Конференция руководителей трех союзных во второй мировой войне держав, И.Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля, состоялась в Тегеране 28 ноября – 1 декабря 1943 года. Масштабность и жизненная значимость обсуждавшихся проблем – стратегии победы над Гитлером и послевоенного устройства мира - определили формат конференции как встречи равноправных членов одной семьи. В результате этого верно найденного Рузвельтом тона, дни совместного путешествия его с Черчиллем и последующее общение союзных лидеров в столице Ирана действительно стали судьбоносными для мира. К этой встрече каждый из «Большой тройки» готовился особо и летел со своим настроением.
Уинстон Леонард Спенсер Черчилль (1874-1965 гг.), премьер-министр Великобритании, познакомился с Ираном в начале XX века. Став в 1911 году первым лордом Адмиралтейства, Черчилль твердо взял курс на перевод военно-морского флота Великобритании на нефтяное топливо. Соответствующий контракт был подписан 20 мая 1914 года с Англо-персидской нефтяной компанией (АПНК). Адмиралтейство заключило с АПНК тридцатилетний договор на поставку нефти по пониженным ценам, что, по подсчетам самого архитектора нефтяной политики, к 1923 году принесло английскому правительству доход в размере 40 млн. фунтов. По оценкам, сделка английского правительства с АПНК стала «самой прибыльной в истории Британской империи». К началу второй мировой войны 80 процентов средневосточных запасов нефти принадлежало Англии и только 13 процентов находилось в руках США. В случае потери иранской нефти Великобритания была бы вынуждена ввозить из США порядка 3,5 млн. тонн, что потребовало бы 270 дополнительных танкеров. Путешествие в Тегеран через Ближний Восток должно было стать контрольным ознакомлением с реальным положением дел на периферии Британской империи и, в первую очередь, в зоне Персидского залива.
Великобритания, совместно с США, готовилась к открытию Второго фронта под кодовым названием «Операция Оверлорд». Однако стремилась сделать это на Балканах, а не в Нормандии, как настаивала Москва. В целом, англо-советские отношения после визита Черчилля в Москву, когда он заявил Сталину, что второго фронта в 1942 году не будет, оставались весьма натянутыми. Их усугубили неудачи с поставками вооружения конвоем в северные порты России. Британские ВМС практически погубили конвой «PQ-17». Это был, по словам Черчилля, «самый грустный эпизод в войне на море». В письме от 17 июля Черчилль сообщил, что на некоторое время посылка конвоев прекращается, на что Сталин ответил гневным письмом. Красная Армия тогда находилась в угрожающем положении под Сталинградом и остро нуждалась в поставках сырья и вооружений.
У. Черчиллю 30 ноября 1943 года исполнялось 69 лет, и этот день рождения ему предстояло отмечать вдали от семьи и даже не в Англии, а в Иране.
Иосиф Виссарионович Сталин (1878-1953 гг.) впервые в своей жизни готовился к полету на самолете и выезду за пределы СССР в качестве главы государства. Сталин стремился находиться на территории, где присутствовала Красная Армия. Поэтому первая и все последующие встречи «Большой тройки» состоялись на территории, занимаемой советскими войсками. К этому времени миф о непобедимости немецкой армии был развеян, и стратегическая инициатива перешла в руки Советского Верховного главнокомандования. Победы под Сталинградом и на Курской дуге несколько смягчили жесткость Сталина по отношению к союзникам. Кампания в Северной Африке и бомбардировки Германии означали пробуждение ожидаемой активности с их стороны. Однако Сталин по-прежнему не упускал случая настаивать на необходимости открытия второго фронта во Франции и упрекал союзников в бездеятельности. В Тегеране предстояло также уточнить маршруты поставок по ленд-лизу. Сталин знал, что самый удобный путь подвоза западного снабжения для России лежал через Иран.

(Здесь необходимо сделать пояснительную вставку. СССР получал помощь по ленд-лизу через Мурманск и Архангельск, через Тихий океан и Сибирь, через Персидский залив и Иран. До 1943 года по третьему пути каждый пароход мог совершать всего лишь два полных рейса в год, и вследствие невысокой пропускной способности порта Басры многие суда разгружались в Карачи. В течение 1943 года ситуация стала заметно более благоприятной. Было «открыто» Средиземное море, проведена реконструкция Трансиранской железной дороги (силами советских и английских военных), расширен порт Басра и проведены дноуглубительные работы в ряде иранских портов.
За период с 15 августа 1941 года по 31 мая 1945 года английские и американские поставки России по всем маршрутам составили 12000 танков, 22000 самолетов, 376000 грузовиков, 35000 мотоциклов, 51500 джипов, 5000 противотанковых орудий, 473 миллиона снарядов, 350000 тонн взрывчатки, не считая огромного количества продовольствия, одежды, сырья и других военных грузов. Только 22,7% этого количества поступило в Россию по арктическому маршруту. Остальные 77,3%, о которых мало кто слышал, прибыли другими путями, в основном через Персидский залив. Уже в сентябре 1941 года эксперты по перевозкам в Великобритании и Соединенных Штатах считали, что Персидский залив является самым подходящим для доставки грузов в Россию. В 1942 году ежемесячно 12 бомбардировщиков «Б-25» передавались СССР в Басре или в Тегеране. Кроме того, в порты Персидского залива доставлялось с последующей сборкой 100 самолетов «А-20» (равноценны самолетам «Бостон-Х») и 3 тысячи грузовиков ежемесячно.
Иранский маршрут приобрел тем большую значимость, что в 1942 году фронт остро требовал истребителей, доставка которых могла быть оперативно осуществлена путем сборки самолетов в Африке с последующей поставкой их в СССР через Иран. Другой маршрут из Фербенкса на Аляске в Сибирь был открыт позднее, после длительных переговоров).

Верховный уже видел контуры новой внешней политики СССР и поэтому решился на роспуск Коминтерна, тем более что этот шаг позволял ему усилить свои позиции на переговорах с союзниками. В мае 1943 года Исполком Коминтерна выступил с предложением о самороспуске. В принятых решениях братских партий отмечалось: «Не подлежит сомнению, что решение распустить Коммунистический Интернационал укрепляет союз Объединенных Наций, борющихся с гитлеризмом». Упразднение Коминтерна было с удовлетворением и пониманием воспринято союзниками.
25 ноября 1943 года Сталин в сопровождении Молотова и Ворошилова отправился поездом в Сталинград и Баку, а оттуда на самолете в Тегеран. С.М. Штеменко, как представитель Ставки и начальник Оперативного управления Генштаба, вез карты районов боевых действий. В Тегеране Сталин поселился на вилле в Советском посольстве. Штеменко и шифровальщики заняли комнату по соседству, рядом с узлом связи. Отсюда Сталин продолжал руководить операциями на фронтах.
Франклин Делано Рузвельт (1882-1945 гг.), в отличие от У.Черчилля, последовательно выступал за проведение операции «Оверлорд». Президент США знал, что из всех стратегических проблем, связанных с обеспечением ведения военных действий, на предстоящей Тегеранской конференции «самой крупной была острая нехватка десантных судов для «Оверлорда». Другой стратегической задачей было обсуждение с Черчиллем и Сталиным его плана создания Объединенных Наций. Рузвельт считал, что новая структура организации международных отношений позволит гарантировать мир по меньшей мере на 25 лет. Именно этот срок он имел в виду, когда говорил о «будущем, которое можно предвидеть».
Кроме того, президент США готовился к переговорам не только в составе «Большой тройки». К концу 1943 года американские войска контролировали южный участок Трансиранской железной дороги и порты Бендер-Шахпур и Хорремшахр. На окраине Тегерана возник специальный военный американский городок Амирабад. Члены военной миссии США во главе с генерал-майором Ридли являлись советниками иранской армии. Генерал Шварцкопф (бывший начальник полиции штата Нью-Джерси, США) возглавлял группу советников иранской жандармерии. С января 1943 года главным администратором иранских финансов стал американец Мильспо с группой советников. В апреле 1943 года был заключен ирано-американский торговый договор. Мильспо на встрече с Рузвельтом в ходе Тегеранской конференции обсуждал вопрос о расширении полномочий его миссии и срока ее деятельности на 20 лет. «Миссия должна быть в действительности правительством страны в области финансовых, экономических и общественных дел», - писал Мильспо в письме послу США в Иране от 25 августа 1944 г. Фактически, в 1943 году США повторили в Иране то, что в 1911 году сделал У. Черчилль. В июне 1943 года при правительстве США было создано специальное управление – «Петролеум резерв корпорейшн». Главная задача этого управления состояла в поддержке частного капитала (нефтяных корпораций США) в его продвижении на Средний Восток. Через соглашение с Арабо-Американской нефтяной компанией и «Галф эксплорейшн компани» правительство США впервые в истории стало компаньоном нефтяных монополий, включив их интересы в разряд государственных приоритетов.
Стремительное продвижение США на Среднем Востоке и в Иране не было случайностью, но вряд ли они могли на это рассчитывать, если бы не произошли серьезные события. Соперничество за Иран между Германией и союзниками к 1941 году достигло наивысшего напряжения. В стране готовился прогерманский переворот. 19 июля 1941 года У. Черчилль и А. Иден передали Советскому правительству предложение осуществить совместный ввод войск в Иран. Именно англичане настойчиво продвигали эту идею, опасаясь 200-тысячной иранской армии в тылу в условиях своего возможного поражения в Египте. Советское правительство трижды – 26 июня, 19 июля и 16 августа 1941 года –предупреждало иранское правительство о враждебной СССР деятельности гитлеровцев в Иране. 22 августа 1941 года иранский посланник в США Мохаммед Шайесте, пытавшийся через госдепартамент помешать угрозе английского вторжения в Иран, заявил представителям прессы: «Иран окажет сопротивление всякой агрессии, даже если шансы будут один к десяти». Несколькими днями раньше (17 августа 1941 г.), германский посланник предложил Реза-шаху «военную поддержку». 19 августа шах призвал выпускников Военной академии быть готовыми к любой жертве, в стране были мобилизованы 30 тысяч резервистов. 25 августа английские и советские войска вошли на территорию Ирана. 16 сентября 1941 г. Реза-шах отрекся от престола в пользу своего старшего сына и затем был интернирован на о. св. Маврикия.
По свидетельству очевидцев, события 1941 года «внезапно оборвали немецкую деятельность в Иране; образовалась как бы пустота». Согласно меморандуму ближневосточного отдела госдепартамента США, «с исчезновением авторитарного режима Реза Пехлеви, который был чрезвычайно националистическим и имел сильный элемент ксенофобии, ожидается более либеральное отношение к иностранным институтам».
29 января 1942 года состоялось подписание Договора о союзе между Великобританией, Ираном и СССР. По договору, союзники обязались защищать Иран всеми имеющимися в их распоряжении средствами против всякой агрессии со стороны Германии или другой державы, уважать суверенитет, политическую независимость и территориальную целостность страны. В свою очередь, иранское правительство обязалось предоставить союзным государствам средства транспорта, железные и шоссейные дороги для перевозки военных грузов. 9 сентября 1943 года Иран вступил в войну с Германией.
Нанесенный удар по германскому влиянию не смог до конца парализовать деятельность «пятой колонны». Германия продолжала восстанавливать свои позиции, направляя в Иран деньги и новых людей. Так, в связи с планами Гитлера о нанесении ударов в 1943 году через Чечню и Дербент на Энзели и Тегеран, в районе Шираза была десантирована группа из трех немецких диверсантов и одного иранца. Руководитель группы штурмфюрер СС Курмис от имени Гитлера вручил Насер-хану Кашкаи золотой револьвер с выгравированным посвящением, мешок золотых пятидолларовых монет и личное послание фюрера. Группа присоединилась к советнику Насер-хана Шульце и установила связь с германским резидентом в Иране Майером. Планировалась и спецоперация по уничтожению «Большой тройки».
Как вспоминает Герой Советского Союза Г.А. Вартанян («Амир»), первую весть о подготовке теракта по устранению глав союзных государств под названием «Длинный прыжок» подал из украинских лесов разведчик Николай Кузнецов. «В то время в Иране находилось около 20 тысяч немцев – военные инструкторы, разведчики под видом всяких торговцев, бизнесменов, инженеров… Штурмбанфюрер СС Ульрих фон Ортель, от которого Николай Иванович узнал в Ровно о «Длинном прыжке», добрался-таки до Ирана. И тут, конечно, наша резидентура начала принимать меры. Подключила и нашу группу. В Иран, в район Кумского озера в конце лета 43-го немцы сбросили команду опытнейших парашютистов-диверсантов. Не зря доверили операцию Отто Скорцени, любимцу Гитлера, у которого был богатый опыт. Скорцени удалось в свое время отбить дуче Муссолини у итальянских партизан. Но самому Скорцени в дело вступить так и не дали. А шестерых радистов-парашютистов, которых немцы сбросили недалеко от Тегерана, поблизости от города Кум, обнаружили мы».
Кум – городок небольшой, весь в мечетях. Засветиться можно мгновенно. Я в тех краях бывал: на каждого европейца глядят с подозрением, - вспоминает Г.А.Вартанян. - Там у фашистов была мощная агентура. И основательное прикрытие. Доступа мы туда не имели. А насчет европейцев – в Куме немцы переоделись в местные одежды. Перекрасились. Они хну в Иране во всю использовали. Кто-то с перекрашенной бородой даже под муллу работал. Так начался их «Длинный прыжок» – стали на верблюдах передвигаться к Тегерану. Засели там на вилле – агентура им все здорово подготовила. Прямо на одной из центральных улиц – Надери, недалеко от посольств СССР, США. Задача той передовой группе радистов – установить контакт с Берлином. И затем, с помощью иранской агентуры, которую мы не добили, подготовить условия для высадки десанта террористов. Радиосвязь с Берлином они установили. Только попали в пеленгацию. И нашей группе поставили конкретную цель: найти в огромном Тегеране эту радиостанцию. Задание мы выполнили. Нашли.
День и ночь по 14-16 часов по улицам бегали. Я домой уходила, только когда совсем темно, – решительно вступает жена, Гоар Левоновна Вартанян. – Холодно, жарко, страшно – все равно искали. Гоар молодец, посмеивается Геворк Андреевич. Такая была девочка с косичками, а смелая. И мы немцев-радистов нашли. «Длинного прыжка» не получилось. Основную группу во главе со Скорцени посылать на верный провал немцы не решились.
Скорцени был и под Кумом, и в Тегеране – но до того. Изучал обстановку, крутился около посольств Великобритании и СССР. Они рядом, в центре. И особенно около американского, что подальше, в пустынном тогда месте. Наибольшему риску из-за этой отдаленности подвергался как раз президент США. Сталин сумел в этом Рузвельта убедить.
Диверсанты собирались проникнуть в английское посольство через водоканал и совершить теракт как раз в день рождения Черчилля – 30 ноября. В целях безопасности между посольствами СССР и Великобритании (стены которых выходят на одну улицу) наши с англичанами пробили стенку. Натянули 6-метровое брезентовое полотно, устроили нечто вроде коридора. Там лежали их и наши автоматчики, пулеметчики». Так советская разведка обеспечила безопасность конференции.
Не менее важной, несомненно, была готовность самих лидеров антигитлеровской коалиции к ведению конструктивного диалога. И здесь следует вспомнить вечерний прием, который прошел несколькими днями раньше в Египте. По случаю Дня благодарения 26 ноября 1943 года Рузвельт устроил прием в резиденции посла Александра Кёрка, расположенной у пирамид в Гизе, что западнее Каира. Среди гостей были премьер-министр Черчилль, его дочь Сара, министр иностранных дел Великобритании Иден, сын Рузвельта Эллиот, личный помощник американского президента, в том числе отвечавший за поставки по ленд-лизу Роберт Гопкинс. Предлагая тост за здоровье Черчилля, Рузвельт выразил особое удовлетворение тем, что в этом году он отмечает этот праздник со своим большим другом - премьер-министром. День благодарения, уточнил Рузвельт, считается семейным праздником. Следовательно, в этом году Англия и Америка образовали единую семью. На этом он закончил свою речь и, согласно официальной записи, «премьер-министр ответил с обычным для него красноречием и вдохновением».
На следующий день Черчилль и Рузвельт вылетели в Тегеран. Группа, сопровождавшая Рузвельта в Тегеран, насчитывала около 70 человек, включая и незаменимых филиппинских поваров из Шэнгри-Ла. На пути из Каира самолет «Священная корова» пролетел 1310 миль над Суэцким каналом, Иерусалимом, Багдадом, реками Евфрат, Тигр и над иранской железной дорогой, которая к тому времени стала важнейшим звеном в гигантской сети мировых линий снабжения.
В Тегеране Рузвельт, Гопкинс, зять президента майор Джон Беттигер остановились в здании американской дипломатической миссии в качестве гостей посланника Луиса Дрейфуса. Посол США в СССР А. Гарриман предупредил Рузвельта, что Сталин обеспокоен активностью большого количества вражеских агентов в городе. Высокие гости могут из-за этого подвергнуться «какому-либо неприятному инциденту» (вежливое выражение означало «покушение»), когда они будут разъезжать туда и обратно между далеко отстоящими друг от друга резиденциями.
На следующий же день 28 ноября 1943 г. Рузвельт принял приглашение Сталина переехать в один из особняков на территории советского посольства. Полная безопасность действительно была обеспечена и президенту и его свите. Рузвельт переехал в здание посольства в 3 часа дня и через 15 минут его посетил Сталин. Рузвельт приветствовал Сталина следующими словами: «Я рад вас видеть. Я давно уже хочу встретиться с вами».
В четыре часа того же дня Черчилль и члены Объединенного комитета начальников штабов также прибыли в советское посольство на первое пленарное заседание Тегеранской конференции под кодовым названием «Эврика». На первом заседании присутствовали также Гопкинс, Иден и Молотов. Сталин и Черчилль единодушно предложили, чтобы на первом заседании председательствовал Рузвельт. Американский президент во вступительном слове заявил: «Как самый молодой из присутствующих здесь глав правительств, я хотел бы позволить себе высказаться первым. Я хочу заверить членов новой семьи – собравшихся за этим столом членов настоящей конференции – в том, что мы все собрались здесь с одной целью, с целью выиграть войну как можно скорее… Мы не намерены публиковать ничего из того, что будет здесь говориться, но мы будем обращаться друг к другу как друзья, открыто и откровенно». Он выразил надежду, что представленные здесь три нации будут работать в тесном сотрудничестве не только во время войны, но и в грядущие годы.
Вторым выступил Черчилль, подчеркнувший, что на конференции представлена величайшая концентрация силы, какую когда-либо ведал мир, и что присутствующие держат в своих руках ключ к счастливому будущему всего человечества. Он молит о том, чтобы они достойно воспользовались предоставленной богом возможностью.
Сталин, в свою очередь отметил, что эта братская встреча, несомненно, сулит великие перспективы и что присутствующие здесь должны разумно пользоваться полномочиями, предоставленными им их народами. Говоря о войне на Тихом океане, он не скрывал того факта, что Советское правительство радо успехам союзников в войне против японцев. Когда Германия будет окончательно разгромлена, добавил Сталин, можно будет послать необходимые подкрепления в Восточную Сибирь и тогда «мы сможем общими силами разбить Японию». Это было первое обещание, данное Рузвельту и Черчиллю по столь важному вопросу.
Затем Сталин рассказал о трудностях, с которыми встречается Красная Армия на освобожденной от врага территории, где немцы все уничтожают при отступлении, и информировал собравшихся, что у немцев на советском фронте имеется 210 дивизий и еще 6 дивизий находятся в процессе переброски на фронт. Кроме того, имеется 50 не немецких дивизий, включая финнов. Таким образом, всего у немцев на нашем фронте 260 дивизий, из них до 10 венгерских, до 20 финских, до 16 или 18 румынских.
Рузвельт поинтересовался, какова численность германской дивизии. Сталин пояснил, что вместе со вспомогательными силами немецкая дивизия состоит примерно из 12-13 тысяч человек. Он добавил, что с советской стороны на фронте действуют от 300 до 330 дивизий.
В последние три недели, – продолжал Сталин, – немцы развернули наступательные операции на Украине – южнее и западнее Киева. Они отбили у нас Житомир – важный железнодорожный узел, о чем было объявлено. Должно быть, на днях они заберут у нас Коростень – также важный железнодорожный узел. В этом районе у немцев имеется 5 новых танковых дивизий и 3 старые танковые дивизии, всего 8 танковых дивизий, а также 22-23 пехотные, и моторизованные дивизии. Их цель – вновь овладеть Киевом. Таким образом, у нас впереди возможны некоторые трудности.
Поэтому, – сказал Сталин, – было бы очень важно ускорить вторжение союзников в Северную Францию.
Черчилль, который выступал после Сталина, сразу же обратился к планам англо-американцев, связанным с высадкой во Франции и открытием второго фронта в Европе. Этот вопрос, бесспорно, был главным на Тегеранской конференции, и, вокруг него шли наиболее горячие дискуссии как на официальных совещаниях, так и на неофициальных встречах. Черчилль заверил Сталина, что как он, так и американский президент уже давно согласились с необходимостью произвести вторжение через Ла-Манш и уже намечено высадить на европейском театре военных действий один миллион солдат в мае-июле 1944 года. Он сказал далее, что действия союзников в Северной Африке и Италии всегда рассматривались как второстепенные по отношению к операции «Оверлорд». Сталин ответил, что не считает эти действия второстепенными и не преуменьшает их значение.
Речь Сталина на конференции была взвешенной, спокойной, свои мысли он выражал четко и лаконично. Но было понятно, что больше всего его раздражали длинные и туманные высказывания Черчилля. Наконец, терпение Сталина иссякло. К концу заседания 29 ноября Сталин, глядя в глаза Черчиллю, сказал: «Я хочу задать премьер-министру очень прямой вопрос относительно операции «Оверлорд». Премьер-министр и британская делегация действительно верят в эту операцию?
– Если вышеуказанные условия для этой операции будут созданы ко времени, когда она назреет, мы будем считать своим прямым долгом перебросить через Ла-Манш все имеющиеся у нас в наличии силы против немцев», – ответил Черчилль.
Это был типичный ответ опытного дипломата, полный оговорок и риторики. Сталин же хотел услышать простое «да», но от комментариев воздержался.
Тема открытия второго фронта неоднократно поднималась в ходе конференции. Сталин жестко поставил вопрос о командующем операцией «Оверлорд».
Сталин. Если можно, то я хотел бы получить ответ па вопрос о том, кто будет назначен командующим операцией «Оверлорд».
Рузвельт. Этот вопрос еще не решен.
Сталин. Тогда ничего не выйдет из операции «Оверлорд». Кто несет моральную и военную ответственность за подготовку и выполнение операции «Оверлорд»? Если это неизвестно, тогда операция «Оверлорд» является лишь разговором.
Черчилль. Британское правительство выразило готовность поставить свои силы в операции «Оверлорд» под командование американского главнокомандующего, так как Соединенные Штаты несут ответственность за концентрацию и пополнение войск и имеют численное превосходство в войсках. С другой стороны, британское правительство предложило назначить британского главнокомандующего операциями в Средиземном море, где англичане имеют численное превосходство в войсках.
Вопрос о назначении главнокомандующего нельзя решить на таком обширном заседании, как сегодняшнее. Этот вопрос следует решить главам трех правительств между собой, в узком кругу. Как мне сейчас сказал президент – и я это подтверждаю, – решение вопроса о назначении главнокомандующего будет зависеть от переговоров, которые мы ведем здесь.
Сталин. Я хочу, чтобы меня поняли, что русские не претендуют на участие в назначении главнокомандующего, но русские хотели бы знать, кто будет командующим. Русские хотели бы, чтобы он скорее был назначен и чтобы он отвечал как за подготовку, так и за проведение операции «Оверлорд».
Черчилль. Мы вполне согласны с тем, что сказал маршал Сталин, и я думаю, что президент согласится со мной в том, что через две недели мы назначим главнокомандующего и сообщим его фамилию. Одной из наших задач и является назначение главнокомандующего.
Рузвельт. Маршал Сталин помнит о том, что на Московской конференции были указаны условия, при которых операция «Оверлорд» может быть успешной. Эти условия предусматривают, что во Франции будет находиться к моменту вторжения не более 12 германских мобильных дивизий и что в течение 60 дней немцы не смогут перебросить во Францию для пополнения своих войск более 15 дивизий...
Сталин. Мы можем решить эти вопросы сами, ибо мы больше имеем прав, чем военная комиссия. Если можно задать неосторожный вопрос, то я хотел бы узнать у англичан, верят ли они в операцию «Оверлорд», или они просто говорят о ней для того, чтобы успокоить русских.
Черчилль. Если будут налицо условия, которые были указаны на Московской конференции, то я твердо убежден в том, что мы будем обязаны перебросить все имеющиеся у нас силы против немцев, когда начнется осуществление операции «Оверлорд». (из Стенограммы Тегеранской конференции)
Всего же, как информировал Черчилль, первая группа войск для операции «Оверлорд» будет состоять из девятнадцати американских и шестнадцати английских дивизий – и это максимум того, что может выставить Англия, учитывая ее ограниченные людские ресурсы. Дополнительные дивизии для последующих этапов операции «Оверлорд» будут непрерывно поступать из Соединенных Штатов. Он сказал, что возможны задержки в осуществлении операции «Оверлорд» – основным узким местом в тот момент был недостаток десантных судов - и что в предвидении таких задержек союзные войска не должны бездействовать. Затем он перешел к вопросу о желательности вовлечения Турции в войну, о чем он уже неоднократно говорил с восхитительной и в то же время монотонной настойчивостью.
Сталин затем заявил, что, по его мнению, не целесообразно распылять силы в различных операциях через восточную часть Средиземного моря. Он считает, что операция «Оверлорд» должна быть основной в 1944 году и что после занятия Рима высвободившиеся войска должны быть направлены на юг Франции для диверсионной операции в поддержку операции «Оверлорд». QH даже считает, что лучше пока отложить план захвата Рима, оставить десять дивизий для закрепления занятых рубежей в Италии, а остальные союзные войска использовать для вторжения, в Южную Францию. Опыт Красной Армии показал, продолжал Сталин, что лучше начинать наступление с двух противоположных направлений, вынуждая противника перебрасывать свои резервы с одного фронта на другой. Поэтому он высказался за одновременные операции в Северной и Южной Франции и против «распыления» сил в восточной части Средиземного моря. Он совершенно ясно и неоднократно выразил свое убеждение в том, что Турция ни в каком случае не согласится вступить в войну. Только 30 ноября Рузвельт и Черчилль сообщили Сталину, что США и Великобритания готовы высадить десант во Франции в мае 1944 года, то есть открыть второй фронт в Европе.
Утром 29 ноября в конференц-зале Советского посольства состоялась короткая торжественная церемония вручения почетного меча Сталинграду. На клинке на английском и русском языках было выгравировано: «Отважным гражданам Сталинграда. Дар короля Георга VI в знак уважения британского народа». Один из очевидцев, переводчик В.Бережков нарисовал такую картину.
«Вручение жителям Сталинграда от имени короля Георга VI и английского народа специально изготовленного меча было обставлено с подчеркнутой пышностью. Большой блестящий меч с двуручным эфесом и инкрустированными ножнами, выкованный опытнейшими потомственными оружейниками Англии, символизировал дань уважения героям Сталинграда - города, где был надломлен хребет фашистского зверя.
Зал заполнился задолго до начала церемонии. Здесь уже находились все члены делегаций, а также руководители армий, флотов и авиации держав - участниц антигитлеровской коалиции, когда появилась «Большая тройка».
Сталин был в светло-сером кителе с маршальскими погонами. Черчилль на этот раз также появился в военной форме. С того дня своей формы английский премьер в Тегеране не снимал, и все считали, что это его своеобразная реакция на маршальскую одежду Сталина. Сначала Черчилль носил синий в полоску костюм, но, увидев Сталина в форме, он тут же затребовал себе серо-голубоватый мундир высшего офицера королевских военно-воздушных сил. Эта форма как раз подоспела к церемонии вручения меча. Рузвельт, как обычно, был в штатском.
Почетный караул состоял из офицеров Красной Армии и британских вооруженных сил. Оркестр исполнил советский и английский государственные гимны. Все стояли навытяжку. Оркестр смолк, и наступила торжественная тишина. Черчилль медленно приблизился к лежавшему на столе - большому черному ящику и раскрыл его. Меч, спрятанный в ножнах, покоился на бордовой бархатной подушке. Черчилль взял его обеими руками и, держа на весу сказал, обращаясь к Сталину:
- Его величество король Георг VI повелел мне вручить вам для передачи городу Сталинграду этот почетный меч, сделанный по эскизу, выбранному и одобренному его величеством. Этот почетный меч изготовлен английскими мастерами, предки которых на протяжении многих поколений занимались изготовлением мечей. На клинке выгравирована надпись: «Подарок короля Георга VI людям со стальными сердцами - гражданам Сталинграда в знак уважения к ним английского народа».
Сделав несколько шагов вперед, Черчилль передал меч Сталину, позади которого стоял советский почетный караул с автоматами наперевес. Приняв меч, Сталин вынул клинок из ножен. Лезвие сверкнуло холодным блеском. Сталин поднес его к губам и поцеловал. Потом, держа меч в руках, тихо произнес:
- От имени граждан Сталинграда я хочу выразить свою глубокую признательность за подарок короля Георга VI. Граждане Сталинграда высоко оценят этот подарок, и я прошу вас, господин премьер-министр, передать их благодарность его величеству королю...
Наступила пауза. Сталин медленно обошел вокруг стола и, подойдя к Рузвельту, показал ему меч. Черчилль поддерживал ножны, а Рузвельт внимательно оглядел огромный клинок. Прочтя вслух сделанную на клинке надпись, президент сказал:
- Действительно, у граждан Сталинграда стальные сердца...
И он вернул меч Сталину, который подошел к столу, где лежал футляр, бережно уложил в него спрятанный в ножны меч и закрыл крышку. Затем он передал футляр Ворошилову, который в сопровождении почетного караула перенес меч в соседнюю комнату...
Все вышли фотографироваться на террасу. Было тепло и безветренно. Солнце освещало позолоченную осенью листву. Сталин и Черчилль остановились в центре террасы, куда подвезли в коляске и Рузвельта. Сюда же были принесены три кресла для «большой тройки». Позади кресел выстроились министры, маршалы, генералы, адмиралы, послы. Вокруг сновали фоторепортеры и кинооператоры, стараясь отыскать позицию получше. Потом свита отошла в сторону, и «большая тройка» осталась одна на фоне высоких дверей, которые вели с террасы в зал заседаний. Этот снимок стал историческим и обошел весь мир».
Исключительно сердечная атмосфера царила на завтраке, на коротком пленарном заседании, состоявшемся днем, и на обеде вечером (это был день рождения Черчилля, ему исполнилось 69 лет). Приветствуя Черчилля, Сталин преподнес ему каракулевую шапку и большую фарфоровую скульптурную группу на сюжет русских народных сказок. Рузвельт явился во фраке и подарил исфаханский ковер и кашанский кубок, который он купил в тот же день в местном американском военном магазине.
За завтраком Сталин поднял исключительно важный для России вопрос о незамерзающих портах. На это Черчилль ответил, что это были другие времена. Сталин улыбнулся и сказал, что Россия тоже теперь уже не та, какой она была тогда. Рузвельт на этом завтраке упомянул о возможности предоставления России доступа в порт Дайрен в Маньчжурии. Он упомянул об этом впервые здесь, в Тегеране, а не в Ялте (когда, согласно легенде, он был настолько изнурен, что был в невменяемом состоянии).
Вечером за праздничным ужином после официальных тостов за короля Георга VI, за президента Калинина и президента Рузвельта Черчилль произнес тост за Рузвельта-человека, затем за великого Сталина. Президент, а затем и Сталин провозгласили здравицы в честь Черчилля. Иден провозгласил тост за Молотова, и ужин продолжался в истинно русском духе.
Когда все перешли в соседнюю комнату, где подали кофе, Черчилль вернулся к утренней церемонии вручения меча Георга VI Сталинграду. Он высказал мысль, что этот акт британского монарха символизирует рожденную в боях англо-советскую дружбу.
- Сам Сталинград, – заявил далее Черчилль, – стал символом мужества, стойкости русского народа и вместе с тем символом величайшего человеческого страдания. Этот символ сохранится в веках. Надо, чтобы будущие поколения могли воочию увидеть и почувствовать все величие одержанной у Волги победы и все ужасы бушевавшей там истребительной войны. Хорошо бы оставить нетронутыми страшные руины этого легендарного города, а рядом построить новый, современный город. Развалины Сталинграда, подобно развалинам Карфагена, навсегда остались бы своеобразным памятником человеческой стойкости и страданий. Они привлекали бы паломников со всех концов земли и служили бы предупреждением грядущим поколениям...
Рузвельту понравилась идея Черчилля, и он согласился, что было бы неплохо сохранить развалины Сталинграда в назидание потомкам, хотя, добавил он, это, разумеется, прежде всего дело русских.
Взоры всех устремились на Сталина. Насупившись, он медленно потягивал кофе из маленькой чашечки. Потом, неторопливым движением поставив чашку на столик, взял лежавшую тут же коробку «Герцеговины флор», закурил, затянулся, выпустив тонкую струйку дыма, сказал:
- Не думаю, чтобы развалины Сталинграда следовало оставить в виде музея. Город будет снова отстроен. Может быть, мы сохраним нетронутой какую-то часть его: квартал или несколько зданий как памятник Великой Отечественной войне. Весь же город, подобно Фениксу, возродится из пепла, и это уже само по себе будет памятником победе жизни над смертью.
Сталин на конференции ни разу не ошибся в оценках военной обстановки. В этом отношении он превосходил Рузвельта и Черчилля. Черчилль, по наблюдению его врача, в присутствии Сталина обычно нервничал. Сталин часто ставил Черчилля в затруднительное положение своим незаурядным, дисциплинированным умом, русско-азиатским взглядом на проблемы, тайной, которую Черчилль был не в силах понять, но более всего реальностью абсолютной и непоколебимой власти, с которой главе британского правительства никогда не приходилось сталкиваться. Он старался добродушно воспринимать колкости и шутки Сталина, но однажды, на том памятном ужине, он так и не понял, шутил Сталин или говорил серьезно. Говоря о наказании немцев после войны, Сталин сказал, что их Генштаб надо ликвидировать и что военная мощь Германии зависит от 50 тысяч офицеров, которых надо расстрелять. Может быть, это было сказано и серьезно, но фельдмаршал Паулюс и другие немецкие офицеры уже были в русском плену, и отношение к ним было вполне уважительным.
В ходе переговоров в Тегеране была затронута также весьма щекотливая тема послевоенного раздела мира и сфер влияния. Все три лидера понимали, что рано или поздно им придется решать этот вопрос. Широко обсуждался вопрос о расчленении Германии. Рузвельт представил план раздела Германии на пять автономных государств: 1) Пруссия (в урезанном виде); 2) Ганновер и Северо-Запад; 3) Саксония и район Лейпцига; 4) Гессен-Дармштадт, Гессен-Кассель и район к югу от Рейна; 5) Бавария, Баден и Вюртемберг. Что касается Кильского канала, Гамбурга, Рура и Саара, то они должны были быть поставлены под контроль Объединенных Наций. Черчилль считал, что Пруссия должна быть отделена от остальной Германии и что южные государства должны стать частью Дунайской конфедерации.
Сталин также настаивал на том, что после окончания войны СССР сохранит свои границы в пределах, установленных Пактом о ненападении (Пакт Молотова -Риббентропа) 1939 года и Советско-финнским договором 1940 года. Кроме этого, он высказал намерение о том, что балтийское побережье Восточной Пруссии (современный Калинград) также должно перейти к СССР. На Тегеранской конференции Сталин открыто изложил свое видение решения польского вопроса после войны. Черчилль и Иден согласились, что граница должна проходить по Одеру, а Львов должен войти в состав Советского Союза.
Тегеранская конференция, по существу, занималась рассмотрением вопросов будущего переустройства мира. Рузвельт настоял на том, чтобы союзники согласились после войны создать международную организацию под руководством США, СССР, Англии, Китая, отказавшись от Лиги Наций. Китай впервые был упомянут как будущая великая держава, что можно отнести к одному из незапланированных выводов конференции.
По плану Рузвельта, организацию «Объединенные Нации» следовало создать «для сохранения всеобщего мира» в составе трех главных органов.
Первый - Генеральная Ассамблея в составе «40 Объединенных Наций», которая собиралась бы в разных местах в определенное время для обсуждения мировых проблем и поиска путей их разрешения. На вопрос Сталина, мыслится ли эта Ассамблея как всемирный орган или как европейский, Рузвельт ответил: «Как всемирный».
Второй - Исполнительный комитет в составе СССР, США, Великобритании и Китая, двух представителей от европейских стран, одного - от Южной Америки, одного - от Среднего Востока, одного - от Дальнего Востока и одного - от английских доминионов. Этот Исполнительный комитет должен заниматься всеми невоенными вопросами (экономическими, продовольственными проблемами, здравоохранением и т. д.).
Сталин предложил создать один комитет для Европы и другой – для Дальнего Востока. Европейский комитет должен состоять из представителей Англии, СССР, США и, возможно, еще одной европейской державы. Президент сказал, что это предложение несколько напоминает предложение Черчилля о создании региональных комитетов: одного для Европы, одного для Дальнего Востока и одного для Америки.
Третьему органу Рузвельт дал название «Четыре полицейских» – СССР, США, Великобритания и Китай. Этот орган был бы органом принуждения и располагал бы полномочиями немедленно принимать меры против угрозы миру или в случае неожиданного возникновения чрезвычайного положения.Рузвельт различал два вида угрозы всеобщему миру: малую и большую. Малая угроза может возникнуть в результате революции или гражданской войны в малой стране или спора, какой иногда возникает между двумя сравнительно небольшими соседними государствами. Эта угроза могла бы быть предотвращена методами карантина, закрытия границ и введения эмбарго.
Большая угроза может возникнуть в результате агрессивного действия со стороны великой державы. В этом случае «Четыре полицейских» послали бы ультиматум угрожающей нации, и если предъявленные требования не были бы немедленно удовлетворены, они подвергли бы эту державу бомбардировке, а в случае необходимости и вторглись бы на ее территорию. (Случай, когда агрессором может оказаться один из «Четырех полицейских», по-видимому, не обсуждался.)
Президент считал необходимым, чтобы в интересах мира СССР, Великобритания и Соединенные Штаты так разработали этот вопрос, чтобы была исключена возможность любой из этих трех держав вооружаться против остальных.
Говоря о гарантиях мира, Сталин заявил, что для того, чтобы предотвратить новую агрессию со стороны Германии, Объединенные Нации должны установить свой контроль над стратегически важными пунктами не только в самой Германии и вдоль ее границ, но и на стратегических базах за ее пределами. Он упомянул Дакар как одну из таких баз. Аналогичную мысль Сталин высказал и в отношении Японии, перечислив расположенные в непосредственной близости от Японии острова в качестве необходимых баз для предотвращения японской агрессии в будущем. Рузвельт заявил, что в этом вопросе он на все сто процентов согласен с маршалом Сталиным. Он сказал, что, хотя он полностью сознает нынешнюю слабость Китая, все же он настоял на том, чтобы Китай участвовал в четырехсторонней декларации в Москве, потому что думает о далеком будущем и уверен, что лучше иметь 400-миллионный китайский народ в качестве друга, чем в качестве возможного врага.
Затем обсуждался вопрос, смогут ли немцы тайно превратить мирные отрасли промышленности в военные. Сталин оказал, что немцы показали себя большими мастерами в таких обманных делах, но Рузвельт выразил уверенность, что, если всемирная организация будет достаточно сильной и действенной, она сможет предотвратить повторение тайного перевооружения Германии.
Рузвельт выразил уверенность в том, что Тегеранская конференция увеличила надежды на лучший мир, то есть такой мир, в котором простому человеку будут обеспечены мирный труд и возможность пользоваться его плодами. В душе он верил последним словам подписанной 1 декабря Тегеранской декларации: «Мы прибыли сюда с надеждой и решимостью. Мы уезжаем отсюда действительными друзьями по Духу и цели» - и считал, что это не только слова.
В 9 час. 45 мин. утра президент и сопровождавшие его лица вылетели в Каир. В группе провожавших находились Сталин и Черчилль. Сталин подошел к машине, крепко пожал президенту руку, пожелал ему счастливого пути.
- Я считаю, что мы проделали здесь хорошую работу, – сказал Рузвельт. – Согласованные решения обеспечат нам победу…
- Теперь уже никто не усомнится в том, что победа за нами, – ответил Сталин, улыбаясь. Черчилль также попрощался с Рузвельтом. Тегеран-43 сыграл краткую, но весомую роль в утверждении послевоенного мира.
Сердце древней иранской цивилизации и по сей день остается местом, где разные силы сходятся в борьбе и поиске компромиссов на пути к будущему миропорядку.

ЭТО БЫЛА конференция «большой тройки», на которой приняли решение об открытии второго фронта и где, как писали в то время газеты, «судьба войны была предопределена бесповоротно». Об этом событии написано множество книг, сняты документальные и художественные фильмы. Как известно, накануне Гитлер приказал уничтожить лидеров «большой тройки», и за ними охотились сотни немецких агентов. О том, как удалось предотвратить это покушение, рассказывают документы, рассекреченные спустя более 60 лет...

НЕСМОТРЯ на то что к этому времени Англия, США и Советский Союз уже стали союзниками в войне, их отношения были очень непростыми, а интересы крайне противоречивыми. Руководители двух сверхдержав Рузвельт и Черчилль направились в Тегеран, не определившись, открывать ли им второй фронт, и если открывать, то в чью поддержку?

Мало кому известно, что Сталин, Черчилль и Рузвельт обменялись 32 посланиями, прежде чем определили сроки и место встречи. Вот некоторые из телеграмм.

СТАЛИН: «Я предлагаю Иран как наиболее подходящее место для встречи».

РУЗВЕЛЬТ: «Я мог бы выехать в Северную Африку» .

СТАЛИН: «Я, к сожалению, не могу принять какое-либо из предлагаемых вами взамен Тегерана мест встречи. Наступательные операции требуют повседневного руководства Главной ставки и моей лично связи с командованием».

ЧЕРЧИЛЛЬ: «Я предпочел бы встретиться на Кипре или Хартуме» .

СТАЛИН: «В случае проведения встречи не в Тегеране меня мог бы заменить Молотов».

ЧЕРЧИЛЛЬ: «Я готов отправиться в Тегеран».

РУЗВЕЛЬТ: «Согласен на Тегеран».

Руководство фашистской Германии поручило абверу в ноябре 1943 года организовать в Тегеране покушение на лидеров «большой тройки». Секретную операцию под названием «Длинный прыжок» под руководством главы абвера (военной разведки) Канариса и начальника главного управления имперской безопасности Кальтенбрунера разрабатывал и возглавлял известный фашистский диверсант оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени, с 1943 года специальный агент по особым поручениям и любимчик Гитлера. В район Кумского озера, в 70 километрах от Тегерана, немцы сбросили парашютистов-диверсантов.

Гитлеру была известна не только дата начала конференции - 28 ноября. На его стол легли и фотокопии совершенно секретных материалов, в том числе и переписка Сталина, Рузвельта и Черчилля. Документы, которые хранились в сейфе британского посла в Тегеране Хью Нэтбулла-Хьюджессона, переснял и продал немецкой разведке за 20 тысяч фунтов стерлингов камердинер посла Эльяс Базна.

Перед советской резидентурой в Иране и сотрудниками ГРУ РККА (военной разведки) была поставлена задача «выявить немецкую агентуру и ее пособников».

ИЗ СЕКРЕТНЫХ ДОНЕСЕНИЙ:

«Возросло количество немцев, работающих в порту, на строительстве мостов, дорог...»;

«Немцы открыли в Иране целый ряд новых транспортно-экспедиторских контор... В Тегеране работают немецкие разведчики - Вольф и Рутенберг...»;

«Ортель, Вилли Шнель, Мюллер и доктор Штуцнакер обрабатывают иранских высших сановников, вербуют их для работы в пользу немцев...»;

«Много немцев в германских фирмах «Атлас», «Мерседес-Бенц»...»;

«Бывший германский консул в Тавризе, он же резидент абвера Шульце-Хольтус, отрастив бороду, покрасив ее хной и обрядившись в одежду муллы, рыщет по стране, вербуя агентов в среде местных реакционеров...»;

«Резидент германской политической разведки Майер скрывается на армянском кладбище в Тегеране, преобразившись в иранского батрака и работая могильщиком...»

Незадолго перед приездом «большой тройки» иранская тайная полиция по требованию советских и английских властей арестовала более 150 агентов и наиболее активных и опасных пособников германских спецслужб. Но множество вражеских лазутчиков так и осталось работать в различных торговых фирмах. Немецкой агентурой была засорена и иранская полиция. Над лидерами «большой тройки» нависла смертельная опасность...

В ИРАНЕ разведку Шелленберга представлял некто Франц Майер, молодой типичный эсэсовец, который прекрасно владел персидским языком и имел весьма широкие связи в иранских военных, политических и деловых кругах. Выследили и арестовали его англичане всего за пару месяцев до конференции. При нем были захвачены рация, шифры, документы и весь архив абверовца. В результате допросов стало известно о готовящихся терактах во время конференции. После его признания в том, что планировалось проникновение в советское посольство по водосточным трубам, всю систему водоснабжения и водоотвода взяли под контроль британцы.

Еще был вариант заложить взрывчатку под здание советского посольства. Для этого немцы хотели подкупить священника единственной православной церкви в Тегеране отца Михаила, но, несмотря на ненависть к Сталину и Советам, тот отказался и раскрыл сотрудникам советского посольства планы нацистов.

Также были подготовлены три засады на пути возможного следования Рузвельта из посольства США к месту переговоров. Но поскольку президент сразу принял приглашение Сталина и направился в советское посольство, немцам не удалось воспользоваться этим планом.

Наиболее значительный вариант операции по покушению комментировал Геворк Андреевич Вартанян, советский разведчик, проведший всю жизнь на нелегальной работе и рассекреченный только 20 декабря 2000 года. В описываемый период Вартанян работал в Иране. Он рассказывал, что членами его группы был обнаружен немецкий десант из шести человек, выброшенный недалеко от Тегерана. Взяв под наблюдение диверсантов, разведчики проследили их до города и установили место проживания. Пеленговались радиопередачи группы с Берлином, и их удалось расшифровать. Так стало известно, что ожидается переброска второй основной группы под непосредственным руководством Отто Скорцени, эта группа и должна была осуществить похищение или уничтожение лидеров «большой тройки». Группа немецких шпионов была арестована, радист согласился работать «под колпаком», и началась радиоигра с немецкой разведкой. Несмотря на великий соблазн задержать самого Скорцени, решили, чтобы немецкий радист передал условный сигнал провала, и в Берлине отказались от высылки второй группы. Поскольку лидеры держав уже находились в Тегеране, проводить рискованные операции было нельзя.

Кстати, возможно, что все намеченные немецкими службами планы покушения станут известны после 2017 года, именно тогда британская разведка пообещала рассекретить архивы по этому делу.

Семикилометровую трассу от аэродрома до посольства, по которой следовал кортеж Сталина (маршрут проходил через центр Тегерана), охранял полк НКВД, сотрудники охраны в штатском. В окрестных переулках были размещены резервные войсковые группы автоматчиков на крытых грузовиках.

И еще малоизвестный факт: когда Верховный главнокомандующий 30 ноября на своем бронированном лимузине переезжал в английскую резиденцию (на день рождения Черчилля), улицу между двумя посольствами занавесили брезентовыми полотнищами безопасности.

Технической проверкой аппаратуры, которую в эти дни использовали фотокоры и кинооператоры, снимавшие Сталина и его коллег, руководил лично начальник охраны вождя Николай Власик. У него был свой фотоаппарат, и он сам неплохо снимал.

В Иран прибыли 300 советских сотрудников госохраны, в том числе личная охрана вождя, обслуживающий персонал (повара, официанты), водители.

Сталинские шоферы добирались до Тегерана своим ходом. О том, как это было, рассказывается в книге «Главный гараж России». Для Сталина и его личной охраны предназначались специальный бронированный «Паккард», «Линкольн», «ЗИС-101» и «Кадиллак».

Территория посольства СССР в Тегеране, где жили Сталин и Рузвельт (Черчилль расположился рядом, в посольстве Великобритании), представляла собой неприступную крепость - на ней несли службу 200 красноармейцев-автоматчиков. Судя по документам, Сталина в Тегеране охраняли в общей сложности более 500 человек.

ПЕРВОЕ пленарное заседание открылось в 16 часов 28 ноября. Продолжалось оно три с половиной часа. Открывая заседание, президент Рузвельт сказал:

Как самый молодой из присутствующих здесь глав правительств я хотел бы позволить себе высказаться первым. Я хочу заверить членов новой семьи - собравшихся за этим столом членов настоящей конференции - в том, что мы все собрались здесь с одной целью, с целью выиграть войну как можно скорее…

Важнейший вопрос, ради которого, собственно, и собиралась конференция, - открытие второго фронта - решался, мягко говоря, со скрипом. Речь - об операции «Оверлорд», предполагавшей высадку англо-американского десанта на севере Франции. Сталин как мог подталкивал союзников к тому, чтобы они назвали точные сроки «Оверлорда». И даже вспылил, когда упрямый Черчилль дал понять, что «операция вообще может не состояться». Сталин резко поднялся с места и многозначительно сказал: «Мы ограничены сроком пребывания в Тегеране». 30 ноября союзники все же дали обещание: провести «Оверлорд» в мае 1944-го.

Поздно вечером 1 декабря в спешном порядке была согласована заключительная декларация. Каждый из главных участников конференции в отдельности наскоро поставил свою визу. Внешний вид листка никак не гармонировал с торжественным содержанием этого документа, который вскоре стал известен всему миру как Тегеранская декларация трех держав.

Так величайшая игра разведок нескольких стран завершилась полным фиаско гитлеровского абвера. Кто знает, по какому пути пошла бы история, если бы покушение хотя бы на одного из лидеров было успешным и немцам удалось сорвать Тегеранскую конференцию. Но история не знает сослагательного наклонения, и случилось то, что случилось: 6 июня 1944 года союзники высадились в Нормандии, открыв второй фронт.

По материалам интернет-ресурсов Ирина ГЕРМАНОВИЧ, «БН»

За круглым столом

Пленарные заседания конференции происходили в просторном зале, декорированном в стиле ампир. Посредине стоял большой круглый стол, покрытый скатертью из кремового сукна. Вокруг были расставлены обитые полосатым шелком кресла с вычурными подлокотниками из красного дерева. В центре стола - деревянная подставка с государственными флагами трех держав - участниц конференции. Перед каждым креслом на столе лежали блокноты и отточенные карандаши. Непосредственно у стола занимали места главные члены делегации и переводчики. Остальные делегаты и технический персонал размещались на стульях, стоявших симметричными рядами позади кресел.

Самой малочисленной была советская делегация. В нее, как уже сказано, входили И. В. Сталин, В. М. Молотов и К. Е. Ворошилов; Соединенные Штаты и Англию представляли более крупные делегации. Вот их состав.

От Соединенных Штатов: президент Ф. Д. Рузвельт, специальный помощник президента Г. Гопкинс, посол США в СССР А. Гарриман, начальник штаба армии США генерал Д. Маршалл, главнокомандующий военно-морскими силами США адмирал Э. Кинг, начальник штаба военно-воздушных сил США генерал Г. Арнольд, начальник снабжения армии США генерал Б. Сомэрвэлл, начальник штаба президента адмирал У. Леги, начальник военной миссии США в СССР генерал Р. Дин.

От Великобритании: премьер-министр У. Черчилль, министр иностранных дел А. Иден, посол Англии в СССР А. Керр, начальник имперского генерального штаба генерал А. Брук, фельдмаршал Д. Дилл, первый морской лорд адмирал флота Э. Кеннингхэм, начальник штаба военно-воздушных сил Великобритании главный маршал авиации Ч. Портал, начальник штаба министра обороны генерал X. Исмей, начальник военной миссии Великобритании в СССР генерал Г. Мартель.

Дискуссия на пленарных заседаниях велась свободно, без заранее утвержденной повестки дня. Выступая, делегаты не пользовались никакими бумажками, а как бы высказывали вслух соображения по затронутым вопросам. Поэтому дискуссия порой перескакивала с одной темы на другую, а затем снова возвращалась к первоначальной проблеме. Стороны заранее условились, что на первом пленарном заседании председательствовать будет Рузвельт. Он выполнил эту обязанность с блеском: сказался его многолетний опыт руководителя.

Первое пленарное заседание открылось в 16 часов 28 ноября. Продолжалось оно три с половиной часа. Открывая заседание, Рузвельт сказал:

Как самый молодой из присутствующих здесь глав правительств я хотел бы позволить себе высказаться первым. Я хочу заверить членов новой семьи - собравшихся за этим столом членов настоящей конференции - в том, что мы все собрались здесь с одной целью - с целью выиграть войну как можно скорее…

Несомненно, принятое участниками Тегеранской конференции взаимное обязательство ничего не публиковать из того, что там говорилось, способствовало свободному обмену мнениями и помогло каждой из сторон лучше понять позицию партнеров. Это облегчило создание атмосферы, которая позволила, несмотря на коренные различия в общественно-политическом строе Советского Союза, с одной стороны, и Соединенных Штатов и Англии - с другой, осуществить плодотворное сотрудничество трех держав в борьбе против общего врага, укрепить на этом этапе единство антигитлеровской коалиции.

После войны правящие круги западных держав, затеяв антисоветскую пропагандистскую кампанию, в нарушение взятого ими на себя обязательства не предавать гласности материалы тегеранской встречи, односторонне опубликовали многочисленные документы и мемуары об этой конференции, цель которых состояла в том, чтобы фальсифицировать политику Советского Союза, исказить его позицию по важнейшим проблемам периода второй мировой войны. В связи с этим в 1961 году в Москве были опубликованы советские записи бесед и заседаний на Тегеранской конференции.

Но тогда, в день открытия Тегеранской конференции, слова Рузвельта о соблюдении секретности звучали как торжественная клятва.

Говоря дальше о порядке работы конференции, американский президент заявил, что штабы делегаций могут рассматривать военные вопросы, отдельно, а сами делегации могли бы тем временем обсудить и другие проблемы, например проблемы послевоенного устройства.

Я думаю, - сказал Рузвельт в заключение, - что это совещание будет успешным и что три нации, объединившиеся в процессе нынешней, войны, укрепят связи между собой и создадут предпосылки для тесного сотрудничества будущих поколений…

Прежде чем перейти к практической работе, Рузвельт поинтересовался, не желают ли Черчилль и Сталин сделать заявления общего порядка о важности этой встречи и о том, что означает она для всего человечества.

Черчилль сразу же поднял правую руку, прося слова. Говорил он очень четко, размеренно, произнося слово за словом, подобно тому, как каменщик кладет кирпичи. Делая паузы для перевода, он беззвучно шевелил губами, как бы произнося сначала про себя фразу, которую собирался затем высказать вслух. Он словно внутренне прислушивался к ее звучанию. Потом, убедившись, что подобраны нужные слова, он снова чеканил их своим хорошо поставленным голосом профессионального оратора. Подчеркивая торжественность минуты, он встал из-за стола и отодвинул кресло, чтобы дать простор своей грузной фигуре:

Эта встреча, - сказал Черчилль, - пожалуй, представляет собой величайшую концентрацию мировой мощи, которая когда-либо существовала в истории человечества. В наших руках решение вопроса о сокращении сроков войны, о завоевании победы, о будущей судьбе человечества. Я молюсь за то, чтобы мы были достойны замечательной возможности, данной нам богом, - возможности служить человечеству…

Окинув взором всех присутствовавших, Черчилль медленно погрузился в кресло.

Обращаясь к главе советской делегации, Рузвельт спросил, не желает ли он что-либо сказать. Не вставая с места, Сталин заговорил. В зале наступила тишина. Возможно потому, что большинство присутствовавших впервые услышали голос Сталина. А может быть, из-за того, что он говорил совсем негромко. Он сказал:

Приветствуя конференцию представителей трех правительств, я хотел бы сделать несколько замечаний. Я думаю, что история нас балует. Она дала нам в руки очень большие силы и очень большие возможности. Я надеюсь, что мы примем все меры к тому, чтобы на этом совещании в должной мере, в рамках сотрудничества, использовать ту силу и власть, которые нам вручили наши народы. А теперь давайте приступим к работе…

Рузвельт кивком головы подтвердил свое согласие. Потом обвел взглядом всех участников конференции, как бы приглашая их к первому деловому выступлению. Но никто не изъявил такого желания. Тогда президент открыл лежавшую перед ним черную папку, полистал находившиеся в ней бумаги, немного откашлялся и сказал:

Может быть, мне начать с общего обзора военных действий и нужд войны в настоящее время. Я, конечно, буду говорить об этом с точки зрения Соединенных Штатов. Мы, так же как и Британская империя и Советский Союз, надеемся на скорую победу. Я хочу начать с обзора той части войны, которая больше касается Соединенных Штатов, чем Советского Союза и Великобритании. Я говорю о войне на Тихом океане, где Соединенные Штаты несут основное бремя войны, получая помощь от австралийских и новозеландских войск…

Президент Рузвельт сделал краткий обзор военного положения в этой части земного шара. Более конкретно он коснулся операций в районе Бирмы, сообщив о планах освобождения от японцев северной части этой страны. Все эти мероприятия намечались, по словам Рузвельта, с целью оказания помощи Китаю в войне, открытия бирманской дороги и обеспечения позиций, с которых можно было бы нанести поражение Японии как можно скорее, после того как будет разгромлена Германия. Затем президент кратко обрисовал положение на европейском театре военных действий.

Сделав обзор военных действий, Рузвельт как бы задал тон. После него с обзора положения на фронте начал свою речь Сталин.

Глава советской делегации приветствовал успехи Соединенных Штатов в районе Тихого океана. Он добавил, что в настоящее время Советский Союз не может присоединиться к борьбе против Японии, поскольку требуется концентрация всех его сил для войны против Германии. Советских войск на Дальнем Востоке более или менее достаточно, чтобы держать оборону. Но их надо по крайней мере удвоить, прежде чем предпринять наступление. Время для присоединения к западным союзникам на тихоокеанском театре военных действий может наступить только тогда, когда произойдет крах Германии.

Что касается войны в Европе, - продолжал советский представитель, - то прежде всего скажу несколько слов отчетного характера о том, как мы вели и продолжаем вести операции со времени июльского наступления немцев. Может быть, я вдаюсь в подробности, тогда я мог бы сократить свое выступление?

Мы готовы выслушать все, что вы намерены сказать, - вмешался Черчилль.

Сталин продолжал:

Я должен сказать, между прочим, что мы сами в последнее время готовились к наступлению. Немцы опередили нас. Но поскольку мы готовились к наступлению и нами были стянуты большие силы, после того как мы отбили немецкое наступление, нам удалось сравнительно быстро перейти в наступление самим. Должен сказать, что, хотя о нас говорят, что мы все планируем заранее, мы сами не ожидали успехов, каких достигли в августе и в сентябре. Против наших ожиданий немцы оказались слабее, чем мы предполагали. Теперь у немцев на нашем фронте, по данным нашей разведки, имеется 210 дивизий и еще 6 дивизий находятся в процессе переброски на фронт. Кроме того, имеется 50 ненемецких дивизий, включая финнов. Таким образом, всего у немцев на нашем фронте 260 дивизий, из них до 10 венгерских, до 20 финских, до 16 или 18 румынских…

Рузвельт поинтересовался, какова численность германской дивизии. Сталин пояснил, что вместе со вспомогательными силами немецкая дивизия состоит примерно из 1.2 - 13 тысяч человек. Он добавил, что с советской стороны на фронте действуют от 300 до 330 дивизий.

Перейдя к последним событиям на советско-германском фронте, Сталин сказал, что излишек в численности войск используется советской стороной для наступательных операций. Но поскольку мы ведем наступательные действия, по мере того как идет время, наш перевес становится все меньше. Большую трудность представляет также то, что немцы все уничтожают при отступлении. Это затрудняет нам подвоз боеприпасов. В этом причина того, что наше наступление замедлилось.

В последние три недели, - продолжал советский представитель, - немцы развернули наступательные операции на Украине - южнее и западнее Киева. Они отбили у нас Житомир - важный железнодорожный узел, о чем было объявлено. Должно быть, на днях они заберут у нас Коростень - также важный железнодорожный узел. В этом районе у немцев имеется 5 новых танковых дивизий и 3 старые танковые дивизии, всего 8 танковых дивизий, а также 22–23 пехотные, и моторизованные дивизии. Их цель - вновь овладеть Киевом. Таким образом, у нас впереди возможны некоторые трудности…

Поэтому, - сказал Сталин, - было бы очень важно ускорить вторжение союзников в Северную Францию.

Черчилль, который выступал после Сталина, сразу же обратился к планам англо-американцев, связанным с высадкой во Франции и открытием второго фронта в Европе. Этот вопрос, бесспорно, был главным на Тегеранской конференции, и, вокруг него шли наиболее горячие дискуссии как на официальных совещаниях, так и на неофициальных встречах.