дерева. Новое здание, обогатившее кремлёвский ансамбль, построено для народа. Оно стало местом проведения общественно-политических мероприятий и культурного отдыха людей. Внутри здания были запущены установки по озонированию воздуха, смонтированы устройства - переводчики с 29-ти иностранных языков. Значительное произведение советской архитектуры, созданное молодыми зодчими, - московский Дворец пионеров и школьников имени 40-летия Всесоюзной пионерской организации - представляет собой необычный по своему составу архитектурный комплекс, предназначенный для внешкольного воспитания детей, для всестороннего развития их способностей в самых различных областях науки, техники, искусства и спорта. Проект Дворца пионеров создан (на основе конкурса, проходившего в Москве весной 1958 года) бригадой архитекторов и инженеров Моспроекта. Авторы проекта архитекторы: В. Егерев, В. Кубасов, Ф. Новиков в соавторстве с большой группой архитекторов и инженеров. Дворец пионеров расположен в юго-западном районе столицы, на Ленинских горах. Его территория (общей площадью 56 га) отличается редким сочетанием благоприятных градостроительных качеств. Ярко выраженный рельеф, разнообразие растительности, близость Москвы-реки и парка Ленинских гор - всё это придаёт участку загородный характер, несмотря на то, что он находится в системе городской застройки. Обладая богатыми природными данными, площадка имеет вместе с тем развитые инженерные коммуникации и удобные транспортные связи. Открывая новые возможности для развития общественных форм воспитания детей, Дворец пионеров представляет собой значительное явление в советской архитектурно-строительной практике. В моём родном городе Свердловске (ныне Екатеринбург) за период 60 - 70-х годов было построено множество архитектурных сооружений. С развитием архитектуры, от архитекторов требовалась новая планировка жилых домов, комплексов. В городах страны повысилась этажность жилых домов. В частности, в Свердловске пятиэтажных домов стали строить всё меньше. Строились 12-ти и 9-ти этажные дома. Было построено много общественных зданий. Почти в одно время были сданы в эксплуатацию: здание Дома Политпросвещения по улице "8-е Марта" (ныне театр Эстрады), архитектор Лопаткин, кинотеатр "Космос" и Дворец Молодёжи, архитектор Г.И. Белянкин - заслуженный архитектор РСФСР, главный архитектор города, народный архитектор СССР. К 64-й годовщине Октябрьской Революции, 6 ноября была принята в эксплуатацию очередная работа Белянкина - ДК УЗТМ, равного которому по величине не было тогда в Советском Союзе. Архитектором знаменитого памятника воинам Уральского добровольческого танкового корпуса на Привокзальной площади (1960 год) также является Г.И. Белянкин (скульпторы В.М.Друзин и П.А.Сажин). Вместо бывшего пустыря перед Окружным Домом офицеров было построено здание треста ГлавСредУралстроя и разбита площадь с цветомузыкальным фонтаном. Автором этого ансамбля является архитектор А.М. Манжелевский. В своё время эта работа получила диплом на конкурсе. Но всё названное далеко не всё. Много было построено и строится сейчас. 3. ТЕАТР, МУЗЫКА, КИНО В 60 - 70-е годы XX века были постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР о выделении средств на развитие театрального и киноискусства. В это период выявились новые таланты в театральном и киноискусстве. Появились новые актёры и новые режиссёры. Они создавали новые фильмы, рассказывающие о прошлом и настоящем нашего народа. Режиссёр С. Юткевич затрагивал тему о В.И. Ленине. У него было несколько работ: "Солдат с ружьём", "Ленин в Польше". В те годы стал известен так же режиссёр С. Бондарчук. Достаточно вспомнить его киноэпопею "Война и мир", где он сам снялся в роли Пьера Безухова. В роли князя Андрея Болконского снялся Вячеслав Тихонов, талантливый киноактёр. Сергей Бондарчук снял такие фильмы на военную тему, как: "Они сражались за родину", где в главной роли Лопахина снялся писатель В. Шукшин, и "Судьба человека", который в 1960 году был удостоен Государственной премии СССР. Известен в те годы и театральный режиссёр Олег Ефремов. Он долгое время являлся художественным руководителем МХАТа. Руководителем театра "Современник" являлся прекрасный актёр театра и кино Олег Табаков. С уходом Олега Ефремова в 1970 году во МХАТ, Олег Табаков руководил "Современником" шесть с половиной лет. Он снимался в фильмах "Каштанка", "17 мгновений весны", "Несколько дней из жизни Обломова" и др. В театре им. Вахтангова работали и работают много великолепных актёров, среди них артист театра и кино Михаил Ульянов. Он создал прекрасный образ полководца Георгия Жукова в киноэпопее режиссёра Ю. Озерова "Освобождение". В Большом Театре СССР работали ведущими солистами Елена Образцова, Ирина Архипова и Борис Штоколов. Известно, что И. Архипова даже и не собиралась стать певицей. В послевоенные годы она училась в Московском архитектурном институте, там же занималась в вокальном кружке у Н. М. Малышевой. По окончании института, не проработав и года, она поступила в Московскую государственную консерваторию, и вот она уже известна во всём мире. Борис Штоколов великолепно исполнял партии Бориса Годунова, Ивана Сусанина и др. За интересные концертные программы он был удостоен Государственной премии СССР за 1981 год. Непревзойдённой исполнительницей роли царевны Лебедь в балете П.И. Чайковского "Лебединое озеро", Джульетты в балете С. Прокофьева "Ромео и Джульетта" стала заслуженная артистка СССР, лауреат Государственных премий СССР, герой социалистического труда Галина Уланова. Талантливыми исполнителями музыки Бетховена, Шопена, Листа стали широко известные музыканты, такие как пианисты Святослав Рихтер и Эмиль Гилельс, скрипач Игорь Ойстрах и мн. другие. На III международном конкурсе им. Чайковского первое место в исполнении обязательной программы занял скрипач Виктор Третьяков, а на VI одноимённом конкурсе, проходившем в 1978 году, первое место завоевал молодой пианист Михаил Плетнёв. Жюри особо отметило необычайную одарённость этого молодого исполнителя. Широко известны мастера эстрады, такие как Владимир Высоцкий, Алла Пугачёва и мн. другие. Двери филармоний и театров широко открыты для посетителей. В СССР было создано много театров сатиры и юмора. Московским театром "Миниатюр" практически бессменно руководил знаменитый актёр Аркадий Райкин, а "Театр кукол" под руководством Сергея Образцова открыт как для взрослых, так и для детей. Весёлая постановка "Необыкновенный концерт" вот уже многие годы радует зрителей. В 60-е годы продолжали работу и творили свои произведения композиторы С. Прокофьев, Д. Шостакович, А. Хачатурян, Д. Кабалевский. Ими написана масса произведений. Широко известна опера Прокофьева "Война и мир". Им написаны также 7 балетов, среди них "Золушка" и "Ромео и Джульетта". Темой побочной партии первой части 7-й симфонии Прокофьева начиналась телевизионная программа "Время". На весь мир известна опера "Катерина Измайлова" и 7-я "Ленинградская" симфония Шостаковича. Для него музыка была средством для беседы с людьми о самом важном. Балеты Арама Хачатуряна "Гаяне" и "Спартак" часто ставятся на сценах театров страны. Композитор Д. Кабалевский известен операми "Кола Брюньон" (по книге Ромена Роллана), "Семья Тараса". Им написано множество песен для детей ("Наш край", "Девушка прощай" и др.). Им так же написан Реквием на слова Р. Рождественского, 4 симфонии и много других произведений. Дмитрий Кабалевский был известен так же и как активный пропагандист музыки. Последние годы жизни он работал простым преподавателем музыки в одной из московских школ. К более молодому поколению той эпохи относятся такие композиторы как Лев Шапорин, Родион Щедрин, Александра Пахмутова и др. Кто не знает известную песню Щедрина "Не кочегары мы, не плотники" из кинофильма "Высота"? Родионом Щедриным сочинены так же 4 балета, самый известный из них - "Анна Каренина". Александра Пахмутова известна как композитор песенник. Долгое время она работала с поэтами Добронравовым и Рождественским. В 60 - 70-е годы были известны так же такие композиторы как Шаинский, Сорокин, Хренников. Все они - признанные мастера музыкального искусства. Таким образом, период 40-х, 50-х и, в особенности период 60 - 70-х годов XX века ознаменовался мощным толчком вперёд в развитии социалистической культуры и мировой культуры вообще. _______ Июнь 2013.

Поэзия 60-х годов, так же как и проза, связана с современностью. Современность в представлении поэтов - это не просто сегодняшний день, а движение времени.

В 60-е годы продолжают работать поэты старшего поколения, начавшие свой творческий путь в 20-30-е годы. (Н. Асеев, А. Прокофьев, А. Твардовский и другие).

Интенсивно развивается и философская лирика. Расширяется ее диапазон. Можно выделить несколько тематических и интонационных линий: героическая лирика, связанная с войной, углубление философской лирики, обусловленной новым осмыслением жизни, красоты, интерпретацией вечных тем дружбы, любви и т.д.

Одним из наиболее ярких представителей философской лирики был Николай Алексеевич Заболоцкий.

50-е годы были и вершинным этапом, и концом творческого пути для этого поэта. Он размышляет об извечных философских вопросах, жизни и смерти, любви и дружбы и т.д. и заставляет читателя размышлять о смысле и содержании своей жизни, о значении и месте человека на земле. Поэт часто обращается к приему контраста. Общее признание получили его стихотворения "Старая актриса", "Некрасивая девочка", "Жена". Позабытый кумир театральной Москвы, старая актриса, превратив свой дом в своеобразный музей, пребывает в надежде, что "ее красе вечно сиять суждено в этом доме, как некогда прежде". Контрастом звучит описание девочки, дальней родственницы актрисы, которая ютится в полутемном низком подвале, где-то в сыром углу, прислуживая тетке. Девочка наблюдает жадность тетки, которая алчно пересчитывает и прячет деньги. Стихотворение заканчивается глубоким философским обобщением:

Разве девочка может понять до конца,

Почему, поражая нам чувства,

Поднимает над миром такие сердца

Неразумная сила искусства.

В стихотворениях "О красоте человеческих лиц", "Некрасивая девочка" ставятся проблемы красоты человека. Н. Заболоцкий рисует многообразные человеческие лица, которые напоминают и "пышные порталы", и "жалкие лачуги", но в основном человек прекрасен своей человечностью, "внутренним озарением". Поэтому закономерны заключительные строки стихотворения о том, "что есть лица подобны ликующим песням".

Всеобщее внимание привлекает стихотворение "Некрасивая девочка". У девочки-дурнушки, напоминающей лягушонка, и "рот длинен, зубки кривы, черты лица остры и некрасивы". И в то же время ребенок полон добра, любви к своим сверстникам и обладает редкой грацией души, которая сквозит в любом ее движении. Н. Заболоцкий - мастер создания концовок стихотворения, в котором, подводя итог сказанному, дает некую формулу философского открытия. Такова концовка этого стихотворения:

А если это так, то что есть красота,

И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота

Или огонь, мерцающий в сосуде?

По принципу контраста написано и стихотворение жена. В нем поэт слагает гимн безответной трогательной любви женщины к мужу, бесконечному преклонению перед его трудом. И в ответ на такую любовь муж относится к ней с равнодушием и высокомерием. Полны иронии слова, обращенные к такому человеку:

Так кто же ты, гений вселенной?

Подумай, ни Гете, ни Данте

Не знали любви, столь смиренной,

Столь трепетной веры в талант.

Завещанием поэта последующим поколениям является стихотворение, опубликованное уже посмертно, где он писал:

Не позволяй душе лениться!

Что б в ступе воду не толочь,

Душа обязана трудиться

И день и ночь, и день и ночь!

Она рабыня и царица,

Она работница и дочь,

Она обязана трудиться

И день и ночь, и день и ночь!

В 60-е годы в литературу приходит много новых молодых поэтов, среди которых можно выделить Е. Евтушенко, Р. Рождественского и А. Вознесенского.

Евгений Евтушенко - поэт открытых эмоций, решительно и определенно заявляющий о своих симпатиях и антипатиях. Быстрый отклик на текущие события - характерная черта не только многих его стихотворений, но и произведений крупной лиро-эпической формы.

Наряду с публицистикой определенное место в творчестве Евтушенко занимает тема любви. Неопределенность эмоций начальных стихов о любви, первые, еще неглубокие переживания уступают место более зрелому пониманию внутреннего мира человека. Возникает тревога за любовь, страх обидеть, потерять любимую женщину ("Когда взошло твое лицо...", "Зеркало", "Заклинание" и др.)

Евтушенко широко использует ассонансную рифму, которая стала определять стиль поэта в целом. Традиционная форма стиха с его устойчивой метрической системой тоже представлена в творчестве поэта. В этом ключе создан ряд стихотворений. ("Хотят ли русские войны", "Вальс о вальсе", "Со мною вот что происходит" и др.).

В середине 60-х годов поэт все чаще декларирует свою приверженность к усвоению наследия русской классики, традиций Пушкина и Некрасова, Пастернака и Ахматовой. Об этом и "Молитва перед поэмой" из "Братской ГЭС", явившейся итогом раздумий Евтушенко после поездок на Север и в Сибирь.

Тема связи истории с современностью получила воплощение также в сборнике стихотворений "В полный рост", куда вошли три поэмы: "В полный рост", "Просека", "Ивановские ситцы".

Искания другого поэта, Андрея Вознесенского, в области стилистики и версификации порой совпадали с интересными и свежими мыслями об эпохе НТР, и тогда рождались запоминающиеся образы, емкие формулы. Так чередуя стихотворные главки с прозаическими, (поэма "Оза") поэт изображает чуждый духу человека мир, в котором "быть человеком некогда", ибо "идет в мире роботизация". Хорошо понимая противоречивый характер взаимосвязей между научно-техническими открытиями и гуманитарным обеспечением человеческой личности, поэт убежденно провозглашает: "Все прогрессы реакционны, если рушится человек". Для поэзии Вознесенского характерна свойственность к эстетическим парадоксам и словоизобретательности.

В 70-е годы в поэзии Вознесенского заметны иные мотивы, подходы к творчеству (сборники "Дубовый лист виолончельный", "Витражных дел мастер"): ощущение боли при виде несовершенств и несправедливостей современного мира не проходит, но дополняется как бы заново увиденными гранями жизни. Так возникает чувство признательности, любви к родному краю ("Озеро", "Груша заглохшая, а чаще одна..."), новое осмысление явлений окружающей действительности ("Ностальгия по настоящему"). В его творчестве глубже зазвучали гражданские мотивы, обострилось чувство ответственности за настоящее и будущее человечества ("Реквием", "Анафема", "Есть русская интеллигенция" и др.)

По другому направлению развивалось творчество Р. Рождественского. Его поэмам не свойственны черты эпичности. В них, как и в стихотворениях лирический герой - автор. Поэту подвластны различные средства воплощения многоликости окружающего мира. Героическая патетика ("Реквием") соседствует с сатирическим изображением лиц и предметов ("Поэма о разных точках зрения"), едкая ирония, сарказм с грозно-предупреждающей интонацией при обращении к человеку, оставшемуся одному на сожженной планете после атомного кошмара. Столь же страстно звучит голос поэта против некогда узаконенной формулы "незаменимых нету" (поэма "Посвящение").

В 1971 году выходит один из лучших сборников Рождественского "Все начинается с любви". Резкое разграничение добра и зла, высокой нравственности и мещанского благополучия, светлых и темных красок - характерная черта его поэзии. В области лирической публицистики, избранной поэтом, форма исповеди нередко идет рядом с прямым обращением, типа: "Давай покинем этот дом, давай покинем" ("Богини"), "Знаешь, друг, мы наверно, с рожденья такие" ("Ровесники"), "Будь пожалуйста послабее". Стих Рождественского, отмеченный особой акцентировкой слова и четким ритмом, лишен, как правило, психологической нюансировки образа.

Когда в 1965 году появилось стихотворение Н. Рубцова "Тихая моя родина", слово было найдено "тихая лирика". Но это было более чем слово, ибо за ним прочитывалось целое направление нашей поэзии, идущее по сравнению с эстрадной поэзией другой дорогой, громкость заменившее глубиной. Его крупнейшие представители (Н. Рубцов, А. Прасолов, Ю. Кузнецов, Н. Тряпкин, В. Соколов, А. Жигулин) отстаивали свои эстетические и нравственные принципы и делали это совсем не так, как это было присуще Евтушенко или Вознесенскому. Если последние преимущественно отмечали, фиксировали в обостренной форме некоторые противоречия и сложности эпохи, то эти поэты стремились постичь их природу и сущность, запечатлеть процессы, совершающиеся в человеческой душе.

Перед ними стояли те же проблемы, что и перед создателями высокой прозы: углубление историзма, новаторское воплощение ведущих тем (Великая Отечественная война, судьбы деревни, проблема "человек и природа", более полное и совершенное проникновение во внутренний мир современника).

Одним из лучших представителей этого направления был Николай Рубцов.

Наследие из пяти сравнительно небольших сборников стихов оставлено Н. Рубцовым. Первая его книга "Лирика" увидела свет в 1965 году, последняя - "Зеленые цветы" - уже после гибели поэта, а между ними сборники "Звезда полей", "Душа хранит", "Сосен шум".

Н. Рубцов до самозабвения влюблен в Русь, тихую вологодскую сторону с ее полями, лесами и озерами, с ее простыми и немногословными, немало повидавшими на своем веку людьми ("Душа хранит", "Привет Россия", "Тихая моя родина").

Тихая моя родина!

Ивы, реки, соловьи...

С каждой избою и тучею,

С громом, готовым упасть,

Чувствую самую жгучую,

Самую смертную связь.

Поэт не раз свидетельствовал, что он улавливает голоса природы, слышит, как ветер "воет", "стонет", "плачет", "свищет", "дышит", "всхлипывает, словно дитя", как метель "голосит за окном", как ропщут березы, звенит листва. Поэт переводит мгновения бытия на язык искусства, ясно осознавая свою зависимость от природных сил.

Для Рубцова важно не только то, что выражено словами, но и то, что за текстом, как бы невысказанное, но напетое самой мелодией поэтической речи.

Приглашая учиться высокому искусству гармонии у природы, поэт не впадал в запоздалый руссоизм. Это было лишь трезвое понимание жгучей связи между человеком и природой, которая может оборваться в эпоху нарастающего экологического кризиса. Отсюда трагические тона, усиливающие внутренний драматизм поэзии Рубцова.

Особая, еще малоизученная сфера - поэтика Рубцова, который понимал, что поистине прекрасное должно быть величаво. У поэзии Рубцова своя мелодия. Хотя его стих лишен той песенной интонации, что присуща Есенину, он очень музыкален, причем больше, чем Тютчев и Блок, мелодическому рисунку стихотворений к которым он близок.

На протяжении 70-х годов многие поэтические имена, независимо от желания самих поэтов, сделались объектом критического манипулирования, выстраивались в ряды и школы. "Органичным" поэтам (Рубцов и Прасолов) противопоставляли "неорганичных", "книжных": А. Тарковского и Д. Самойлова, Б. Ахмадуллину, Ю. Мориц, А. Кушнера, хотя у каждого из названных своя "книжность", свое очень разное отношение с традицией и своя мера одаренности.

Одним (Тарковскому, Кушнеру) более свойственно усилие припомнить и настроить звучание своего стиха в лад с высоким строем классической поэзии. Другие (Мориц) склонны не столько переноситься в прошлое, сколько сами эти классические ассоциации приближать к себе, осовременивать их своим голосом. И от тех и от других отличен Давид Самойлов, в первую очередь рефлектирующий в стихе, переживающий своим стихом дистанцию, все более отдаляющую нас от тех, в ком продолжился "серебряный век" русской поэзии, благодаря чему этот век был почти современным нам:

Вот и все смежили очи гении. Тянем, тянем слово залежалое

И когда померкли небеса, Говорим и вяло и темно.

Словно в опустевшем помещении Как нас чествуют и как нас жалуют!

Это восьмистишие Давида Самойлова помечено 1966 годом - годом смерти Ахматовой. Оно кажется удачным эпиграфом к двум последним десятилетиям в поэзии.

Не случайно, что оно написано Д. Самойловым. Он последним в своем военном поколении издает первую книгу - в 1958 году. Его значение в полной мере начинает осознаваться лишь в 70-е годы, после выхода в свет первого маленького сборника избранных стихотворений "Равноденствие".

Самойловская легкость, самойловская ирония: "Я сделал вновь поэзию игрой..." - привлекала одних и отталкивала других, полагающих более отвечающей духу времени торжественность, с какой следовало докладывать о великом, о свершениях, о нравственных исканиях. Тон определял многое. По нему узнавалась и эстетическая позиция - отношение к традиции. Стихотворения Самойлова - знак определенного стиля, в котором легкость, уклончивость, приобретали значение высказывания. Много в его стихах "как будто бы". Как будто бы поэзия игра, как будто бы все в ней только сиюминутно, бегло, неповторимо:

Лихие, жесткие морозы Повторов нет! Неповторимы

Весь воздух звонок, словно лед. Ни мы, ни ты, ни я, ни он.

Читатель ждет уж рифмы "розы", Неповторимы эти зимы

Но, кажется, напрасно ждет. И этот легкий, ковкий звон.

Напрасно ждать и дожидаться, И нимб зари округ березы,

Притерпливаться, ожидать Как вкруг апостольской главы...

Того, что звуки повторятся Читатель ждет уж рифмы "розы",

И отзовутся в нас опять. Ну что ж лови ее, лови!..

"Повторов нет!" - такой тезис, доказываемый, а на самом деле опровергаемый стихом. Слишком много повторов в этих строчках. Пушкин - его нельзя не узнать, он процитирован откровенно и хрестоматийно. Начинается стихотворение с полуцитаты в первой же строке. И завершается все повтором уже тютчевским.

Значит есть повторы, все повторимо, хотя и не буквально, а по закону изменчивости неизменного. В стихах Самойлова много цитат реминисценций, на которых поэт не задерживается. Они лишь определяют характер постоянно поддерживаемой, но не обнаруживаемой, не выпячиваемой связи с традицией, возникают, поглощаемые движением стиха.

В 70-е годы традиция - предмет постоянных критических споров, повод к которым дает сама поэзия. Поэтическое прошлое становится предметом рефлексии, выбора. Традиция обнаруживает себя как процесс двусторонний, как диалог, в котором по-новому, без хрестоматийной заученности, выглядит и тот, кто оказывает влияние, и тот, кто его воспринимает. От его восприимчивости и от его таланта зависит степень равноправия собеседников.

"Урания" - название последнего сборника поэта. "К Урании" название одного из центральных его стихотворений:

У всего есть предел: в том числе у печали.

Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.

Можно налить воды. Позвенеть ключами.

Одиночество есть человек в квадрате.

Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.

Пустота раздвигается, как портьера...

Урания - муза астрономии, владеющая пространством мироздания. В этом стихотворении ничего не сказано о ностальгии, но взгляд как бы скользит, восстанавливая пейзаж оставленного пространства.

В поэзии Бродского сложное отношение героя с пространством. Сначала оно как бы дробилось на множество предметов, оставляя впечатление многообразия и раздробленности, распада, как будто ускользала нить, которая связывает целое.

Пространство чаще всего равнодушно к человеку, иногда враждебно. Открыто Бродский не говорит в своих стихах о себе, а использует образы. Например, ястреба. В стихотворении "Осенний крик ястреба" он пишет о птице, которая взлетает выше своих сил, на высоту, где она не может преодолеть воздушного потока, и он выталкивает ее в ионосферу, "в астрономически объективный ад птиц, где отсутствует кислород".

Бродский приучает вспоминать в словах их культурные значения. Причем делает это в духе классической традиции, для которой со времени античности полет птицы вызывает ассоциацию с поэтическим парением. Образ становится многозначным, он допускает различные оттенки смысла, хотя и не допускает нарочитых иносказаний. Бродский не пишет аллегорий. "Осенний крик ястреба" - это стихотворение с предчувствием зимы, стихотворение о гибели птицы в американском небе, ставшей

горстью юрких

хлопьев, летящих на склон холма

И, ловя их пальцами, детвора

Выбегает на улицу в пестрых куртках

И кричит по-английски: "Зима, зима!".

Творчество Бродского всегда вызывала споры и неоднозначное отношение. Но его поэзия - это мир большого поэта, который, как и всякий большой поэт, меняет облик национальной культурной традиции.

В марте 1991 года в Литературном институте прошла конференция "Постмодернизм и мы". Это была попытка объединить в одну группу поэтов, которые пришли в литературу в начале 80-х годов, попытка определить характер нового, найти слово или термин, способный обозначить меняющееся мышление.

В понятии постмодернизма есть одно безусловное достоинство: оно не навязывает общность, не предписывается единая программа. То, что сравнительно недавно стало фактом общественного сознания, гораздо ранее стало материалом поэзии.

В 1989-1992 году отдельными сборниками напечатались те, чьи имена более или менее глухо упоминались ранее, но которые не имели возможности публиковаться в советское время.

Среди них - обладатель международных премий, переводчик французской поэзии - Геннадий Айги. Многие критики, в частности В. Новиков, считает, что основной мотив его поэзии - это мотив тишины или молчания:

где ребенок - неровная

будто в пределах - из ломкости светотеней:

пустота! - ибо мир Возрастает

в нем - чтобы Слушать

Себя Полнотой.

Понятия пустота, тишина несут в себе заряд отрицательной энергии. В то же время образы, которые использует Айги нельзя назвать нетрадиционными для русской поэзии. В частности Айги наследует традиции тютчевской поэзии, но на другом философском уровне. Как отмечает В. Новиков: "Если вы эту тишину в себя вобрали - можете считать, что в мир Айги вошли... Вынужденные к молчанию или выбравшие молчание? Во всяком случае, поставленные перед необходимостью этого выбора, который дается в разной мере легко".

Для творчества Дм. Пригова характерна простодушно-штампованная манера, которую он прячет под маской академической и официозной серьезности. В его сборнике "Слезы геральдической любви" с необнаруживаемой самим автором иронией демонстрируется абсурдность сущего и общепринятого:

На прудах на Патриарших

Пролетело мое детство,

А теперь, куда мне деться,

Когда стал я много старше?

На какие на пруды,

На какие смутны воды?

Ах, неужто у природы

Нету для меня воды?

Счастье, счастье, где ты, где ты? Ах ты ж, бедное мое!

И в какой ты стороне? Детка ненаглядная!

Из-под мышки вдруг оно Дай тебя я пожалею!

Отвечает: вот я! вот я! Ты сиди уж не высовывайся!

Как определил И. Шайтанов: "лицо современной поэзии, пожалуй, по преимуществу смеющееся, хотя не очень веселое". Особое место в литературе постмодернизма занимает поэзия Тимура Кибирова. Ирония большинства его стихотворений построена на ассоциациях, природа которых может быть совершенно различна: это и отвлеченно-языковые конструкции, и песни 20-60-х годов, и элементы быта, и классическая литература от Ломоносова до Пастернака. Но все это воспроизводится на другом более низком, пародийном уровне:

Спой же песню мне, Глеб Кржижановский!

Я сквозь слезы тебе подпою,

Проскулю тебе волком тамбовским

На краю, на родимом краю!

На краю за фабричной заставой

Силы темные злобно гнетут.

Спой мне песню, парнишка кудрявый,

Нас ведь судьбы безвестные ждут...

Как видно в данном случае это стихотворение соткано из обрывков популярных в 20-е годы песен.

Одной из ведущих тем его творчества была тема Росси. И опять это образ возникает как цепь ассоциаций, причем самых неожиданных:

Пахнет дело мое керосином

Керосинкой сторонкой родной

Пахнет "Шипром" как бритым мужчиной

И как женщиной "Красной Москвой"

Чуешь, чуешь, чем пахнет? Еще бы!

Мне ли, местному, нос воротить!

Политурой, промасленной робой

Русским духом, едрить-колотить

И антоновкой ближе к Калуге

И в Моздокской степи анашой.

Чуешь падла, чем пахнет? и вьюгой,

Ой, вьюгой, воркутинской пургой...

Очень часто в его поэзии сближаются понятия прежде несовместимые:

Тараканы в барабане

Вошки-блошки по углам,

И мерещатся в тумане

Пролетарии всех стран.

И опять отношение к России это взгляд со стороны. И взгляд не рыдающий, не умиляющийся. Это взгляд человека прекрасно понимающий страну, о которой пишет, и время, в котором он живет:

Я то хоть чучмек обычный,

Ты же, извини, еврей!

Что ж мы плачем нестерпимо

Над Россиею своей?

Очень точно отметил сущность постмодернизма И. Шайтанов: "Вынужденные молчать или выбравшие добровольно, внимающие священной тишине или оглушенные "негативным эхом" и погребенные языковым обвалом - все они родственны в своей причастности к молчанию. Властное родство, объясняющее, каким образом в одном пространстве андерграунда могли родиться, в одних поэтических сообществах сойтись и буйные иронисты, и приверженцы молитвенно-тишайших текстов. И для тех и для других условие творчества - отчуждение действительного, дистанцирование от него словом.

Говоря о взаимодействии поэтов-шестидесятников и андерграунда, следует отметить, что конец 80-х начало 90-х годов - это то самое время, когда старшие и младшие вышли из зоны молчания и разошлись между собой по многим пунктам. Вызывающим показалось бытовое поведение младших. Они, в лучшем случае, равнодушны к нравственности, и уж никак нравственная идея не признается подобающим поводом для поэтического вдохновения. Сами принципы шестидесятничества, таким образом были отвергнуты.

В 80-е годы начинают более серьезно и глубоко оценивать то, что в 60-е годы считали "субкультурой", "предлитературой", "контркультурой" и т.п. В частности авторскую песню.

Современник Пушкина князь Вяземский говорил, что есть жанры, в которых общество не просто выражается, а "выхаркивается", и выплескивается, и стонет, и заклинает, и по черному шутит. В. Маяковский считал подвигом то, что он "вылизывал чахоткины плевки шершавым языком плаката". Барды стали игнорировать плакат и этим продлили век плаката. Этим они резко расширяли сферу дозволенного в раздумьях о жизни, в выработке рецептов самозащиты от зла. Уже В. Шукшин частично ввел в свои рассказы то, что третировалось как "площадное", "уличное", "скоморошеское", увидев в этом элементы народной смеховой культуры.

70-е начало 80-х годов - это время расцвета авторской песни (В. Высоцкий, А. Галич, Ю. Визбор, Е. Клячкин, Б. Окуджава, Ю. Кукин).

Тематика и содержание авторской песни исключительно многообразно. Здесь и дворовая песня, и сатирическая, и блатная, и философская притча, и частушка. Большинство из них носит интимно камерный характер и не рассчитаны на внешний эффект. Ее важной особенностью также является то, что она рассчитана прежде всего на устное выступление. Возникший на рубеже 50-60- годов жанр авторской песни по самой своей природе ориентировался на устную традицию, органически осваивая все ее формы от мещанского романса до анекдота.

В отличие от большинства авторских песен поэзия Галича не была рассчитана на коллективное восприятие массовой аудитории. Стихи Галича - это разговор поэта с близким собеседником, это исповедь. Хотя и у него было много песен остро-сатирического и шутливо-иронического характера. ("Баллада о прибавочной стоимости", "Красный треугольник", "История о том, как едва не сошел с ума директор антикварного магазина" и др.). Но даже в них был элемент трагической исповедальности, скрытый где-то на втором плане и более обнаженный в таких песнях, как "Веселый разговор", "Караганда", "Вальс-баллада про тещу из Иванова", "Облака", "Романс о Прекрасной Даме", "Поезд". В поэзии Галича много реминисценций с русской поэзией "серебрянного века". Например:

Прилетает по ночам ворон.

Он бессонницы моей кормчий

Если даже я ору ором

Не становится мой ор громче

Он едва за пять шагов слышим

Но и то говорят слишком.

Но и это словно дар свыше,

Быть на целых пять шагов слышным.

Это стихотворение - прямая перекличка и продолжение темы стихотворения Мандельштама "Мы живем под собою не чуя страны". Здесь же и современный вариант блоковской "Незнакомки": "Принцесса с Нижней Масковки". "И вот она идет меж столиков в своем костюмчике джерси... на узком пальце у нее кольцо за два с полтиною..."

Реальная жизнь существует во всех песнях Галича, построенных на парадоксе. Вот две человеческие судьбы, в рассказе о которых у поэта объединились сострадание к одной и презрение к другой, сквозь которое, впрочем, тоже просвечивает сострадание:

Она вещи собрала, сказала тоненько

А что ты Тоньку полюбил, так будь с ней с Тонькою

Тебя же не Тонька завлекла губами мокрыми,

А что у папе у ее топтун под окнами,

А что у папе, у ее, дача в Павшине,

Топтуны да холуи с секретаршами,

А что у папе, у ее пайки цековские,

И по праздникам кино с Целиковскою.

Вот, что ты захотел и ведь знаешь сам.

Знаешь сам, да стесняешься

Про любовь твердишь, про доверие,

Про высокие, про материи.

А в глазах то у тебя дача в Павшине.

Еще в 60-е годы Галич поднял огромную и ставшую одной из ведущих в его творчестве проблему, злободневную и сегодня: о людях, которые приспособились. Поэт говорит об этом в песне, иронически названной "Старательским вальском":

Но поскольку молчание золото

То и мы безусловно старатели.

Пусть другие кричат от отчаяния,

От обиды, от боли, от голода.

Мы то знаем доходней молчание

Потому что молчание золото.

Вот как просто попасть в богачи

Вот как просто попасть в первачи,

Вот как просто попасть в первачи

Промолчи, промолчи, промолчи.

В этом стихотворении с наибольшей публицистической ясностью и определенностью выражено поэтическое и гражданское кредо Галича. Эта же тема продолжена в стихотворении посвященном памяти Пастернака.

"Мело, мело по всей земле И не к терновому венцу

Во все пределы. Колесованьем,

Свеча горела на столе А как поленом по лицу

Нет, никакая ни свеча, И кто-то спьяну вопрошал:

Горела люстра. За что, кого там

Очки на морде палача И кто-то жрал,

Сверкали тускло. И кто-то ржал

А зал зевал, а зал скучал, Над анекдотом.

Мели Емеля. Мы не забудем этот смех

Ведь не в тюрьму, и не в Сучан, И эту скуку.

Не к высшей мере. Мы поименно вспомним всех.

Кто поднял руку.

Он ни на йоту не сомневался, что это будет и станет актом гражданской позиции.

Широкое признание не только у нас в стране, но и за рубежом получило творчество Владимира Семеновича Высоцкого. Его песни на собственные стихи запоминались необычностью содержания и страстным, вдохновенным исполнением. Они доходили до самых глубин сердец слушателей. Поэзия Высоцкого многогранна по содержанию. Он пел обо всем, чем жил народ: о мире и войне, о любви и дружбе, о спорте и труде. Его интересовали темы искусства, космоса, судьбы Земли.

Для поэзии Высоцкого характерно философское осмысление извечных проблем жизни и смерти. Он выражает в стихотворениях свою веру в бесконечность жизни на земле:

Кто сказал: "Все сгорело дотла, Материнства не взять у Земли,

Больше в землю не бросите семя..." Не отнять, как не вычерпать моря,

Кто сказал, что Земля умерла? Кто поверил, что Землю сожгли?

Нет, она затаилась на время... Нет, она почернела от горя...

Много песен Высоцкий написал о войне. Хотя, когда началась война, ему было три года, а когда закончилась всего семь лет, Высоцкий сумел передать трагедию народа, трагедию тех семей, где сыновья, братья, женихи и мужья своей жизнью заплатили за победу над фашизмом:

Почему все не так? Вроде все как всегда:

То же небо - опять голубое,

Тот же лес, тот же воздух и та же вода...

Только он не вернулся из боя...

Большое место в поэзии Высоцкого занимают песни о дружбе и любви. Широкую известность получила его "Песня о друге":

Если друг оказался вдруг

И не друг, и не враг. а так...

Если сразу не разберешь,

Плох он или хорош, -

Парня в горы тяни - рискни!

Не бросай одного его!

Пусть он в связке одной с тобой -

Там поймешь, кто такой.

Большое место занимает тема любви. Любовь для Высоцкого - величайший дар природы и великое чувство человеческих сердец:

Когда всемирного потопа

вернулась вновь в границы берегов,

из пены уходящего потока

на сушу тихо выбралась любовь

и растворилась в воздухе до срока,

а срока было - сорок сороков...

И вдоволь будет странствий и скитаний:

Страна любви - великая страна!.

Поэзия Высоцкого стала достоянием народа. В ней взволнованный разговор с современником о том самом главном, самом важном, самом насущном, что волновало всех. Его поэзия - это поэзия чести, мужества, человеческого достоинства, поэзия правды и любви.