Ко дню рождения русской гордости Туниса муниципалитет города Бизерты принял решение переименовать одну из площадей, на которой находится православный храм, и назвать ее именем – Анастасии Ширинской. Это единственная площадь во всей Северной Африке, носящая имя живой русской легенды. Истинному патриоту, мужественной женщине, талантливому человеку, хранительнице памяти о русской эскадре и ее моряках. Больше никто и никогда из наших соотечественников не удостаивался такой высокой чести.

Судьба Ширинской – это судьба первой волны русской эмиграции. Она помнит слова отца, морского офицера, командира миноносца «Жаркий»: «Мы унесли с собой русский дух. Теперь Россия – здесь».

В 1920 –м году, когда она оказалась в Африке – во французской колонии, - ей было 8 лет. Только на этом континенте согласились приютить остатки армии барона Врангеля – 6 тысяч человек.

Бизертское озеро - самая северная точка Африки. Тридцати трем кораблям Императорского Черноморского флота, ушедшим из Севастополя, здесь было тесно. Они стояли, плотно прижавшись бортами, и между палубами были переброшены мостики. Моряки говорили, что это – военно-морская Венеция или последняя стоянка тех, кто остался верен своему Императору. Каждое утро поднимался Андреевский стяг.

Здесь был настоящий русский городок на воде – морской корпус для гардемаринов на крейсере «Генерал Карнилов», православная церковь и школа для девочек на «Георгии Победоносце», ремонтные мастерские на «Кронштадте». Моряки готовили корабли к дальнему плаванию – обратно в Россию. На сушу выходить было запрещено – французы обнесли корабли желтыми буйками и поставили карантин. Так продолжалось четыре года.

В 1924 году Франция признала молодую Советскую республику. Начался торг – Москва требовала вернуть корабли Черноморской эскадры, Париж хотел оплаты царских займов и проживания моряков в Тунисе. Договориться не удалось.

Корабли пошли под нож. Настал, пожалуй, самый трагический момент в жизни российских моряков. 29 октября 1924 года раздалась последняя команда – «Флаг и гюйс спустить». Тихо спускались флаги с изображением креста Святого Андрея Первозванного, символ Флота, символ былой, почти 250-летней славы и величия России…

Русским было предложено принять французское гражданство, но не все этим воспользовались. Отец Анастасии - Александр Манштейн заявил, что присягал России и навсегда останется русскоподданым. Тем самым он лишил себя официальной работы. Началась горькая эмигрантская жизнь...

Блестящие флотские офицеры строили дороги в пустыне, а их жены пошли работать в богатые местные семьи. Кто гувернанткой, а кто и прачкой. «Мама говорила мне, - вспоминает Анастасия Александровна, - что ей не стыдно мыть чужую посуду, чтобы заработать деньги для своих детей. Мне стыдно их плохо мыть».

Тоска по Родине, африканский климат и невыносимые условия существования делали свое дело. Русский угол на европейском кладбище все расширялся. Многие уехали в Европу и Америку в поисках лучшей доли и стали гражданами других стран.

Но Ширинская изо всех сил стремилась сохранить память о русской эскадре и ее моряках. На свои скромные средства и средства немногих русских тунисцев она ухаживала за могилами, ремонтировала церковь. Но время неумолимо разрушало кладбище, ветшал храм.

И только в 90-е годы в Бизерте начали происходить изменения. Патриарх Алексий Второй направил сюда православного священника, а на старом кладбище установили памятник морякам российской эскадры. И среди африканских пальм вновь прогремел любимый марш моряков «Прощание славянки».

Ее первая книга с помощью мэра Парижа и российских дипломатов была вручена президенту Владимиру Путину. Через некоторое время почтальон принес бандероль из Москвы. На другой книге было написано – «Анастасии Александровне Манштейн-Ширинской. В благодарность и на добрую память. Владимир Путин».

Анастасия Александровна, всей душой любя Тунис, так и прожила в течении 70 лет с Нансовским паспортом (паспорт беженки выдаваемый в 20-х годах), не имея права покидать пределы Туниса без специального разрешения. И только в 1999 году, когда это стало возможным, она снова получила гражданство России и, приехав на Родину, навестила свое бывшее родовое имение на Дону.

«Я ждала русского гражданства, - говорит Анастасия Александровна. - Советское не хотела. Потом ждала, когда паспорт будет с двуглавым орлом – посольство предлагало с гербом интернационала, я дождалась с орлом. Такая я упрямая старуха».

Она самая известная учительница математики в Тунисе. Ее так и называют – мадам учительница. Бывшие ученики, приходившие к ней домой за частными уроками, стали большими людьми. Сплошные министры, олигархи и нынешний мэр Парижа – Бертрано Делано.

«Вообще-то я мечтала писать детские сказки, - призналась Анастасия Александровна. - Но должна была вдалбливать алгебру в головы школяров, чтобы заработать на хлеб».

Вместе с мужем (Сервер Ширинский – прямой потомок старинного татарского рода) она воспитала троих детей. В Тунисе с матерью остался только сын Сергей – ему уже далеко за 60. Дочери Татьяна и Тамара давно во Франции. Мать настояла, чтобы они уехали и стали физиками. «Только точные науки могут спасти от нищеты», - убеждена Анастасия Александровна.

Зато два ее внука, Жорж и Стефан, настоящие французы. Они совсем не говорят по-русски, но все равно обожают русскую бабушку. Степа – архитектор, живет в Ницце. Жорж работал у голливудского режиссера Спилберга, а сейчас рисует мультфильмы у Диснея.

У Анастасии Александровны прекрасный русский язык, великолепные знания русской культуры и истории. В ее доме простая, но очень русская атмосфера. Мебель, иконы, книги – все русское. Тунис начинается за окном. «Приходит момент, - говорит Анастасия Александровна, - когда ты понимаешь, что должна сделать свидетельство о том, что видела и знаешь… Это, наверное, называется чувством долга?.. Я вот написала книгу - «Бизерта. Последняя стоянка». Это семейная хроника, хроника послереволюционной России. А главное - рассказ о трагической судьбе русского флота, который нашел причал у берегов Туниса, и судьбах тех людей, которые пытались его спасти».

В 2005 году за воспоминания, вышедшие в серии «Редкая книга», Анастасии Александровне была вручена специальная награда Всероссийской литературной премии «Александр Невский», которая называется «За труды и Отечество». Именно этот девиз был выгравирован на ордене Святого Александра Невского, учрежденном Петром I.

Тунисские кинематографисты в 90-х годах сняли документальный фильм «Анастасия из Бизерты», посвященный Ширинской. За вклад в развитие культуры Туниса она, истинно русская женщина, была удостоена тунисского государственного ордена «Командора культуры». В 2004 году из Московской патриархии пришла награда. За большую деятельность по сбережению русских морских традиций, за заботу о храмах и могилах русских моряков и беженцев в Тунисе Анастасии Александровне Ширинской был вручен патриарший орден «Святой равноапостольной княгини Ольги», которая сеяла на Руси семена веры Православной.

И вот новая награда... Площадь в Бизерте, на которой стоит Храм Александра Невского, который строили бывшие черноморцы в середине прошлого века в память о своей погибшей эскадре, названа в ее честь.

Сегодня сюда приезжают венчаться петербургские моряки. Голубые купола. Радостный перезвон колоколов, заглушаемый зычным пением муллы из соседней мечети. Это ее площадь. Она говорит, что счастлива. Дождалась – на русских кораблях снова поднимается Андреевский флаг…

"Несколько вечеров с Анастасией Александровной"

Анастасия Александровна приняла нас радушно в своем домике рядом с православной церковью Александра Невского и сразу пригласила за стол. Сегодня, по ее словам, праздник: она угостила нас омлетом, который сама изготовила с картошкой, переданной из Петербурга.
- Картошка из Петербурга! - повторила с гордостью Анастасия Александровна. - И очень вкусная! - добавила она.
И поверьте, омлет был действительно очень вкусным. Так за столом в тунисском доме, за блюдом с русской картошкой протекала наша беседа о Русской эскадре, России и русских людях.
Потом были новые встречи и беседы на самые разные темы. Вот что рассказала нам русская женщина, которую тунисцы уважительно называют "Анастасией Бизертской", французы - "бабу", а русские - Анастасией Александровной.

Андреевский флаг

Свою первую беседу с нами она начала с Андреевского флага, и память ее хранит прошлое до мельчайших подробностей.
- Именно в Бизерте, куда в 1920 году после остановки в Стамбуле, а затем в Наваринской бухте пришли русские корабли, - рассказывает Анастасия Александровна, - был спущен Андреевский флаг, который когда-то поднял сам Петр Первый. Непобедимый и непокоренный флаг, спущенный самими русскими офицерами! В 17 часов 25 минут 29 октября 1924 года...
Я помню эту церемонию последнего подъема и спуска Андреевского флага, которая прошла на эсминце "Дерзком". Собрались все, кто еще оставался на кораблях эскадры: офицеры, матросы, гардемарины. Были участники Первой мировой войны, были и моряки, пережившие Цусиму. И вот прозвучала команда: "На флаг и гюйс!" и спустя минуту: "Флаг и гюйс спустить!" У многих на глазах были слезы...
Помню взгляд старого боцмана, смотрящего на молодого гардемарина, взгляд непонимающий. Никто не понимал, что происходит. Веришь ли ты, Великий Петр, верите ли вы, Сенявин, Нахимов, Ушаков, что ваш флаг спускают? И французский адмирал переживал все это вместе с нами...А недавно мне подарили картину, вот она, художника Сергея Пен, "Спуск Андреевского флага..."
Анастасия Александровна показала рукой на картину, висевшую на стене, и замолчала...
Есть минуты, когда все слова ничтожны, чтобы передать трагедию происходящего, именно происходящего, потому что есть картины прошлого, которые всегда будут возникать перед нашими глазами... И это не воспоминание, это переживание сегодня того, что произошло давным-давно, но что снова происходит сейчас, с нами, русскими, стоящими на борту русского эсминца у далекого африканского берега...

Молчание прервала сама Анастасия Александровна.
- И эти курсанты, молодые, бравые... В 1999 году в Бизерту пришел барк "Седов" с курсантами. И мне выпала честь совершить на барке подъем Андреевского флага... Три четверти века спустя... Эсминец "Дерзкий" - барк "Седов". Я подняла в небо этот флаг, символ России. Если бы могли это увидеть те, кто стоял в двадцать четвертом году на эсминце!
А 11 мая 2003 года, когда Петербург праздновал трехсотлетие, раздался звонок и знакомый голос Бертрана Деланоэ, мэра Парижа, моего ученика, мне говорит: "Угадайте, откуда я вам звоню?" - "Из Парижа, конечно!" - отвечаю я. А он говорит: "Я стою перед Петропавловской крепостью, в Петербурге день солнечный, прекрасный, и над Адмиралтейством развивается Андреевский флаг!"
Представляете, флаг Великого Петра развевается снова!
И я хочу написать о "reversibilite des temps", эти французские слова можно образно перевести как "неизбежное повторение исторических эпох", написать о том, как закрывается один цикл времени и начинается новый. Новый, но который повторяет предыдущий...
И вот в этот момент и бывают встречи или - я помню слова Пушкина - "странные сближенья"...
Я очень чувствительна к переменам времени. Время действительно все необыкновенно меняет. Но надо прожить очень долгую жизнь и быть близким к Истории, чтобы стать свидетелем этих "странных сближений", о которых говорил Пушкин....
И еще я хочу написать, - Анастасия Александровна говорила спокойно, ничем не выдавая своего волнения, но в ее словах чувствовался неподдельный гнев, - о тех временах, когда убивали офицера только потому, что он носил фуражку морского офицера. Когда за слово "Родина" люди платили своими жизнями...
И о новых временах тоже! - Анастасия Александровна улыбнулась. - Когда пережито все тяжелое, когда можно увидеть, как великий народ начинает по-своему осваивать это пережитое, долго пребывая в неведении причин... Потому что трудно уничтожить память народа! И народ рано или поздно начинает искать следы своего прошлого!
Я вот думаю, сколько книг пишется, сколько нового люди узнают. Одни решаются сказать, другие решаются прочитать... Вот почему ко мне приходят люди. И они знают, я расскажу все искренно. Для того, кто любит Историю. Для того, кто не делит ее на "вчера" и "сегодня". Для него все интересно! И нет ничего более интересного, чем история своего народа.

Миноносец "Жаркий"

В Новороссийске весной девятнадцатого года возрождался Черноморский флот. Папа ремонтировал миноносец "Жаркий". О Новороссийске у меня осталось одно воспоминание: ветер! Ветер сумасшедшей силы и улицы, запруженные беженцами... Помню такой же ветер в ноябре 1920-го в Севастополе, когда начался исход из Крыма Белой армии... Я и сейчас вижу толпы людей, куда-то спешащих, в руках узлы, чемоданы, баулы... И маму с корзинкой в руках, где были наши единственные ценности: иконы, старые фотографии и рукопись книги Христофора Германа Манштейна о России.
В ноябре двадцатого года "Жаркий" стал одним из кораблей Императорской эскадры, которая ушла с тысячами жителей Крыма на борту кораблей в Константинополь. Все моряки считали, что они вернутся в Севастополь, как только перевезут людей...
Почему я называю эскадру Императорской? Потому что до 1924 года на ее кораблях поднимались Андреевские флаги, символ Русской империи. А ведь они были отменены еще в 17-м году Временным правительством Керенского! Оно первым нанесло удар по традициям флота Петра Первого. А на эскадре в Бизерте сохранялись все традиции Российского Императорского флота и даже его морская форма. Кроме того, большинство офицеров, включая моего отца, никогда не присягали ни "временным", ни большевикам. Офицер присягает один раз в жизни, вы знаете это?
Помню, как миноносец "Жаркий" стоял пришвартованный недалеко от Графской пристани. Папа с матросами продолжал его ремонтировать, собирал машину. Кто-то сказал: "Манштейн сумасшедший!" А отец ответил: "Моряк не оставит свой корабль!" Корабли уходили один за другим, а его миноносец все еще стоял у пристани. Так и не получилось у отца завести машину. И тогда к нам подошел буксир, к нему прицепили миноносец, и наш корабль двинулся от причала туда, где на рейде стоял огромный корабль "Кронштадт", плавучий завод с мастерскими.
Когда мы вышли в море, начался шторм! Буря! Тросы начали лопаться. Старый боцман, звали его Демьян Чмель, на вопрос: "Тросы будут держаться?" ответил: "Может, будут, а может, не будут". Он хорошо знал: с морем ничего заранее неизвестно...
Командиром "Кронштадта", на борту которого было около трех тысяч человек, был Мордвинов. Он видел, как лопались тросы, как "Жаркий", тоже с людьми на борту, исчезал в темных волнах, он знал, что на "Кронштадте" мало угля, и его может не хватить до Константинополя. Но снова и снова "Кронштадт" разворачивался, искал "Жаркого"...
И снова "Кронштадт" находил, снова матросы крепили тросы..., и снова огромный "Кронштадт" тащил маленького "Жаркого" на буксире, но Мордвинов сказал: "Если оторвется, больше искать не будем!" И тогда нас ночью, с огромным трудом пересадили на "Кронштадт", а Демиян Чмель прибег к последней мере... - Анастасия Александровна улыбнулась. - Он привязал икону Николая Угодника с миноносца "Жаркий" к веревке и спустил ее в воду. И "Кронштадт" шел вперед, таща за собой "Жаркого", беспомощного, без машин, без матросов на борту, до самого Константинополя, на буксире и с верой старого боцмана в Николая Угодника...

Анастасия Александровна повернулась и посмотрела в угол комнаты. На икону Христа Спасителя.
- Эта икона тоже была на "Жарком". Папа спас ее в девятнадцатом году во время эвакуации из Одессы, вырвал из рук грабителей Храма. А в двадцать четвертом году папа взял ее домой. Когда кончилась судьба "Жаркого" и других кораблей, папа часто молился перед этой иконой. И я тоже. И чаще всего не за себя. А за других...
Мои ученики мне часто звонили и говорили: "Я буду держать экзамен. Вы за меня помолитесь!" И вот недавно звонит один тунисец, представляется и говорит: "Я ваш бывший ученик, я теперь выхожу на пенсию, я инспектор образования, но я помню и сейчас, как я попросил вас, когда пошел на экзамен, тогда, давно, я попросил вас помолиться за меня, и я сдал экзамен, и вот теперь я хочу поблагодарить вас..."
Мой правнук, он наполовину уже француз, но когда в 2003 году он приезжал в Бизерту, его крестили в православную веру в церкви, в честь моряков, чтобы он не забывал, что его бабушка - дочь моряка!

Как эскадра попала в Бизерту?

Из сообщения штаба русского флота:
"Из Константинополя в Бизерту [вышли корабли]
с 6388 беженцами, из которых - 1000 офицеров и кадет,
4000 матросов, 13 священников, 90 докторов
и фельдшеров и 1000 женщин и детей".

О, это длинная история!.. Через полтора месяца после исхода из Севастополя, уже в декабре 1920 года, когда мы были в Константинополе, Франция принимает решение предоставить Русской эскадре под стоянку порт Бизерта в Тунисе, находившемся в то время под французским протекторатом. Правда, при этом было заявлено, что отныне эскадра "не принадлежит никакому государству, а находится под покровительством Франции".
Переход российских кораблей в Бизерту возглавил командир французского крейсера "Эдгар Кине" Бергасс Пти-Туар. Корабли плыли с французскими флагами на грот-мачтах, а на корме развевались Андреевские флаги.
Нас с мамой, как и других членов офицерских семей, доставил в Бизерту пассажирский пароход "Великий князь Константин".
Русские корабли плыли к стране древнего Карфагена. Эней когда-то плыл той же дорогой, и Одиссей - какой совпадение! - этой же дорогой доплыл до Джербы, острова лотофагов (этот остров, современный курорт, находится на юге Туниса - авт.). Все это впоследствии будет для меня тесно связано с историей Туниса, куда так неожиданно занесла нас судьба.
...Помню, 23 декабря 20 года мы увидели с палубы Бизерту, этот тунисский порт, в котором многим из нас предстояло прожить всю жизнь. Мы пришли одни из первых. Военные корабли стали прибывать группами уже вслед за нами.
Всего их было тридцать три, включая два линкора "Генерал Алексеев" и "Георгий Победоносец", крейсеры "Генерал Корнилов" и "Алмаз", десять эскадренных миноносцев - среди них был и миноносец "Жаркий" под командованием моего отца, он пришел 2 января - а также канонерские и подводные лодки, ледоколы, буксиры, другие суда. Мы приветствовали появление каждого нового корабля. Праздником стал день 27 декабря, когда за волнорезом появились огромные башни линкора "Генерал Алексеев". Он доставил в Бизерту гардемаринов и кадетов Севастопольского морского корпуса.
"Жаркий" пришел одним из последних. Бравый Демиан Логинович Чмель очень переживал вместе с нами отсутствие "Жаркого". Каждое утро, с восходом солнца, он уже был на палубе и обозревал горизонт. Он и увидел его первым!
2 января 1921 года мы проснулись от его стука в каюту. В утреннем тумане, на гладкой воде рейда, стоял маленький миноносец - наконец-то на якоре - и он... спал..., спал в настоящем смысле слова. Никого не было видно на палубе. Ничего на нем не двигалось. Люди проспали еще долго, и мы поняли почему, когда услышали их рассказы о последнем переходе.

На чужом берегу

То, что все корабли дошли до места назначения, кажется чудом! Чудом, которым мы обязаны нашим морякам и деятельной помощи французского флота!
Всего же на кораблях, ушедших из Константинополя, было перевезено в Тунис более шести тысяч человек. Так на земле Туниса, под синим небом "Африки моей" - помните эти слова Пушкина? - среди пальм и минаретов, возникла небольшая русская колония!
Но на землю эту мы вступили не сразу. Вначале был долгий карантин, французы боялись "красной чумы", они в каждом русском матросе видели большевика. Корабли стали на якоря у южного берега Бизертского канала и в бухте Каруба. Наши офицеры и матросы сдали свое оружие сразу же по прибытию в Бизерту; и теперь корабли на рейде охранялись тунисскими часовыми...
Потом нам не мешали сходить на берег, - продолжила свой рассказ Анастасия Александровна. - Мы могли спускаться сколько угодно. Но денег ни у кого не было, покупать мы ничего не могли, мы никого не знали... Так что жизнь, особенно для детей, шла на корабле. Это был наш особенный мир. У нас была школа, была церковь. Вся жизнь протекала по старым русским обычаям. Русские праздники праздновались.
В те времена в Тунисе, как рассказала Анастасия Александровна, ходила такая фраза: "Если вы видите палатку на краю дороги или убежище под дубами Айн-Драхама, вам может пригодиться знание русского языка: один шанс на два, что этот землемер или лесник - русский".
Французы брали русских на предприятия и в учреждения: на железные дороги, на почту, в школы и даже в медицинские ведомства. Очень много русских работало на тунисских дорогах. Русские работали там, где никто не хотел. На юге, в Сахаре, например.

Морской корпус

Если беженцы из числа гражданских думали о хлебе насущном и о том, как устроить свою новую, далеко не легкую жизнь, то часть морских офицеров, не теряя духа, решила воссоздать в Бизерте Морской корпус.
Несколько слов об истории Морского корпуса. Он был создан Петром I в 1701 году сначала в Москве под названием Школа математических наук и навигации, а затем в Петербурге уже как чисто морское училище. Его слушателей именовали гардемарины. Со временем учебное заведение получило имя Морского корпуса.
...До сих пор на горе Кебир, в трех километрах от центра Бизерты видны остатки старого форта, где в двадцатые годы разместились учебные классы Морского корпуса. Рядом разбили лагерь Сфаят - для персонала и складов. С 1921 года началась подготовка младших офицеров и гардемаринов. Под руководством директора училища адмирала А. Герасимова программы занятий были преобразованы для подготовки воспитанников в высшие учебные заведения во Франции и в других странах.
Директор, говоря о своих подопечных, подчеркивал, что они "готовились стать полезными деятелями для возрождении России". До конца дней продолжал Александр Михайлович переписку со многими из своих воспитанников, сохранив в их сердцах благодарную память.
Морской корпус просуществует до мая 1925 года.
Поразила нас еще одна деталь, связанная с историей Морского корпуса, в воспоминаниях о тех днях контр-адмирала Пелтиера, бывшего курсанта Морского корпуса в Бизерте. публиковавшихся в 1967 году в "Морском сборнике", издававшемся во Франции:
"Дозволено думать, что бывшие ученики Морского корпуса с интересом, а возможно, и с ностальгией следят за прогрессом морского дела в России, от которого они отрезаны и которое в ленинградском училище, носящем имя Фрунзе, возродилось в стенах, где прежде Санкт-Петербургская школа готовила офицеров. Каков бы не был политический режим, военные моряки остаются самими собой...".
... А когда Германия захватила Тунис в годы второй мировой войны, то военные моряки и их дети на чужбине воевали с фашизмом. Их имена - на мраморной доске в русской церкви Воскресения Христова в Тунисе.

Два брата

Мы еще продолжали жить на "Георгии", когда в Бизерту прибыла советская комиссия по приемке кораблей Русской эскадры. Возглавлял комиссию известный ученый, академик Крылов. Был среди ее членов и бывший главнокомандующий Красным Флотом Евгений Беренс, старший брат адмирала Михаила Андреевича Беренса, последнего командующего последней русской эскадры под Андреевским флагом.
Два брата, которые могли протянуть друг другу руки...
На период осмотра кораблей советскими экспертами Михаил Андреевич уехал из Бизерты в столицу. Братья, которые не виделись столько лет, так и не встретились! Почему? Разгадку нашли потом в французских архивах: французы взяли с членов советской комиссии подписку, что у них не будет никаких контактов ни с русскими офицерами, ни с тунисцами!
Комиссия ни до чего не договорилась с французами. Флот, покровителем которого в свое время объявила себя Франция, стал предметом торга. Франция соглашалась передать военные корабли только в том случае, если Советский Союз признает дореволюционные долги России Франции....
Комиссия уехала из Бизерты ни с чем. Переговоры длились годами, русские корабли так и стояли в озере и в арсенале Ферривиль. Все матросы и офицеры вынуждены были покинуть корабли. После спуска Андреевского флага это уже не была территория России. И мы становились просто беженцами, и с паспортом беженца, я не отказалась от российского гражданства, я прожила все эти годы...

Потом Франция начала продавать корабли на металлолом. В 1922 году первыми были "Дон" и "Баку". К концу года подобная участь постигла корабли "Добыча", "Илья Муромец", "Гайдамак", "Голанд", "Китобой", "Всадник", "Якут" и "Джигит". Все они были проданы Францией в Италию, Польшу и Эстонию. Огромный "Кронштадт" был переименован в "Вулкан" и отдан французскому флоту.

Из книги Анастасии Александровны: "В начале тридцатых годов корабли все еще стояли в военном порту Сиди-Абдаля. Мой старинный друг Делаборд, назначенный в те годы в Бизерту, был так поражен их призрачными силуэтами, что по сей день он говорит о них, будто они все еще у него перед глазами:
"Я бродил по пустынной набережной Сиди-Абдаля вдоль ряда судов без экипажей, нашедших здесь покой в грустной тишине, - целая армада, застывшая в безмолвии и неподвижности.
Старый броненосец со славным именем "Георгий Победоносец"; другой - "Генерал Корнилов", совсем новый еще линейный корабль водоизмещением 7000 тонн; учебные суда "Свобода", "Алмаз"; пять миноносцев... чуть слышен плеск волн меж серыми бортами да шаги часовых "бахариа" в форме с синими воротничками и в красных шешьях с болтающимися помпонами".
Эти корабли тогда еще хранили свою душу, часть нашей души".

Старожилы Бизерты помнят эти призрачные силуэты русских кораблей, застывших безжизненно и одиноко под африканским солнцем. Можно ли найти более печальную картину?!
...Постепенно и другие корабли были проданы на слом: "Георгий Победоносец", "Кагул" ("Генерал Корнилов"), "Алмаз", "Звонкий", "Капитан Сакен", "Гневный", "Цериго", "Ксения"... Число русских в Тунисе уменьшалось. Они уезжали в Европу, Америку, даже в Австралию... А когда морякам поступило из Парижа обещание обеспечить туда бесплатный проезд, то многие уехали из тех, кто еще нес службу на кораблях. В 1925 году в Тунисе оставалось только 700 русских, из которых 149 жили в Бизерте.

Храм Александра Невского в Бизерте

И судьба "Жаркого", нашего миноносца, тоже была печальной, - вспоминает Анастасия Александровна. - И тогда, в середине тридцатых годов, среди русских моряков возникла прекрасная мысль: увековечить память этих кораблей, построить храм в память о Русской эскадре. С полного одобрения Французского морского командования образовался комитет по сооружению в Бизерте памятника-часовни. В состав комитета вошли контр-адмирал Ворожейкин, капитаны первого ранга Гильдебрант и Гаршин, капитан артиллерии Янушевский и мой отец. Комитет обратился с призывом ко всем русским людям общими усилиями помочь делу сооружения памятника родным кораблям на африканском берегу. Приступили к постройке в 1937 году. А в 1939 году храм был закончен. Завесой на Царских вратах храма стал сшитый вдовами и женами моряков Андреевский флаг. Иконы и утварь были взяты из корабельных церквей, подсвечниками служили снарядные гильзы, а на доске из мрамора названы поименно все 33 корабля, которые ушли из Севастополя в Бизерту...
Пятиглавая церковь носит имя святого князя Александра Невского. В ней состоялись прощальные церемонии по кораблям эскадры. Отпевали здесь, прежде чем проводить на кладбище, и русских офицеров и матросов.
В 1942 году храм пострадал от бомбардировок. И снова было обращение за помощью к русским людям, в котором выражалась надежда, что...

"Я хотела остаться русской!"

Анастасия Александровна достала рукопись.
- Я вам прочитаю то, что написал контр-адмирал Тихменев: "Храм этот будет служить местом поклонения будущих русских поколений".

Меня часто спрашивают, почему я не покинула Бизерту.... У меня не было никакого другого гражданства. Я отказалась от французского! Я хотела остаться русской! И я ею осталась!
Здесь я вышла замуж, в 1935 году, мои трое детей родились в Бизерте. Здесь жили мои родители. В Бизерте живут мои первые ученики; мне выпало учить и их детей и внуков.
В 17 лет я начала подрабатывать репетиторством, покупала новые книги, одевалась и даже начала собирать деньги, чтобы продолжать учиться в Европе.
Я зарабатывала частными уроками математики, и только потом, после пятьдесят шестого года, когда Тунис стал независимым, мне разрешили постоянно преподавать в лицее. Работы было много. После лицея я бежала домой, где меня ждали ученики и частные уроки...
Моя жизнь тесно связана с развитием Бизерты, европейской части которой было в те времена не более тридцати лет. Большая часть французского населения состояла из военного гарнизона, который обновлялся каждые два или четыре года. Но было также много статского населения: чиновников, врачей, фармацевтов, мелких коммерсантов... Все они обосновались "на веки вечные", все видели будущее своих семей в стране Тунис.

Добавим от себя, что русские тоже внесли свою долю в развитие города. Культурный уровень этой эмиграции, ее профессиональная добросовестность, умение довольствоваться скромными условиями - все это было оценено разнородным обществом в Тунисе. Эти качества первой русской эмиграции объясняют ее популярность: слово "руси" не было обидой в устах мусульманина, но скорей - рекомендацией.
Много лет спустя, уже в независимом Тунисе, первый президент страны Хабиб Бургиба, обращаясь к представителю русской колонии, скажет, что русские всегда могут рассчитывать на его особую поддержку.

В Бизерте конца двадцатых годов русские не были иностранцами, - улыбается Анастасия Александровна. - Их можно было встретить везде: на общественных работах и в морском ведомстве, в аптеке, в кондитерских, кассирами и счетоводами в бюро. На электрической станции тоже было несколько русских. Когда случалось, что свет тух, всегда кто-нибудь говорил: "Ну что делает Купреев?"
Она рассмеялась и повторила: - Да, все так и спрашивали: "Опять этот Купреев? Что делает Купреев?" - И уже серьезно добавила: - Так Бизерта стала частью моей души... И меня уже никогда не отпустят тени тех, о чьей честности, верности присяге, любви к России я должна говорить всем, кто сегодня приезжает сюда...

17 июля 1997 года в Посольстве России в Тунисе Анастасии Александровне был торжественно вручен российский паспорт.

Да, теперь о Бизерте, о русских людях и кораблях в России вспомнили. Прекрасный фильм сделал Никита Михалков, его название "Русский выбор". И я уверена, что сбудутся пророческие слова контр-адмирала Александра Ивановича Тихменева о том, что этот город будет служить местом паломничества будущих поколений россиян.
Ко мне часто приезжают русские туристы, приходят работающие здесь русские специалисты; целые делегации навещают меня из Севастополя, из Петербурга, из Киева, из других городов. И приезжают, и рассказывают о России хорошие новости, оставляют деньги на церковь... Из Тулы недавно приехали, с самоваром и с пряниками. Как же иначе, из Тулы без самовара! А из Петербурга картошку привезли и я ее храню как бриллиант! Вот, и для вас приготовила...
И Анастасия Александровна улыбнулась своей милой материнской улыбкой.
- Очень вкусная картошка! - Мы сказали это искренно: Анастасия Александровна всегда принимала своих гостей с настоящим русским гостеприимством.
- А с Алтая мне привезли алтайский мед! И даже из Сахалина приезжали! Так что мне только остается восклицать, как индейцы, которые кричали Колумбу: "Ура! Нас открыли!"
Анастасия Александровна снова рассмеялась, и лучики побежали по ее лицу. Чувствовалось, что она радуется каждому русскому "Колумбу".
- И не только из России и Украины приезжают. Из Германии, Франции, Мальты, Италии, потомки тех, кто пришел с эскадрой в Бизерту, и мои ученики, которым я преподавала. Мне многие помогают, чем могут. Передают деньги на церковь. Вы знаете, в каком состоянии находился "русский уголок" на бизертинском кладбище? Разбитые плиты, разоренные могилы, запустение... Но с помощью посольства России и Российского культурного центра в Тунисе на кладбище воздвигли памятник офицерам и матросам эскадры. Все больше и больше русских людей приезжает на древнюю землю Карфагена, чтобы найти следы своей Истории, Истории России. Это, я считаю, великий знак!
Почему я говорю об этом? Я хочу сказать, что есть стоимости моральные, которые мне дороги. Я принадлежала к сплоченной, дружной морской среде. И я храню традиции этой среды. И я надеюсь, что мои внуки их сохранят. И что другие тоже их сохранят!
Уже за чашкой чая Анастасия Александровна сказала:
- Из нескольких тысяч русских людей, лишившихся Родины и приплывших в двадцатом году в Бизерту, осталась теперь в Тунисе я одна - единственный свидетель! Ну вот, теперь русские приезжают в Тунис посмотреть на Карфаген и на меня.
И рассмеялась. А в глазах ее заблестели огоньки, похожие то на слезинки о пережитом, то на далекие огни кораблей русской эскадры, уходящих от родных берегов.
***
Книга воспоминаний Анастасии Александровны "Бизерта. Последняя стоянка" вышла на русском и французском языках и выдержала уже несколько изданий. Это - волнующий рассказ о трагической судьбе русских моряков и русских кораблей, что нашли свой последний причал у берегов Туниса. За эту книгу Анастасии Александровне в августе 2005 года была вручена литературная премия "Александр Невский", учрежденная Союзом писателей России и "Центром гуманитарного и делового сотрудничества".

"Нелегко истребить память народа. Придет время, когда тысячи русских людей cтанут искать следы народной истории на тунисской земле. Усилия наших отцов по их сохранению не были тщетны".
Эти слова Анастасия Александровна написала в 1999 году, готовя к печати первое издание своих воспоминаний на русском языке.
Одну свою книгу она послала В.В.Путину. И в ответ получила книгу "От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным" с надписью, сделанной рукой президента России:
"Анастасии Александровне Манштейн-Ширинской в благодарность и на добрую память. В. Путин. 23 декабря 2000".

Н.Сологубовский и С. Филатов
Отрывок из книги "Несколько вечеров с Анастасией Александровной"

В Тунисе скончалась Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн. В Тунис она попала в 1920 году восьмилетней девочкой. Ее отец командовал одним из 33 кораблей Черноморской эскадры Императорского флота России, который обрел последнее пристанище в Бизертской бухте. 70 лет с паспортом беженки. Она не желала получать советское гражданство, отказывалась от французского и тунисского и ждала российского. Но мечта все-таки сбылась. Вдалеке от родины она хранила ей верность. Работу в тунисской школе совмещала с деятельностью в русском обществе. Только благодаря ее стараниям в Тунисе сохранились и действуют два православных храма - Александра Невского и Воскресения Христова. А ее именем в Бизерте еще при жизни названа площадь.

Несколько лет назад сотрудники интернет-редакции "Радио России" Олег Дербиков и Валерий Жаров во время поездки в Турис встретились с Анастасий Александровной и взяли у нее интервью.

"Родилась я на берегу Донца. Мне говорят, значит, вы - украинка. Я отвечаю - да, я родилась на Украине - это самая настоящая Киевская Русь. Это колыбель русского государства. Слова-то Украина появилось только в семнадцатом столетии, когда поляки забрали территорию. И поляки дали это название - как окраина Польши. А Владимир-то крестил Киевскую Русь. И Ярослав Мудрый Киевский писал свод законов, которые назывались "Русская правда". И свод законов считался как бы первым камнем русской империи.

Папа родился в Царском Селе. Мама родилась в Петербурге. Вся ее родня, которую она помнит родились все в Петербурге. Да и прадед, и прабабушка. Прадед мой был генерал Насветевич, флигель-адъютант Александра Второго, и личный друг будущего Александра Третьего, которому он давал уроки фехтования.

Я хорошо даже помню мою старенькую прабабушку Марию Петровну Насветевич, которая умерла в 1915 году. А родилась в 1842 приблизительно. Пока она жила и освещала все имение, всю усадьбу, то и усадьба жила устоями предыдущего столетия. Так что я всегда слышала - все те же люди, которые при усадьбе работали. И при бабушке, я помню, до войны имение жило еще девятнадцатым столетием. Уже был ХХ век, но так как царствовала там прабабушка, то все устои были предыдущего века. И это детство позволило мне пережить потом все трудности последующей жизни. Потому что - это детство, это было мое царство. Это имение Рубежное. Этот большой парк. Но мне один раз кто-то сказал, видя, как мне пришлось всю жизнь бороться в иммигрантстве, потому что я не стала ни французской гражданкой, ни тунисской гражданкой. Я их люблю - и французов, и тунисцев, но я не хотела перестать быть русской, хотя России больше не было. Был Союз - СССР. Люди не могли сказать, кто они точно. А я могла говорить, что я русская, потому что ничего другого с моего рождения я не принимала и не приняла.

Я помню Россию такой, какой, может быть, никто теперь не видел. Я вижу Россию, которую мы пересекаем на поезде. А русские поезда были такие удобные! Они шире европейских поездов. Так красиво все это было. Человек с большим чайником проходил, открывались всякие корзинки, где всякие пирожки. То есть, что брали с собой люди. На установках большие буфеты на станциях!

А пересекая Россию, эти русские поля, которые засажены. Где растет пшеница, где красные маки, васильки во ржи… Я прекрасно помню, когда горки, и ручьи с горок, как блестит ручей. Это в моей детской памяти в течение, собственно, если вы посчитаете, то и не выйдет много - в течение пяти лет. Потому что один год, семнадцатый, мы уже не могли ехать.

И, вы знаете, Россия для меня - это были покрытые пшеном, рожью поля, серебристые ручейки по горам, по холмам, и остановки, и веселые поезда, молодежь, которая едет домой после учения. Вот что для меня была Россия.

Я думаю, что каждый может что-то сделать, чтобы Россия воспряла. Я могу сказать, что это такой исключительный русский народ. Я же знаю очень разные народы. И уже то, что иностранец, который попадал в прежнюю Россию, или который знакомился с русскими, которые несли старую русскую культуру, они с таким уважением… Мне часто говорят, почему нас не любят. Что значит - нас, и кто - не любит. Люди, которые сами культурные, которые достигли уровня культуры и которые встречаются с русскими, они очень ценят русскую культуру. Нашу культуру, которую старались уничтожить.

Первые годы революции, когда уничтожали первое крестьянство. Крестьянин - русский мужичок - он нес в себе русскую культуру земли. Тысячелетнюю культуру земли. Посмотрите, какие у нас - даже Слово о полку Игореве, когда вы читаете - это уже существовало во время Средневековья. Культурные иностранцы это очень ценят. И до сих пор я получаю книги - недавно в одной из книг русская женщина в Ливане из семьи Кузнецовых, которая написала книгу, приводит слова французских маршалов, которых она встречала. Один, она цитирует, говорит про русский народ: "Какие талантливые люди". И когда мне кто-то сказал из французов, но средненький, в начале войны, говорит, раз немцы в один месяц взяли Париж, то Москву возьмут в одну неделю. Я сказала, а вот вы теперь, с этого дня смотрите, считайте. Но это человек, который не знал русских, только понаслышке. Между прочем, так как Россия сама была как в закрытом котле в течение десяток лет, у нас не знают иностранцы, думают, что все замечательно и очень легко жить.

И самое, что для меня тяжелое, когда я слышу русского человека, который говорит, что лишь бы отсюда убежать, как можно дальше. Это меня страшно убивает, потому что наша иммиграция - люди отказывались от всего, только чтобы остаться русскими, и жили надеждой, что они вернутся в Россию - на каких угодно условиях. Но, конечно, не служить Сталину. Были возвращенцы, которые были такие наивные, что сказали, что Сталин дал амнистию, после Второй мировой войны. Вернулись, и Бог знает, что произошло с ними.

Странные сближения. Они бывают и не только между лицами, они бывают между временем. И возвращается время, и возвращается цикл. Я помню, как раздирались сердца у русских людей, что Андреевскому стягу нет салюта. И потом, как спускали здесь в последний раз Андреевский стяг. Как дрожала рука у старого боцмана. Как люди, которые знали историю, обращались так: "Видишь ли ты, великий Петр, твой флаг спускают, видите ли вы Синявин, Ушаков, Нахимов - ваш флаг спускают". Это было в 1920-1924 годах. И сказал им Сельманс - будет флаг снова развиваться. И вот приходил сюда "Седов", который в Мурманске стоит, с молодыми кадетами. А я в это время была в Москве, где могла остаться только пять дней, чтобы вернуться, потому что на "Седове" они хотели, чтобы я подняла Андреевский стяг в этом Бизертском канале. На том месте, где его спускали в 1924 году. Пришел "Седов", чтобы я подняла Андреевский стяг!

А вот мне дают русский паспорт - в 1997 году. В русском посольстве.

Хочу указать перемену времени, как цикл, закрывается, и новый цикл начинается. Я была тоже в Наварине, где вспоминали 1827 год, и славу русской земли. Я была и в Бизерте на спуске Андреевского флага в 1924 году. И вот теперь 11 марта 2003 года телефонный звонок - голос Бертрана Деланоэ - тогда мэр Парижа, я его знала совсем маленьким. Знала родителей, которые умерли. А он очень привязан к Бизерте. И он говорит: "Я стою в Санкт-Петербурге - это город, который нашел снова свое имя, перед Петропавловской крепостью. Солнце блестит. И Андреевский флаг развивается над Адмиралтейством". И для меня цикл полностью закончился. И новый начинается. И я так это вспоминаю одного французского маршала, который говорил - какой талантливый народ! Я так уверена в русском народе. Я не могу ошибиться. Так же, как наши отцы в него верили. Глубоко верили. Никогда не сомневались. Одно только, что они не дождались. А я дождалась. Поэтому, я считаю, имею право всем говорить: "Не скулите, не нойте - только от вас все зависит!" Есть люди, которые возвращаются в такой город, как Петербург или Москва, где теперь жизнь наладилась. Города возродились. Они возвращаются в собственную квартиру, возвращаются даже с маленькими экономиями. Они возвращаются к себе на родину, где никто вам не может сказать - что вы требуете, что просите, вы не у себя. И жалуются. Где они учились? Почему они не могут жить, когда им ничего не угрожает?! И когда у них теперь полная свобода! Мне говорят, "свобода - что такое свобода, когда не хватает на что-то?" Свобода - это все! Как сказал Владимир Владимирович Путин, когда в стране есть свобода и есть свободные люди, то можно все сделать, но надо чтобы каждый из нас что-то делал, а не ныть и скулить. Вот урок!"

Анастасия Ширинская и офицеры российского флота в Бизерте.
Фото Николая Сологубовского

5 сентября 2016 года исполнилось 104 года со дня рождения одной из самых известных российских соотечественниц, с именем которой связана история Русской военно-морской эскадры, которую в 1920 году увел из Крыма Врангель. После месяцев скитаний часть кораблей и судов с русскими людьми, уплывшие, как тогда говорили - «в эвакуацию», а, точнее, в изгнание, для некоторых - пожизненное, пришвартовались в порту тунисском по имени Бизерта.

В конце 1980-х годов авторы начали поиски хотя бы крох информации об этих людях и о судьбах Русской эскадры. Сегодня это - широко известная история, и нам, как журналистам и писателям, которые начали этот путь исследований истории Эскадры, очень приятно, что наши поиски не только внесли свой вклад в изучение истории России, но и были удостоены Премии «Ника» Российской Киноакадемии «За лучший документальный фильм 2008 года», который был назван в честь Анастасии Александровны Ширинской «Анастасия» и был снят по нашим материалам режиссером Александром Лисаковичем.

Стало быть, история Русской эскадры в Тунисе стала, конце концов, частью Истории нашей Родины. И, как написал один из авторов в книге о наших журналистских поисках: «Если и сделал я в своей жизни доброе дело, так спас, благодаря своим публикациям, две русских православных церкви на тунисской земле». Это - слова Сергея Филатова.

Храм Воскресения Христова в городе Тунис.
Фото Николая Сологубовского

5 сентября 104-й годовщину со дня рождения Анастасии Александровны Ширинской-Манштейн отметили друзья Русской эскадры в Бизерте, Москве, Севастополе, Лисичанске, Париже и других городах.

В Бизерте они посетили христианское кладбище, где находятся могилы русских моряков, затем собрались в Доме-резиденции Анастасии Александровны, созданным Фондом Русской эскадры Эльвиры Гудовой.

В Москве, в Доме русского зарубежья состоялся вечер памяти Анастасии Александровны, который организовали Общественная организация содействия сохранению культурного и исторического наследия Москвы «Москва и москвичи», Фонд «Русский очаг» и Дом русского зарубежья. В вечере приняли участие представители дипломатического корпуса, офицеры Флота, специалисты по Северной Африке и Ближнему Востоку, востоковеды, военные историки и журналисты-международники, люди, близко знавшие и помнящие Анастасию Александровну Ширинскую.

Был показан снятый в Тунисе документальный фильм режиссера Сергея Зайцева «Лики Отечества». Выступил певец Виктор Леонидов. Наталья Кириллова исполнила русские романсы начала XX века.

Собравшимся был представлен проект памятника Анастасии Александровне в тунисском городе Бизерта на площади, названной её именем.

Фото Дмитрия Сачека

Наши соотечественницы, проживающие в Бизерте, Лариса Богданова и Татьяна Мессауди, а также автор этих строк Николай Сологубовский организовали телемост и вышли на прямую линию с Центром русского зарубежья, рассказав участникам вечера о том, как в Тунисе хранят память о русской эскадре и об Анастасии Александровне.

Они выразили надежду на то, что наступит день и в столь любимом Анастасией Александровной Севастополе, в который она так мечтала вернуться, одна из площадей будет названа её светлым именем.

Сегодня, в честь памяти знаменитой соотечественницы, хотелось бы привести несколько страниц из многочисленных записей бесед, которые велись с ней на протяжении нескольких лет. Она, как будто это было предназначено судьбой, сохранила светлую память и до самых последних дней говорила: «Я здесь, чтобы рассказать людям…»

То, что прочитаете ниже - часть бесед с Анастасией Александровной Ширинской, записанных на камеру. Небольшая доля этих воспоминаний вошла в фильм «Анастасия» - лауреат «Ника-2008».

Анастасия Александровна Ширинская

Итак, страницы из книги воспоминаний. В дни, когда Анастасии Александровне Ширинской-Манштейн исполнилось бы 104 года.

«Анастасия Александровна. Русская женщина в Тунисе

В декабре 1920 года восьмилетняя девочка Настя, дочь командира эскадренного миноносца «Жаркий», старшего лейтенанта Александра Сергеевича Манштейна, прибыла с мамой и сестрами в Бизерту на одном из кораблей Русской эскадры из Севастополя. Всего в Бизерту пришли 33 корабля. Этот тунисский город-порт стал для них последней стоянкой.

В течение нескольких лет журналисты Николай Сологубовский и Сергей Филатов встречались с Анастасией Александровной и записывали ее рассказы. Мы предлагаем отрывок из книги «Анастасия Александровна. Судьба и память», изданной в 2012 году.

…В тот день Анастасия Александровна приняла нас радушно в своем домике рядом с православной церковью Александра Невского и сразу пригласила за стол. Сегодня, по ее словам, праздник: она угостила нас омлетом, который сама изготовила с картошкой, переданной из Петербурга.

Картошка из Петербурга! - повторила с гордостью Анастасия Александровна. - И очень вкусная! - добавила она.

И поверьте, омлет был действительно очень вкусным. Так за столом в тунисском доме за блюдом с русской картошкой протекала наша беседа о Русской эскадре, России и русских людях.

Потом были новые встречи и беседы на самые разные темы. Вот что рассказала нам русская женщина, которую тунисцы уважительно называют «Анастасией Бизертской», французы - «бабу», а русские - Анастасией Александровной.

Свою первую беседу с нами она начала с Андреевского флага, и память ее хранит прошлое до мельчайших подробностей.

Именно в Бизерте, куда в 1920 году после остановки в Стамбуле, а затем в Наваринской бухте пришли русские корабли, - рассказывает Анастасия Александровна, - был спущен Андреевский флаг, который когда-то поднял сам Петр Первый. Непобедимый и непокоренный флаг, спущенный самими русскими офицерами! Это произошло 29 октября 1924 года…

Я хорошо помню эту церемонию последнего подъема и спуска Андреевского флага, которая прошла на эсминце «Дерзком». Собрались все, кто еще оставался на кораблях эскадры: офицеры, матросы, гардемарины. Были участники Первой мировой войны, были и моряки, пережившие Цусиму. И вот в 17 часов 25 минут прозвучала последняя команда: «На Флаг и Гюйс!» и спустя минуту: «Флаг и Гюйс спустить!» У многих на глазах были слезы...

Помню взгляд старого боцмана, смотрящего на молодого гардемарина, взгляд непонимающий. Никто не понимал, что происходит. Веришь ли ты, Великий Петр, верите ли вы, Сенявин, Нахимов, Ушаков, что ваш флаг спускают? И французский адмирал переживал все это вместе с нами… А недавно мне подарили картину, вот она, художника Сергея Пен, «Спуск Андреевского флага…» - Анастасия Александровна показала рукой на картину, висевшую на стене.

В 1999 году в Бизерту пришел барк «Седов» с курсантами. И мне выпала честь совершить на барке подъем Андреевского флага... Три четверти века спустя… Эсминец «Дерзкий» - барк «Седов». Я подняла в небо этот флаг, символ России. Если бы могли это увидеть те, кто стоял в 1924-м году на эсминце!

А 11 мая 2003 года, когда Петербург праздновал трехсотлетие, раздался звонок и знакомый голос Бертрана Деланоэ, мэра Парижа, моего ученика, мне говорит: «Угадайте, откуда я вам звоню?» - «Из Парижа, конечно!» - отвечаю я. А он говорит: «Я стою перед Петропавловской крепостью, в Петербурге день солнечный, прекрасный, и над Адмиралтейством развивается Андреевский флаг!» Представляете, флаг Великого Петра развевается снова!

Андреевский флаг в Церкви Александра Невского в Бизерте

И я хочу написать о «reversibilite des temps», эти французские слова можно образно перевести как «неизбежное повторение исторических эпох», написать о том, как закрывается один цикл времени и начинается новый. Новый, но в котором повторяется предыдущий…

Вот в этот момент и бывают встречи или - я помню слова Пушкина - «странные сближенья»… Я очень чувствительна к переменам времени. Время действительно все необыкновенно меняет. Но надо прожить очень долгую жизнь и быть близким к Истории, чтобы стать свидетелем этих «странных сближений», о которых говорил Пушкин…

И еще я хочу написать, - Анастасия Александровна говорила спокойно, ничем не выдавая своего волнения, но в ее словах чувствовался неподдельный гнев, - о тех временах, когда убивали офицера только потому, что он носил фуражку морского офицера. Когда за слово «Родина» люди платили своими жизнями…

И о новых временах тоже! - Анастасия Александровна улыбнулась. - Когда пережито все тяжелое, когда можно увидеть, как великий народ начинает по-своему осваивать это пережитое, долго пребывая в неведении причин… Потому что трудно уничтожить память народа! И народ рано или поздно начинает искать следы своего прошлого!

Я вот думаю, сколько книг пишется, сколько нового люди узнают. Одни решаются сказать, другие решаются прочитать… Вот почему ко мне приходят люди. И они знают, я расскажу все искренно. Для того, кто любит Историю. Для того, кто не делит ее на «вчера» и «сегодня». Для него все интересно! И нет ничего более интересного, чем история своего народа.

Про миноносец «Жаркий»

В Новороссийске весной девятнадцатого года возрождался Черноморский флот. Папа ремонтировал миноносец «Жаркий». О Новороссийске у меня осталось одно воспоминание: ветер! Ветер сумасшедшей силы и улицы, запруженные беженцами... Помню такой же ветер в ноябре 1920-го в Севастополе, когда начался исход из Крыма Белой армии… Я и сейчас вижу толпы людей, куда-то спешащих, в руках узлы, чемоданы, баулы… И маму с корзинкой в руках, где были наши единственные ценности: иконы, старые фотографии и рукопись книги Христофора Германа Манштейна о России.

В ноябре 1920 года «Жаркий» стал одним из кораблей Императорской эскадры, которая ушла с армией Врангеля и тысячами жителей Крыма на бортах кораблей в Константинополь. Все моряки считали, что они вернутся в Севастополь, как только перевезут людей…

Почему я называю эскадру Императорской? Потому что до 1924 года на ее кораблях поднимались Андреевские флаги, символ Русской империи. А ведь они были отменены еще в 17-м году Временным правительством Керенского! Оно первым нанесло удар по традициям флота Петра Первого. А на эскадре в Бизерте сохранялись все традиции Российского Императорского флота и даже его морская форма. Кроме того, большинство офицеров, включая моего отца, никогда не присягали ни «временным», ни большевикам. Офицер присягает один раз в жизни, вы знаете это такое - присяга?

Помню, как миноносец «Жаркий» стоял пришвартованный недалеко от Графской пристани в Севастополе. Папа с матросами продолжал его ремонтировать, собирал машину. Кто-то сказал: «Манштейн сумасшедший!»

Александр Манштейн

А отец ответил: «Моряк не оставит свой корабль!» Корабли уходили один за другим, а его миноносец все еще стоял у пристани. Так и не получилось у отца завести машину. И тогда к нам подошел буксир, к нему прицепили миноносец, и наш корабль двинулся от причала туда, где на рейде стоял огромный корабль «Кронштадт», плавучий завод с мастерскими.

Когда мы вышли в море, начался шторм! Буря! Тросы начали лопаться. Старый боцман, звали его Демьян Шмель, на вопрос: «Тросы будут держаться?» ответил: «Может, будут, а может, не будут». Он хорошо знал: с морем ничего заранее неизвестно…

Командиром «Кронштадта», на борту которого было около трех тысяч человек, был Мордвинов. Он видел, как лопались тросы, как «Жаркий», тоже с людьми на борту, исчезал в темных волнах, он знал, что на «Кронштадте» мало угля, и его может не хватить до Константинополя. Но снова и снова «Кронштадт» разворачивался, искал «Жаркого»…

Анастасия Александровна замолчала. Наступила тишина, и только было слышно, как завывал ветер за окном ее бизертинского дома. Как тот ветер, в 1920-м в бушующем Черном море…

И снова «Кронштадт» находил, снова матросы крепили тросы… И снова огромный «Кронштадт» тащил маленького «Жаркого» на буксире, но Мордвинов сказал: «Если оторвется, больше искать не будем!» И тогда нас ночью, с огромным трудом пересадили на «Кронштадт», а Демьян Шмель прибег к последней мере… - Анастасия Александровна улыбнулась. - Он привязал икону Николая Угодника с миноносца «Жаркий» к веревке и спустил ее в воду. И «Кронштадт» шел вперед, таща за собой «Жаркого», беспомощного, без машин, без матросов на борту, до самого Константинополя, на буксире и с верой старого боцмана в Николая Угодника…

Анастасия Александровна повернулась и посмотрела в угол комнаты. На икону Христа Спасителя: «Эта икона тоже была на «Жарком». Папа спас ее в 1919-м году во время эвакуации из Одессы, вырвал из рук грабителей Храма. А в 1924-м папа взял ее домой. Когда кончилась судьба «Жаркого» и других кораблей, папа часто молился перед этой иконой. И я тоже. И чаще всего не за себя. А за других… Мои ученики мне часто звонили и говорили: «Я буду держать экзамен. Вы за меня помолитесь!»

И вот недавно звонит один тунисец, представляется и говорит: «Я ваш бывший ученик, я теперь выхожу на пенсию, я инспектор образования, но я помню и сейчас, как я попросил вас, когда пошел на экзамен, тогда, давно, я попросил вас помолиться за меня, и я сдал экзамен, и вот теперь я хочу поблагодарить вас…»

Мой правнук наполовину уже француз, но когда в 2003 году он приезжал в Бизерту, его крестили в православную веру в церкви, в честь моряков, чтобы он не забывал, что его бабушка - дочь моряка!

Как эскадра попала в Бизерту?

Из сообщения штаба русского флота: «Из Константинополя в Бизерту [вышли корабли] с 6388 беженцами, из которых - 1000 офицеров и кадет, 4000 матросов, 13 священников, 90 докторов и фельдшеров и 1000 женщин и детей».

О, это длинная история!.. Через полтора месяца после исхода из Севастополя, уже в декабре 1920 года, когда мы были в Константинополе, Франция принимает решение предоставить Русской эскадре под стоянку порт Бизерта в Тунисе, находившемся в то время под французским протекторатом. Правда, при этом было заявлено, что отныне эскадра «не принадлежит никакому государству, а находится под покровительством Франции».

Переход российских кораблей в Бизерту возглавил командир французского крейсера «Эдгар Кине» Бергасс Пти-Туар. Корабли плыли с французскими флагами на грот-мачтах, а на корме развевались Андреевские флаги. Нас с мамой, как и других членов офицерских семей, доставил в Бизерту пассажирский пароход «Великий князь Константин».

Русские корабли плыли к стране древнего Карфагена. Эней когда-то плыл той же дорогой, и Одиссей - какой совпадение! - этой же дорогой доплыл до Джербы, острова лотофагов (этот остров, современный курорт, находится на юге Туниса - авт.). Все это впоследствии будет для меня тесно связано с историей Туниса, куда так неожиданно занесла нас судьба.

И вот 23 декабря 20 года мы увидели с палубы Бизерту, этот тунисский порт, в котором многим из нас предстояло прожить всю жизнь. Мы пришли одни из первых. Военные корабли стали прибывать группами уже вслед за нами.

Всего их было тридцать три, включая два линкора «Генерал Алексеев» и «Георгий Победоносец», крейсеры «Генерал Корнилов» и «Алмаз», десять эскадренных миноносцев - среди них был и миноносец «Жаркий» под командованием моего отца, он пришел 2 января - а также канонерские и подводные лодки, ледоколы, буксиры, другие суда. Мы приветствовали появление каждого нового корабля. Праздником стал день 27 декабря, когда за волнорезом появились огромные башни линкора «Генерал Алексеев». Он доставил в Бизерту гардемаринов и кадетов Севастопольского морского корпуса.

«Жаркий» пришел одним из последних. Бравый Демьян Логинович Шмель очень переживал вместе с нами отсутствие «Жаркого». Каждое утро, с восходом солнца, он уже был на палубе и обозревал горизонт. Он и увидел его первым! 2 января 1921 года мы проснулись от его стука в каюту. В утреннем тумане, на гладкой воде рейда, стоял маленький миноносец - наконец-то на якоре - и он… спал... Спал в настоящем смысле слова. Никого не было видно на палубе. Ничего на нем не двигалось. Люди проспали еще долго, и мы поняли почему, когда услышали их рассказы о последнем переходе.

На чужом берегу

То, что все корабли дошли до места назначения, кажется чудом! Всего же на кораблях, ушедших из Константинополя, было перевезено в Тунис более шести тысяч человек. Так на земле Туниса, под синим небом «Африки моей» - помните эти слова Пушкина? - среди пальм и минаретов, возникла небольшая русская колония!

Но на землю эту мы вступили не сразу. Вначале был долгий карантин, французы боялись «красной чумы», они в каждом русском матросе видели большевика. Корабли стали на якорях у южного берега Бизертинского канала и в бухте Каруба. Наши офицеры и матросы сдали свое оружие сразу же по прибытию в Бизерту; и теперь корабли на рейде охранялись тунисскими часовыми...

Потом нам не мешали сходить на берег, - продолжила свой рассказ Анастасия Александровна. - Мы могли спускаться сколько угодно. Но денег ни у кого не было, покупать мы ничего не могли, мы никого не знали... Так что жизнь, особенно для детей, шла на корабле. Это был наш особенный мир. У нас была школа, была церковь. Вся жизнь протекала по старым русским обычаям. Русские праздники праздновались.

Французы осознали, что эти русские останутся в Тунисе надолго, - продолжила свой рассказ Анастасия Александровна, - поэтому и приняли решение создать для них лагеря беженцев. Не все же время людям жить на борту кораблей! И вот в Бизерте, Табарке, Монастире и еще нескольких городах организовали семь лагерей.

Капитан 2-го ранга Н. Монастырев (правнучка которого Галли Монастырева сейчас была одним из организаторов вечера памяти А.А. Ширинской в Москве - авт.), один из эмигрантов, вспоминал в книге «В Черном море», изданной в те годы Париже: «Лишь начались работы по строительству лагерей, многие отправились на берег, несмотря на то, что зарплату предлагали маленькую... Власти озаботились поисками работы для беженцев, а те искали ее со своей стороны, поскольку в самих лагерях жизнь им не нравилась. Быстро эти лагеря опустели, и вскоре остались в них лишь женщины, дети да инвалиды».

А что же было делать? - задает вопрос Анастасия Александровна. - Французы брали русских на предприятия и в учреждения: на железные дороги, на почту, в школы и даже в медицинские ведомства. Очень много русских работало на тунисских дорогах. Русские работали там, где никто не хотел. На юге, в Сахаре, например. А туда сообщение было трудное - машин никто не имел, автобусы ходили очень редко. Мой двоюродный брат два года пробыл на юге, в пустыне и научился местным языкам - знал диалекты, берберский язык.

В те времена в Тунисе, как рассказала Анастасия Александровна, ходила такая фраза: «Если вы видите палатку на краю дороги или убежище под дубами Айн-Драхама, вам может пригодиться знание русского языка: один шанс на два, что этот землемер или лесник - русский».

Если беженцы из числа гражданских думали о хлебе насущном и о том, как устроить свою новую, далеко не легкую жизнь, то часть морских офицеров, не теряя духа, решила воссоздать в Бизерте Морской корпус.

Несколько слов об истории Морского корпуса. Он был создан Петром I в 1701 году сначала в Москве под названием «Школа математических наук и навигации», а затем в Петербурге уже как чисто морское училище. Его слушателей именовали гардемарины. Со временем учебное заведение получило имя Морского корпуса.

…До сих пор на горе Кебир, в трех километрах от центра Бизерты видны остатки старого форта, где в двадцатые годы разместились учебные классы Морского корпуса. Рядом разбили лагерь Сфаят - для персонала и складов. С 1921 года - спустя месяцы после прихода эскадры - здесь началась подготовка младших офицеров и гардемаринов. Под руководством директора училища адмирала А. Герасимова программы занятий были преобразованы для подготовки воспитанников в высшие учебные заведения. Да, во Франции и в других странах Европы, но Директор, говоря о своих подопечных, всегда подчеркивал, что они «готовились стать полезными деятелями для возрождения России». До конца дней продолжал Александр Михайлович переписку со многими из своих воспитанников, сохранив в их сердцах благодарную память.

Офицеры и матросы эскадры в Бизерте.

Морской корпус просуществует до мая 1925 года. И поразила нас еще одна деталь, связанная с историей Морского корпуса, в воспоминаниях о тех днях контр-адмирала Пелтиера, бывшего курсанта Морского корпуса в Бизерте. публиковавшихся в 1967 году в «Морском сборнике», издававшемся во Франции: «Дозволено думать, что бывшие ученики Морского корпуса с интересом, а возможно, и с ностальгией следят за прогрессом морского дела в России, от которого они отрезаны и которое в Ленинградском училище, носящем имя Фрунзе, возродилось в стенах, где прежде Санкт-Петербургская школа готовила офицеров. Каков бы не был политический режим, военные моряки остаются самими собой...»

…А когда Германия в ходе Второй Мировой воны захватила Тунис, русские военные моряки и их дети на чужбине вступили в бой с фашизмом. Их имена - на мраморной доске в русской церкви Воскресения Христова в Тунисе. Но это - другая история, интересная и захватывающая. Которую мы назвали «Штирлиц в Северной Африке»…

Мы еще продолжали жить на «Георгии», когда в Бизерту прибыла советская комиссия по приемке кораблей Русской эскадры. Возглавлял комиссию известный ученый, академик Крылов. Был среди ее членов и бывший главнокомандующий Красным Флотом Евгений Беренс, старший брат адмирала Михаила Андреевича Беренса, последнего командующего последней русской эскадры под Андреевским флагом. Тогда два брата могли протянуть друг другу руку, но…

На период осмотра кораблей советскими экспертами Михаил Андреевич уехал из Бизерты в столицу. Братья, которые не виделись столько лет, так и не встретились! Почему? Разгадку нашли потом во французских архивах: французы взяли с членов советской комиссии подписку, что у них не будет никаких контактов ни с русскими офицерами, ни с тунисцами!

Комиссия ни до чего не договорилась с французами. Флот, «покровителем» которого в свое время объявила себя Франция, стал предметом торга. Франция соглашалась передать военные корабли только в том случае, если Советский Союз признает дореволюционные долги России Франции…

Комиссия уехала из Бизерты ни с чем. Переговоры длились годами, русские корабли так и стояли в озере, и в арсенале Ферривиль. Все матросы и офицеры вынуждены были покинуть корабли. После спуска Андреевского флага это уже не была территория России. И мы становились просто беженцами, и с паспортом беженца, я не отказалась от российского гражданства, я прожила все эти годы, - рассказывала Анастасия Александровна Ширинская…

Вот что говорил мой старинный друг Делаборд, назначенный в те 1920-е годы в Бизерту. Он был так поражен призрачными силуэтами русских кораблей, что по сей день будто они все еще у него перед глазами: «Я бродил по пустынной набережной Сиди-Абдаля вдоль ряда судов без экипажей, нашедших здесь покой в грустной тишине, - целая армада, застывшая в безмолвии и неподвижности. Старый броненосец со славным именем «Георгий Победоносец»; другой - «Генерал Корнилов», совсем новый еще линейный корабль водоизмещением 7000 тонн; учебные суда «Свобода», «Алмаз»; пять миноносцев... Чуть слышен плеск волн меж серыми бортами да шаги часовых «бахариа» в форме с синими воротничками и в красных шешьях с болтающимися помпонами».

Старожилы Бизерты помнят эти призрачные силуэты русских кораблей, застывших безжизненно и одиноко под африканским солнцем. Можно ли найти более печальную картину?!

Эти корабли еще хранили свою душу, часть нашей души…

Потом Франция начала продавать русские корабли на металлолом. В 1922 году первыми стали «Дон» и «Баку». К концу года подобная участь постигла корабли «Добыча», «Илья Муромец», «Гайдамак», «Голанд», «Китобой», «Всадник», «Якут» и «Джигит». Все они были проданы Францией в Италию, Польшу и Эстонию. Огромный «Кронштадт» был переименован в «Вулкан» и отдан французскому флоту. Постепенно и другие корабли были проданы на слом: «Георгий Победоносец», «Кагул» («Генерал Корнилов»), «Алмаз», «Звонкий», «Капитан Сакен», «Гневный», «Цериго», «Ксения»…

Число русских в Тунисе уменьшалось. Они уезжали в Европу, Америку, даже в Австралию… А когда морякам поступило из Парижа обещание обеспечить туда бесплатный проезд, то многие уехали из тех, кто еще нес службу на кораблях. В 1925 году в Тунисе оставалось только 700 русских, из которых 149 жили в Бизерте.

Храм Александра Невского в Бизерте

И судьба «Жаркого», нашего миноносца, тоже была печальной, - вспоминает Анастасия Александровна. - И тогда, в середине 1930-х годов, среди русских моряков возникла прекрасная мысль: увековечить память этих кораблей, построить храм в память о Русской эскадре. С полного одобрения Французского морского командования образовался комитет по сооружению в Бизерте памятника-часовни. В состав комитета вошли контр-адмирал Ворожейкин, капитаны первого ранга Гильдебрант и Гаршин, капитан артиллерии Янушевский и мой отец. Комитет обратился с призывом ко всем русским людям общими усилиями помочь делу сооружения памятника родным кораблям на африканском берегу. Приступили к постройке в 1937 году. А в 1939 году храм был закончен. Завесой на Царских вратах храма стал сшитый вдовами и женами моряков Андреевский флаг.

Иконы и утварь были взяты из корабельных церквей, подсвечниками служили снарядные гильзы, а на доске из мрамора названы поименно все 33 корабля, которые ушли из Севастополя в Бизерту…

Пятиглавая церковь носит имя святого князя Александра Невского. В ней состоялись прощальные церемонии по кораблям эскадры. Отпевали здесь, прежде чем проводить на кладбище, и русских офицеров и матросов.

Храм Александра Невского в Бизерте.
Фото Николая Сологубовского

В 1942 году храм пострадал от бомбардировок. И снова было обращение за помощью к русским людям. Анастасия Александровна достала рукопись: «Я вам прочитаю то, что написал контр-адмирал Тихменев, начальник штаба Русской эскадры в Бизерте: «Там, в Бизерте сооружен скромный Храм-Памятник последним кораблям Российского Императорского Флота, в нем завеса на Царских Вратах - Андреевский стяг, в этом Храме-Памятнике мраморные доски с названиями кораблей эскадры. Храм этот будет служить местом поклонения будущих русских поколений».

Она протянула нам рукопись: «Здесь я написала об Андреевском флаге. В память о моих родителях… Всему приходит свое время. Всему - но не для всех. В этом храме я прощалась в феврале 1964 года со своим отцом… Его гроб был покрыт Андреевским флагом, тем, который развевался над его кораблем… Потом провожала и других… Все они умерли в большой бедности…»

Как сложилась судьба других русских офицеров? «Многие попали во Францию и там работали таксистами и рабочими на заводах. Сейчас много книг выходит, в которых рассказывается о судьбах русских за границей. Вот недавно вы мне передали книгу от Ирины, она живет в Ливане, в книге она рассказывает о себе и других русских…

А в Париже живет очень знающий историю Русского флота человек, инженер по образованию, Александр Плотто. Ему дали право изучать архив Русского флота во Франции, и он сидит днями за компьютером. Я звоню ему: «Алик, есть много людей в России, которые начинают понимать. И кто им может помочь? Я делаю все, что могу. Вот еще один человек обратился ко мне. Ты сможешь?» И он потом мне позвонил: «Спасибо, что ты указала мой адрес и телефон. Я теперь могу помочь тем, кто ищет родственников».

И вот Александр Плотто мне сообщает: в 1900 году в порт Бизерты заходил броненосец «Александр Второй». В 1904 году в порту побывал корабль «Николай Второй». В 1908 году в Бизерту заходили русские моряки - балтийцы после кругосветного плавания. Интересна и такая деталь: морской отряд под командованием Небогатова бросил здесь якоря на пути к Цусиме. И вот в 1920 году знакомый русским морякам порт становится для покинувших Россию пристанищем. Кому временным, кому вечным…

«Я хотела остаться русской!»

Меня часто спрашивают, почему я не покинула Бизерту, - говорит Анастасия Ширинская. - У меня не было никакого другого гражданства кроме российского. Отказалась от французского. Я хотела остаться русской! Хотя здесь, в Бизерте, я вышла замуж в 1935 году, и мои трое детей родились в Бизерте. Здесь жили мои родители. В Бизерте живут мои первые ученики; мне выпало учить и их детей и внуков.

В 17 лет я начала немного подрабатывать репетиторством, покупала книги, одевалась и даже начала собирать деньги, чтобы продолжать учиться в Европе. Я зарабатывала частными уроками математики, и только потом, после 1956 года, когда Тунис стал независимым, мне разрешили постоянно преподавать в лицее. Работы было много. После лицея я бежала домой, где меня ждали ученики и частные уроки…

Моя жизнь тесно связана с развитием Бизерты, европейской части которой было в те времена не более тридцати лет. Большая часть французского населения состояла из военного гарнизона, который обновлялся каждые два или четыре года. Но было также много статского населения: чиновников, врачей, фармацевтов, мелких коммерсантов... Все они обосновались «на веки вечные», все видели будущее своих семей в стране Тунис.

…Добавим от себя, что русские тоже внесли свою долю в развитие города. Культурный уровень этой эмиграции, ее профессиональная добросовестность, умение довольствоваться скромными условиями - все это было оценено тунисским обществом. Эти качества первой русской эмиграции объясняют ее популярность: слово «руси» не было обидой в устах местных, но скорей - рекомендацией.

Много лет спустя, уже в независимом Тунисе, первый президент страны Хабиб Бургиба, обращаясь к представителю русской колонии, скажет, что «русские всегда могут рассчитывать на его особую поддержку».

В Бизерте конца 1920-х годов русские не были больше иностранцами, - улыбается Анастасия Александровна. - Их можно было встретить везде: на общественных работах, и в морском ведомстве, и в аптеке, и в кондитерских, и кассирами, и счетоводами в бюро. На электрической станции тоже было несколько русских. Когда случалось, что свет тух, всегда кто-нибудь говорил: «Ну что делает Купреев?» Она рассмеялась и повторила: - Да, все так и спрашивали: «Опять этот Купреев? Что делает Купреев?» И уже серьезно добавила: - Так Бизерта стала частью моей души… И меня уже никогда не отпустят тени тех, о чьей честности, верности присяге, любви к России я должна говорить всем, кто сегодня приезжает сюда…

17 июля 1997 года в Посольстве России в Тунисе Анастасии Александровне был торжественно вручен российский паспорт.

…Анастасия Ширинская ушла из жизни, но мы не можем забыть то, какой огромный вклад внесла она в сохранение памяти о Русской эскадре, ушедшей в 1920 году из Крыма в тунисский порт Бизерта. Это - часть нашей истории. А также урок в том, что ни один русский морской офицер, ни один русский моряк не изменил присяге России. Ни один из них не поднял руку на Родину. Хотя в дни Второй мировой вокруг них было немало «зазывателей» на войну против СССР.

«Родина у нас одна, мы её сыны!» И дочери. Иначе, чем Гражданский подвиг, жизнь Анастасии Ширинской и не назвать. Почти век вдали от России и навсегда - с Россией!

… - Очень вкусная картошка! - Мы сказали это искренно: Анастасия Александровна всегда принимала своих гостей с настоящим русским гостеприимством.

А с Алтая мне привезли алтайский мед! И даже из Сахалина приезжали! Так что мне только остается восклицать, как индейцы, которые кричали Колумбу: «Ура! Нас открыли!»

Анастасия Александровна снова рассмеялась, и лучики побежали по ее лицу. Чувствовалось, что она радуется каждому русскому «Колумбу».

И не только из России и Украины приезжают. Из Германии, Франции, Мальты, Италии, потомки тех, кто пришел с эскадрой в Бизерту, и мои ученики, которым я преподавала. Мне многие помогают, чем могут. Передают деньги на церковь. Вы знаете, в каком состоянии находился «русский уголок» на бизертинском кладбище? Разбитые плиты, разоренные могилы, запустение... Но с помощью посольства России и Российского культурного центра в Тунисе на кладбище воздвигли памятник офицерам и матросам эскадры. Все больше и больше русских людей приезжает на древнюю землю Карфагена, чтобы найти следы своей Истории, Истории России. Это, я считаю, великий знак!

Почему я говорю об этом? Я хочу сказать, что есть стоимости моральные, которые мне дороги. Я принадлежала к сплоченной, дружной морской среде. И я храню традиции этой среды. И я надеюсь, что мои внуки их сохранят. И что другие тоже их сохранят…

«Нелегко истребить память народа. Придет время, когда тысячи русских людей станут искать следы народной истории на тунисской земле. Усилия наших отцов по их сохранению не были тщетны», - эти слова Анастасия Александровна написала в 1999 году, готовя к печати первое издание своих воспоминаний на русском языке.

В знак признательности Анастасии Александровне за ее огромный вклад в развитие тунисско-российских отношений тунисские власти приняли решение назвать площадь в Бизерте ее именем. Площадь, на которой в 1930-е был возведен православный Храм Александра Невского.

Фото Николая Сологубовского

Бонус. Фильм «Анастасия», лауреат Премии «Ника»:

Фото Николая Сологубовского

Материалы по теме

Please enable JavaScript to view the

День рождения Анастасии Александровны Ширинской-Манштейн.

5 сентября друзья Русской Эскадры в Бизерте, Москве, Севастополе, Лисичанске, Париже и других городах отметили 104-й годовщину со дня рождения Анастасии Александровны Ширинской-Манштейн.

В Бизерте они собрались в Доме-резиденции Анастасии Александровны после посещения христианского кладбища, где находятся могилы русских моряков.

В Москве, в Доме Зарубежья на Таганке состоялся памятный вечер Анастасии Александровны.

Его организовали «Москва и москвичи», фонд «Русский очаг», Дом русского зарубежья им. А.Солженицына. Приняли участие представители дипломатического корпуса, специалисты по Северной Африке и Ближнему Востоку, востоковеды, военные историки и журналисты-международники, люди, близко знавшие и помнящие Анастасию Александровну.

Был показан снятый в Тунисе документальный фильм режиссера Сергея Зайцева «Лики Отечества» выступил певец Виктор Леонидов. Собравшимся представили проект скульптуры Анастасии Александровне в Тунисе в городе Бизерта на площади ее имени.

Собравшиеся организовали телемост Бизерта-Москва, в котором участвовали из Бизерты Лариса Богданова, Татьяна Мессауди и Николай Сологубовский.

Светлая память!

Ее имя – Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн.

Российские военные моряки называют ее «бабушкой Русского флота».

Тунисцы и друзья называют просто – Бабу.

Мэр Бизерты говорит о любви, которая связывает ее и город уже сто лет.

Площадь, на которой находится Храм Александра Невского, названа ее именем.

Многие годы она возглавляла православную русскую общину в Тунисе.

За свой неутомимый и благородный подвижнический труд она была награждена орденами и почетными знаками России, Туниса и Франции.

Ее книга воспоминаний «Бизерта. Последняя стоянка» была переиздана несколько раз и получила литературную премию Александра Невского.

Ее просьбу о судьбе православных храмов в Тунисе выполнил Патриарх Московский и всея Руси.

Президент России посылал ей поздравительные телеграммы и подарил свою книгу с дарственной надписью: «В благодарность и на память».

Мэр Парижа называл ее «мамой» и каждый год навещал ее.

Документальный полнометражный фильм «Анастасия», сделанный о ней российскими кинематографистами, был признан в России лучшим неигровым фильмом 2008 года.

Из России, Украины, Франции, Германии, Швейцарии и других стран приезжали в Бизерту люди, чтобы навестить ее и послушать ее рассказы о Русской эскадре и русских судьбах, посетить храмы, поклониться могилам русских моряков.

Вдали от Родины, она сберегла в душе Россию, веру и любовь к русской культуре и истории.

Ее имя – Анастасия Александровна Ширинская.

В 2004-2009 годах мне посчастливилось быть рядом с ней в течение многих дней. Был снят фильм «Анастасия», который получил премию «Ника» Российской Киноакадемии как лучший документальный фильм России 2008 года. Издана книга «Анастасия Ширинская. Судьба и память». Сделаны телесериалы «Анастасия. Воспоминания о Севастополе», «Русская эскадра», «Бизерта – Севастополь. Моской поход, 2010». Видеокамера, фотоаппарат, магнитофон сохранили ее образ, ее воспоминания и размышления, слова, обращенные ко всем нам.

Мне так больно, когда читаешь разное

и видишь, как злоумышленно искажают правду.

Больше всего я ненавижу неправду!

И как хочется, чтобы люди узнали правду.

О тех, кто уже ничего не может сказать…

Анастасия Ширинская

Глава первая

«БЫВАЮТ СТРАННЫЕ СБЛИЖЕНИЯ»

5 сентября 2012 года друзья Анастасии Александровны Ширинской, которая прожила всю жизнь в тунисском приморском городе Бизерта, отметят сто лет со дня ее рождения .

23 декабря 1920 года восьмилетняя девочка Настя, дочь командира эскадренного миноносца «Жаркий», старшего лейтенанта Александра Сергеевича Манштейна, прибыла с мамой и сестренками в этот порт на одном из русских кораблей.

Мы познакомились с Анастасией Александровной в 1987 году. Тогда Сергей Владимирович Филатов, корреспондент газеты «Правда» в Алжире, приехал в командировку в Тунис, а я работал в этой стране корреспондентом Агентства печати Новости.

"Надо, чтоб кто-то, хоть один человек, в нужный момент оказался на нужном месте, чтобы цепь – от поколения к поколению – не прервалась". Так Анастасия Александровна говорила о сохранении Истории .

И такой человек нашелся. Сергей Владимирович первым рассказал в советской прессе о ней и Русской эскадре. Потом в Бизерту приехали другие журналисты и съемочная группа советского телевидения. Так началась открываться правда о другой, «рассеянной России» в Северной Африке…

«Он отдал Пушкину приказ быть!»

Из встреч с Бабу, как называли Анастасию Александровну близкие, мне особенно запомнилась одна, которая состоялась в 2007 году. Тогда она начала нашу беседу рассказом о своей будущей книге.

– Я вот о чем хочу написать... И начать издалека, с 1547 года, года венчания на царство Ивана Грозного. В Тунисе – это время корсаров Барбароссы, которые господствовали в Средиземноморье. В Крыму – татарское ханство. Россия воюет с Турцией. Петр Первый и его арап Аннибал, который родом из Африки . Потом на русский трон восходит Екатерина. При ней начинаются торговые связи России и Туниса.

И вот Пушкин пишет, что в Истории «бывают странные сближения». В самом Пушкине, великом русском поэте, течет африканская кровь.

Мой племянник Коля пишет мне из Тулузы: «Бабушка, здесь спорят: Пушкин – он из Камеруна или Абиссинии?»

Одно известно, что восьмилетнего Ибрагима, прадеда Пушкина, привезли в Россию из Стамбула от русского посла, да еще окольными путями. К Петру Первому, вот к кому привезли мальчика.

Марина Цветаева пишет о Петре Первом: « I l a donne `a Poushkin e l`ordre d`etre!»

Анастасия Александровна переводит эту фразу: – «Он отдал Пушкину приказ быть!» – и читает по памяти стихи Цветаевой:

И шаг, и светлейший из светлых

Взгляд, коим поныне светла...

Последний – посмертный – бессмертный

Подарок России – Петра.

– И через сто лет в четвертом поколении Аннибала родился Пушкин, – добавляет она. – Поэт гордился, что в нем африканская кровь. И говорил: «Под небом Африки моей!»

Анастасия Александровна декламирует по памяти:

Придет ли час моей свободы?

Пора, пора! – взываю к ней;

Брожу над морем, жду погоды,

Маню ветрила кораблей.

Под ризой бурь, с волнами споря,

По вольному распутью моря

Когда ж начну я вольный бег?

Пора покинуть скучный брег

Мне неприязненной стихии,

И средь полуденных зыбей,

Под небом Африки моей,

Вздыхать о сумрачной России,

Где я страдал, где я любил,

Где сердце я похоронил...

Добавлю к сказанному Анастасией Александровной. Продолжая работать над пушкинской «африканской» темой, «открытой» для меня с «тунисской» стороны, я нашел примечание к 50-й строфе первой главы «Евгения Онегина», где Александр Сергеевич Пушкин пишет о своих корнях:

«Автор со стороны матери происхождения африканского. Его прадед Абрам Петрович Аннибал на 8 году своего возраста был похищен с берегов Африки и привезен в Константинополь. Российский посланник, выручив его, послал в подарок Петру Великому, который крестил его в Вильне. Вслед за ним брат его приезжал сперва в Константинополь, а потом в Петербург, предлагая за него выкуп; но Петр I не согласился возвратить своего крестника. До глубокой старости Аннибал помнил еще Африку, роскошную жизнь отца, 19 братьев, из коих он был меньшой; помнил, как их водили к отцу, с руками, связанными за спину, между тем как он один был свободен и плавал под фонтанами отеческого дома; помнил также любимую сестру свою Лагань, плывшую издали за кораблем, на котором он удалялся.

Восемнадцати лет от роду Аннибал послан был царем во Францию, где и начал свою службу в армии регента; он возвратился в Россию с разрубленной головой и с чином французского лейтенанта. С тех пор находился он неотлучно при особе императора. В царствование Анны Аннибал, личный враг Бирона, послан был в Сибирь под благовидным предлогом. Наскуча безлюдством и жестокостью климата, он самовольно возвратился в Петербург и явился к своему другу Миниху. Миних изумился и советовал ему скрыться немедленно. Аннибал удалился в свои поместья, где и жил во все время царствования Анны, считаясь в службе и в Сибири. Елисавета, вступив на престол, осыпала его своими милостями. А.П. Аннибал умер уже в царствование Екатерины, уволенный от важных занятий службы, с чином генерал-аншефа на 92-м году от рождения. Сын его, генерал-лейтенант И.А. Аннибал принадлежит бесспорно к числу отличнейших людей екатерининского века (умер в 1800 году)».

Тунисский друг Пушкина, корсар в отставке Морали

– Вы меня спросите, к чему я это все говорю? – спрашивает меня Анастасия Александровна. – Почему я вспомнила пушкинские слова, что в Истории «бывают странные сближения»? Так вот, в двадцатые годы девятнадцатого века Пушкин встречается в Одессе с Морали, выходцем из Туниса, они очень подружились. Пушкин его называет «мавр Али»…

Сколько раз я, как и другие ее собеседники, мог убедиться, что у Анастасии Александровны прекрасная память на персоналии, события и даты!

В средние века, во времена корсаров были три брата-пирата по фамилии Барбаросса. Младший брат, Хайреддин, один из предводителей тунисских корсаров, чинил свои корабли в бухте Наварин. Запомните, в бухте Наварин, на Балканах, и там есть местность Морея. В 1534 году…

– Да, я помню, – уверенно говорит Анастасия Александровна, – в 1534 году Хайреддин уплывает из Наварина в Алжир и у берегов Туниса попадает в шторм. Чтобы переждать непогоду, он высаживается в… Бизерте, да, да, в которой мы сейчас с вами пьем чай. А одним из его корсаров был Муралли, то есть «человек из Мореи».

И вот представьте себе, что в Бизерте у меня среди тунисских друзей есть семья Муралли. И господин Муралли однажды показывает мне письмо за подписью тунисского бея, дающего его далекому предку Муралли право заниматься… корсарством!

Анастасия Александровна показывает на книжные полки, которыми заставлена ее маленький рабочий кабинет, и продолжает:

– А Пушкин как-то сказал своему другу Морали: «Может, и мой предок, и твой дружили вместе!» И друзьям Пушкин говорил то же самое о Морали: «У меня лежит к нему душа, кто знает, может быть, мой дед с его предком были близкой родней...» Ну как, как он это почувствовал?

Она берет одну из книг, лежащую на письменном столе, и раскрывает ее на странице, заложенной листом бумаги с пометками:

– Пушкин в девятой главе «Евгения Онегина» пишет:

Я жил тогда в Одессе пыльной...

Там долго ясны небеса,

Там хлопотливо торг обильный

Свои подъемлет паруса;

Там все Европой дышит, веет,

Все блещет югом и пестреет

Разнообразностью живой.

Язык Италии златой

Звучит по улице веселой,

Где ходит гордый славянин,

Француз, испанец, армянин,

И грек, и молдаван тяжелый,

И сын египетской земли,

Корсар в отставке, Морали.

Действительно, было о чем задуматься после слов Анастасии Александровны. И пусть не смущает, что Пушкин называет Морали «сыном египетской земли». В его эпоху многие называли Северную Африку то Ливией, то Варварией, то Берберией, то Египтом…

А вот что пишет о Морали Липранди, который был знаком и с Морали, и с Пушкиным: "Этот мавр, родом из Туниса, был капитаном, т.е. шкипером коммерческого или своего судна".

Среди черновых набросков Пушкина есть и такие загадочные строки:

«И ты Отелло-Морали....

………………………..

И сумрачный корсар-араб

……………………………»

Добавлю к сказанному Анастасией Александровной еще один отрывок из той же главы. Вот как Пушкин описывает утро в Одессе…

Бывало, пушка зоревая

Лишь только грянет с корабля,

С крутого берега сбегая,

Уж к морю отправляюсь я.

Потом за трубкой раскаленной,

Волной соленой оживленный,

Как мусульман в своем раю,

С восточной гущей кофе пью.

Иду гулять. Уж благосклонный

Открыт Casino; чашек звон

Там раздается; на балкон

Маркёр выходит полусонный

С метлой в руках, и у крыльца

Уже сошлися два купца.

Я часто, сидя в бизертинской кофейне среди мусульман и глядя на море, пытался представить себе Александра Сергеевича, ставшим «невыездным» по милости заботливого императора и замышляющим вместе с корсаром Морали «вольный бег»… в Бизерту и долгожданный «час свободы» …

Странные сновиденья!

Анастасия Александровна вновь обводит взглядом книжные полки, на которых стоят книги на русском и других языках, а я вспоминаю ее слова: «Я никогда не засыпаю без книги. Обязательно прочитаю перед сном несколько страниц». А, прочитав, она запоминала текст наизусть!

– А дальше? О чем бы мне хотелось еще написать? – задумчиво продолжает Анастасия Александровна. – Дальше грянул 1770 год. Битва при Наварине между русским и турецким флотами. Кто стал героем Наварина?

Она смотрит на меня, а я, как ученик, не выучивший урок, отвожу взгляд в сторону.

– Иван Ганнибал, старший сын Ибрагима, – с улыбкой отвечает она на свой вопрос. – Да, того Ибрагима, мальчика из Африки. А учиться Ивана на инженера послал в Европу Петр Первый!

– И вот что позже написал Пушкин, – Анастасия смотрит в свои записи, – в стихотворении «Моя родословная»:

И был отец он Ганнибала,

Пред кем средь чесменских пучин

Громада кораблей вспылала,

И пал впервые Наварин.

Почему я говорю обо всем этом? Потому что тот флот, который начал строить Петр, и его флаг, Андреевский флаг, флот под этим флагом…

Я чувствую, что Анастасия Александровна начинает волноваться. Это волнение охватывало ее всегда, когда она в своих воспоминаниях осторожно подходила к самому сокровенному.

–… Вернее, остатки его Императорского флота пришли в Бизерту в двадцатом году. Через сто лет после встречи Пушкина с Морали! И по пути в Бизерту из Константинополя русская эскадра сделала остановку… в Наварине! Героем которого был… да, Ганнибал! Предок Пушкина!

Декабрь 1920 года… В пустынной бухте Наварина стоит неподвижно корабль Русской эскадры под флагом Петра Первого. И, представьте себе, одному из офицеров приснился сон. Он увидел эту битву двух флотов! Под Наварином! Битву, которая произошла в 1827 году. Вот что рассказывает об этом капитан II ранга Лукин…

Анастасия Александровна берет другую книгу, открывает, находит нужную страницу.

«…Наварин и одиноко стоявший в его бухте русский корабль погрузились в сон. Вахтенный начальник поднялся на мостик. Наползал легкий предрассветный туман. Офицер вошел в рубку, сел на диванчик… Полная тишина, мир, давно неиспытанный покой, и лейтенант задремал…

Вдруг он вздрогнул. По рейду явственно прокатился гул пушечного выстрела. Лейтенант выбежал на мостик. Что за дьявол?! Бухты не узнать... В глубине – лес мачт в красных полотнищах, вспышки залповых огней. Офицер схватился за бинокль. С противоположной стороны, с моря, прямо на него одна за другой выплывали из тумана колонны кораблей. Вот отчетливо обозначился головной подветренной колонны. На мачтах стеньговые Андреевские флаги, на бизани – контр-адмиральский флаг.

Лейтенант узнал его: «Азов»! На мостике – адмирал. Машет рукой.

– Караул и музыканты наверх! – успела только мелькнуть мысль, как вздутые паруса пронесли величественный силуэт.

Из мглы выплыл новый корабль – «Гангут»! За ним – «Иезекиил», «Александр Невский», «Елена», «Проворный», «Константин», «Кастор». Бушприты задних на корме передних. Колонна пронеслась, словно видение, и исчезла в тумане.

Удаляющиеся аккорды «Славься», бой барабанов смешались с грохотом пальбы...

Дрогнул колокол Исаакия, загудели колокола Казанского собора. Перезвон всех санкт-петербургских, московских и всея Руси соборов и церквей. Россия получила весть о Наваринской победе!

Торжественный благовест...»

«Флаг с крестом Святого Андрея»

А теперь позвольте предоставить слово другу детства Анастасии Александровны, Александру Владимировичу Плотто, главному историку Русской эскадры. Я не раз встречался с ним в Париже, он мне сообщил многие факты об эскадре и передал бесценные фотографии .

– Этот флаг был введен царем Петром Великим и представлял собой белое полотнище c голубым диагональным крестом. Официальный статус этот символ российского морского флота получил относительно поздно (в 1703 г.), после учреждения царем «регулярного» военного флота (1696 г.) и попыток введения иных флагов (трехцветного с горизонтальными полосами красного, синего и белого цветов; белого с синим прямым крестом; трехцветного с полосами белого, синего и красного цветов и т.д.). Можно предположить, что выбор диагонального креста был продиктован учреждением первого и высшего российского ордена, а именно Ордена Святого апостола Андрея Первозванного. Это святой, считавшийся покровителем Российской земли, был распят на кресте, имевшем форму Х.

Почему для российского морского флага царь Петр выбрал именно такое сочетание цветов – голубой крест на белом фоне? На этот счет существует легенда. Однажды зимой в Архангельске, в своем домике, который был разве что чуть больше обычной крестьянской избы, царь допоздна засиделся за работой – он набрасывал на листе различные варианты флага. Утомившись этим занятием, он как сидел, так и уснул, уронив голову на стол. А утром, проснувшись, взглянул на брошенный листок и заметил, что солнечные лучи, пробиваясь сквозь затянутое инеем слюдяное оконце, словно нарисовали на листке бледно-голубой крест. Царь счел это знаком свыше.

Поначалу бледно-голубой косой крест нашивали поверх бело-сине-красных полос уже имевшихся флагов. Затем появились флаги с косым крестом, обозначавшие место корабля в походном эскадренном строю, – крест был вписан в белый прямоугольник, расположенный в верхнем углу флага. И при этом флаг головного корабля эскадры был синий, кораблей основных сил («кордебаталии») – белые, а замыкающего корабля эскадры – красный.

В 1710 году все существовавшие до того флаги были отменены, и был введен единый: белое прямоугольное полотнище с косым крестом в центре. А в 1712 году и он был несколько измерен: в окончательном варианте голубые лучи креста шли от угла до угла полотнища.

В таком виде российский военно-морской флаг просуществовал до Революции 1917 года, когда на смену ему пришел красный. Однако корабли, сражавшиеся во время Гражданской войны на стороне белых, ходили под флагом Святого Андрея. Он же реял на кораблях, пришедших в Бизерту после эвакуации из Крыма в 1920 г., и был спущен на русских кораблях 29 и 30 октября 1924 года в результате признания нового Советского государства правительством Франции.

Этот флаг был снова введен в Военно-морском флоте Российской Федерации в 1992 г. после крушения советской власти.

В России этот флаг, как правило, называют «Андреевским флагом», хотя полное и правильное его название – «Флаг с крестом Святого Андрея».

– И именно в Бизерте, куда в 1920 году после остановки в Наварине пришли русские корабли, – продолжает Анастасия Александровна рассказ Александра Владимировича, – в 17 часов 25 минут 29 октября 1924 года был спущен последний Андреевский флаг, который когда-то поднял сам Петр Первый. Непобедимый и непокоренный флаг, спущенный самими русскими офицерами!

Церемония последнего подъема и спуска Андреевского флага прошла на эсминце "Дерзком". Собрались все, кто еще оставался на кораблях: офицеры, матросы, гардемарины. Были участники Первой мировой войны, были и моряки, пережившие Цусиму. И вот прозвучала команда: «На флаг и гюйс!» И спустя минуту: «Флаг и гюйс спустить!» У многих на глазах были слезы...

Помню взгляд старого боцмана, смотрящего на молодого гардемарина, взгляд непонимающий. Никто не понимал, что происходит. Веришь ли ты, Великий Петр, верите ли вы, Сенявин, Нахимов, Ушаков, что ваш флаг спускают? И французский адмирал переживал все это вместе с нами… А недавно мне подарили картину, вот она, художника Сергея Пен, «Спуск Андреевского флага»…

Анастасия Александровна отворачивается, показывает рукой на картину, висящую на стене и замолкает…

Есть минуты, когда все слова ничтожны. Есть картины трагических событий, которые будут возникать перед глазами того, кто пережил их, постоянно. И это не воспоминание, это прочувствование – и в который раз!

И эта минута наступила. Был слышен городской шум и шорох пальмовых листьев, раскачивающихся за открытым окном…

Молчание прерывает сама Анастасия Александровна:

– В 1999 году в Бизерту пришел барк «Седов» с курсантами. Эти курсанты, такие молодые, бравые… – Она снова улыбается. – И мне выпала честь совершить на барке подъем Андреевского флага! Три четверти века спустя… Эсминец «Дерзкий» и барк «Седов»! Я подняла в небо этот флаг, символ России. Если бы могли это увидеть те, кто стоял в 1924 году на эсминце!

– А 11 мая 2003 года, когда Петербург праздновал трехсотлетие, раздался телефонный звонок, и знакомый голос Бертрана Деланоэ мне говорит: «Угадайте, откуда я вам звоню?» – «Из Парижа, конечно!» – отвечаю я. А он говорит: «Я стою перед Петропавловской крепостью, в Петербурге день солнечный, прекрасный, и над Адмиралтейством развивается Андреевский флаг!»

Представляете, флаг Великого Петра развевается снова!

И я хочу написать о " reversibilite des temps "! Эти французские слова можно перевести как "неизбежное повторение исторических эпох", написать о том, как закрывается один цикл времени и начинается новый. Новый, но который повторяет предыдущий…

И вот в этот момент и бывают неожиданные встречи или, словами Пушкина, «странные сближения».

Я очень чувствительна к переменам времени. Время действительно все необыкновенно меняет. Но надо прожить очень долгую жизнь и быть близким к Истории, чтобы стать свидетелем этих «странных сближений», о которых говорил Пушкин…

– И еще я хочу написать, – Анастасия Александровна говорит спокойно, стараясь скрыть волнение, – о тех временах, когда убивали офицера только потому, что он носил фуражку морского офицера. Когда за слово «родина» люди платили своими жизнями…

– И о новых временах тоже! – Анастасия Александровна улыбается своей неповторимой улыбкой. – Когда пережито все тяжелое, когда можно увидеть, как великий народ начинает по-своему осваивать это пережитое, долго пребывая в неведении причин… Потому что трудно уничтожить память народа! И народ рано или поздно начинает искать следы своего прошлого!

Я вижу, что люди перестали бояться. Они начали говорить правду. И одно из свидетельств – эти фильмы.

Анастасия Александровна показывает рукой на стопку видеокассет на письменном столе. Фильмы серии «Русский выбор» .

– Могла ли я тогда, в ноябре двадцатого года, в Севастополе, представить, что, 75 лет спустя, напишу воспоминания об эскадре, что мою книгу будут читать, что меня будут показывать по телевидению России и что я смогу обо всем рассказать... Мне прислали эти фильмы Никиты Сергеевича. С каким талантом он передал ту трагическую эпоху! Реакция на его фильмы была такая, что мне звонили из многих русских городов, говорили: «Я приеду на три-четыре дня, чтобы вас повидать…»

– «Странные сближения», – задумчиво произносит Анастасия Александровна. – Сближения между людьми и событиями. Я вот думаю: сколько исторических книг пишется, сколько нового люди узнают. Одни решаются сказать, другие решаются прочитать… Вот почему ко мне приходят люди. И они знают – я расскажу все искренно. Для того, кто любит историю, для того, кто не делит ее на «вчера» и «сегодня», для него все интересно! И нет ничего более интересного, чем история своего народа. У Пушкина есть еще такие слова: «Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости...»

Надеюсь, эта книга рассказов и воспоминаний Анастасии Александровны и вам даст ценную информацию для размышлений о минувшем, об истории русского народа. С ее разрешения я дополняю беседы с ней отрывками из ее замечательной книги «Бизерта. Последняя стоянка».А также свидетельствами других участников Исхода и документами того времени.

Николай Сологубовский

Фильм «Анастасия»

Продолжение следует на сайтах.